Дамиен Бродерик - Игроки Господа

• Название: Игроки Господа
• Автор: Дамиен Бродерик
• Издательство: АСТ, Адаптек Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-054076-1, 978-5-93827-132-6

Августу Зайбеку 20 лет, он совершенно обычный человек. Однажды, его двоюродная бабушка Тензи сообщает, что она находит трупы в ванне каждую субботнюю ночь, к утру они всегда исчезают. Август воспринимает этот рассказ как фантазию пожилой леди, пока он сам не натыкается на труп, который впихнули в ванну на втором этаже дома его тети. Даже это не беспокоило его, но когда кто-то выходит из зеркала в ванной… Август обнаруживает, что он — Игрок в Состязании Миров. Он открывает тайны космоса, в конечном счете, космос оказывается вычислением, учится выживать в сражении между Игроками и порочными К-машинами, встречает Хорошую Машину, которая убила всех в одном из миров, и воскрешает себя из мертвых.

---

Дамиен Бродерик Игроки Господа

Пролог

Август

Я знаю мир, в котором женщины на голову выше мужчин и затачивают свои зубы. Мужчины не менее свирепы.

В другом мире — и одновременно в том же самом, на другой Земле — по небу раскиданы светящиеся кольца, сияющие, словно полная луна. Это все, что осталось от Луны, случайно подошедшей слишком близко к планете и разорванной приливно-отливными силами. Людей там нет, только двадцать миллионов видов динозавров, всех цветов и размеров. Многие из них плотоядны, и их пасти отвратительно смердят.

Человекообразные обитатели третьего мира стройны и покрыты легким пушком. В их бледных глазах зияют вертикальные зрачки. Я уверен, что их далекими предками, жившими, скажем, пятнадцать миллионов лет тому назад, являлись гигантские кошки Ледникового периода, в нашем мире полностью вымершие. В их же мире, исчезли обезьяны и люди. Научились ли они проскальзывать к нам через зеркальные трещины между мирами? Если да, то, возможно, так появились легенды о вампирах и оборотнях. Однако я не думаю, что они приходили сюда. Им нравится вкус обезьяньей крови, поэтому и исчезли обезьяны и люди в их мире. Мы бы заметили их, поверьте.

В четвертом мире люди вымерли, но он заселен машинами. Другая эволюция. Ничего, абсолютно ничегошеньки нового — просто другая. Всегда другая.

И во всех этих мирах странствуем, наблюдаем или боремся за собственную жизнь мы, Игроки. А также К-машины, движимые злобными мотивами, о которых мы не можем даже догадываться. Мне нравится убивать ублюдков, действительно нравится.

Конечно же, существует постоянная угроза, что они убьют меня первыми — и это восхитительно. Никаких абстрактных опасностей. Я бывал и живым, и мертвым. Живым мне больше нравится.

Прошу извинить за то, что мои слова попахивают юморком висельника. Однако я не шучу. Это сухие, неоспоримые истины. Мне трудно вспоминать грязный шум и замешательство собственной кончины. Слишком болезненно, к тому же, синаптическая система не очень-то хорошо работает, когда мозг разорван в клочки. К счастью, я всегда был жизнерадостным, хоть и бдительным парнем, спокойно переносящим стрессы, способным держаться на плаву и, знаете, просто счастливым, если выпадала хотя бы половинка шанса. Тем не менее, смерть отнюдь не похожа на воскресный пикничок. То есть, это, конечно, пикничок, однако покойнику обычно выпадает бесславная роль котлеты в сэндвиче.

Но я слишком забегаю вперед. Позвольте мне начать сначала.

Не думаю, что внешне я похож на Игрока в Состязании Миров. Глядя на меня, так не скажешь. Ну хорошо, конечно же, это вранье, потому что я выгляжу точь-в-точь как Игрок — однако если вы знаете о нас, то, возможно, ожидаете увидеть перед собой эдакого Брюса Уиллиса: сплошные мышцы в синяках, сдобренные усталым, но романтичным жестким сарказмом. А может, вы думаете, что мы похожи на сногсшибательно красивых голливудских мачо с забранными в конский хвост длинными волосами, проводящих большую часть времени в заботах о своих бицепсах и трицепсах и отработках умопомрачительных ударов карате?

Не-а, я — обычный высокий австралиец, идущий по улице, пиная пустую пластиковую бутылку — руки в карманах, волосы падают на карие глаза, вид слегка настороженный. Верно, на правой руке у меня перчатка из мягкой кожи, но люди принимают это за личную причуду, вроде кольца в носу, или предмет туалета, или думают, что, может, я скрываю мерзкий ожог — и это, пожалуй, ближе всего к истине. А так — просто еще один студент-философ в черном — это у нас такая модная униформа.

Давайте я расскажу вам, как все это произошло.

Начнем с Лун.

Один

Лун

Она сидела за маленьким боковым столиком в помещении, затуманенном парфюмерией, бренди и скотчем, и слушала «Лунную реку» в исполнении местного эстрадного певца, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Не мерзкое зловоние деформера, вместе со своими шумными друзьями расположившегося за одним из ближайших к сцене столиков. И не привычный трепет Игрока — нет, не совсем, и она насторожилась. Осторожно просканировала зал, увидела молодого человека, идущего к бару и заказывающего выпивку. Этот загадочный высокий и стройный незнакомец с широкими плечами был, предположительно, ее Игроком: темные волосы, карие глаза цвета старого золота.

Кивнув и улыбнувшись, он принял стакан у бармена с африканскими косичками и оперся спиной о полированную деревянную стойку, из-под длинных сонных ресниц изучая толпу гуляк. Немного отпил, небрежно держа стакан. Она пробралась между окутанными тенями столиками, захватив с собой стакан для коктейлей, в котором плескалась обычная минеральная вода. Подойдя к бару, остановилась рядом с ним, спокойно встретила расслабленный, одобрительный взгляд. Он прищурился и медленно, таинственно улыбнулся. Еще через секунду сказал:

— Эмбер Зайбэк.

Теперь она присмотрелась к нему повнимательнее, показная свежесть юности затерялась во временных трещинах, в тысячелетних воспоминаниях и болезненных встречах с различными мирами, радостями, болями, разочарованиями, о каких молодые не могут даже помыслить. Это придавало ему естественной глубины, но опыт затуманивал чистоту сознания, словно маскирующие чары.

— Ты очень красивая, — он перехватил стакан левой рукой, протянул правую для рукопожатия.

— Спасибо. Лун, — представилась она. — Лун Ката Сарит Сагара. Ты охотишься. И я тоже. Слежу за одной тварью, — она нахмурилась.

Он отпустил руку, наблюдая за ней.

— Странно, что мы ни разу не встречались.

— Так много миров, — ответила она неожиданно ломким голосом, — так мало времени.

Очередная кошачья улыбка.

— Что будешь пить?

— «Особый шанхайский отель Астория», пожалуйста.

Бармен нахмурился:

— Босс не любит, когда его работники потребляют спиртное, даже если посетитель платит.

— Томас, я совсем не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Однако, я не работаю на мистера Роджерсона. По крайней мере, пока.

— Ну что ж, тогда я рискну, — бармен ухмыльнулся. — Однако, я никогда не слышал о таком коктейле, мадам. Что-то из Нового Орлеана?

— Гораздо дальше. Мерка коньяка, чайная ложка мараскина, — сказала она. — У вас ведь есть абсент? Полмерки.

Он кивнул, пожал плечами.

— А яйцо?

— Ага.

— Тогда две чайные ложки белка. Взбей с половиной чайной ложки лимонного сока и небольшим количеством колотого льда. А сверху добавь охлажденной соды, только не очень много.

Человек за передним столиком оглянулся через плечо, толкнул локтем деспойлера, широкоплечего мужчину в дорогом костюме, похожего на преуспевающего банковского менеджера. Туманноголосого певца их тихие переговоры нисколько не беспокоили, он страстно исполнял «Сентябрьскую песнь». Лун взяла стакан, отхлебнула, не обращая на них ни малейшего внимания.

Потом бросила мимолетный взгляд на передний столик. Эмбер последовал ее примеру, кивнул. Она шутливо спросила:

— Ведь мы встретились здесь… по чистой случайности!

— Так не бывает, и ты, моя дорогая, прекрасно это знаешь.

— Значит, нам суждено было здесь встретиться, рано или поздно?

— Полагаю, что так. Я часто ощущаю себя обычной шахматной фигуркой, а вовсе не Игроком Соглашения. Знаешь, «судьба, что предрекает наш конец…»

— «… очерчивает его в соответствии с нашей волей». Эмбер, такая точка зрения, — начала Лун, вечная ученица, — была провозглашена еретической в Соглашении, в avant la lettre [1], — не то чтобы ее беспокоил этот вопрос, ведь Соглашение было придумано в 1271 году Фомой Аквинским, на Парижском собрании капитула Ассамблеи, задолго до того, как только зарождавшиеся в то время физические и математические науки Метрического Ренессанса достаточно окрепли, чтобы продемонстрировать всю несостоятельность его теологического аппарата. Тем не менее, традиции остались и периодически находили себе применение.

Эмбер пожал плечами.

Этой ночью она ждала соратника по оружию, зависела от него. Лун слегка вздрогнула.

Мягким, бархатным голосом Томас произнес:

— Босс хочет вас на сцене, мисс Лун. Удачи.

— Благодарю.

Она поставила стакан на стойку, прошла между столиками. Помещение было не слишком большим, и микрофон ей не требовался. Днем Лун удалось выделить минутку и ознакомить музыкантов со своим репертуаром; теперь они кивнули ей, бесцеремонно, но дружелюбно. Они знали себе цену, хотя трубач питал излишнюю любовь к соло. Отупевшие после рабочего дня бизнесмены устало таращились на Лун. Деформер уставился на нее с плохо скрываемой неприязнью. Она кивнула дирижеру, начала с Дилана, прошлась по Тому Уэйтсу и закончила жалобной, чистой «I Drove All Night» Роя Орбисона, которая разбудила работяг и заставила одержимо подпевать.