Присцилла Мейер - Найдите, что спрятал матрос: "Бледный огонь" Владимира Набокова

• Название: Найдите, что спрятал матрос: "Бледный огонь" Владимира Набокова
• Автор: Присцилла Мейер
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Критика
• Год: 2007
• ISBN: 5-86793-521-3

Монография профессора Университета Уэлсли (США) Присциллы Мейер посвящена одному из лучших романов американского периода творчества Владимира Набокова «Бледный огонь» (1962). Автор исследует литературные, фольклорные, мифологические, исторические и научно-философские истоки романа, выявляя разнородные интертекстуальные пласты и описывая механизмы межкультурного обмена и перевода, функционирующие в набоковском тексте. К рассмотрению литературной генеалогии «Бледного огня» привлекается обширнейший художественный материал — исландские саги, эддическая поэзия, поэзия скальдов, древнеанглийская словесность, произведения Шекспира, Макферсона, Бюргера, Гёте и др. При этом в поле зрения автора неизменно присутствуют и другие сочинения писателя, образующие значимый контекст анализируемого романа. Впервые опубликованная в 1988 году, монография входит в число наиболее ярких, эвристически увлекательных и авторитетных работ о прозе Набокова; многочисленные находки и открытия автора были учтены в комментарии к «Бледному огню» в пятитомном собрании англоязычных произведений писателя (1997). Для публикации на русском языке в текст исследования был внесен ряд изменений и уточнений.

---

Присцилла Мейер НАЙДИТЕ, ЧТО СПРЯТАЛ МАТРОС: «Бледный Огонь» Владимира Набокова

Как смехотворны эти попытки перевести
На свой особый язык всеобщую судьбу!

Джон Шейд. Бледный огонь

Элеоноре Л. Вольф, с любовью и благодарностью

Благодарности

Работа над этой книгой была для меня радостью, которой я в значительной мере обязана переписке с двумя отважными читателями — моей тетей Элеонорой Вольф, большим знатоком английской и немецкой поэзии и страстным библиографом, добавившим моему тексту основательности и точности, и профессором Геннадием Барабтарло, щедро делившимся со мной своими подробнейшими познаниями как в области творчества Набокова, так и в русской литературной традиции в целом. Эвелин Фарбман была для меня и профессиональным редактором, и душевной опорой.

Я искренне признательна Вере Набоковой за ее доброе ко мне отношение и за разрешение ознакомиться с черновиками «Бледного огня».

Благодарю своих коллег — Петера Данна за сведения из истории и культуры Шотландии, Билла Коули — за аналогичные сведения об Англии XVIII века, Дрю Кэри — за помощь в вопросах геологии и Говарда Стерна — за консультации в области немецкой поэзии. Сьюзан Фассо и Криста Трусдейл прочли несколько черновых вариантов этой книги и сделали ряд ценных замечаний. Я благодарна Винсенту Брому как за его неизменную веселость, так и за библиографические справки в Британском музее, в равной мере облегчившие мне жизнь. Как явно, так и неявно эта книга немало обязана моим многолетним беседам с умными студентами, в первую очередь с Джеффом Хашем, Джоанн Маковски, Кэти Лахти и Мери Железунас. Спасибо Линн Николс, пришедшей на помощь в критический момент, и замечательным работникам Библиотеки Олин в Уэлсли, а также Университету Уэлсли за исключительно щедрую поддержку моих исследований.

Более всего я благодарна своим мужу и дочери, Уильяму и Рейчел Трусдейл, которые много времени провели вместе со мной в Зембле. В книге есть целый ряд принадлежащих им ценных наблюдений.

И наконец, хочу сказать спасибо той неведомой силе, стараниями которой призрак моего тестя в нужный момент привел меня в Музей сравнительной зоологии, под стеклом входной двери моего дома в августе прошлого года оказалась потрясающая ночная бабочка, а на мокром песке пляжа в Коннектикуте, незадолго до того, как там появились мы с Биллом и Геной, возникла надпись «КОЛЕТТ +?».

Присцилла Мейер

Миддлтаун, Коннектикут, декабрь 1987 года

От автора

Эта книга была закончена в 1987 году, до появления основного корпуса ныне известных работ о Набокове и до наступления эпохи Интернета. Я не пыталась осовременить свою книгу, дополнив ее отсылками к более поздним исследованиям, и решила ограничиться лишь несколькими незначительными изменениями.

Присцилла Мейер

Миддлтаун, 2005

ПРЕДИСЛОВИЕ Найдите, что спрятал матрос

План поэта — это изобразить в самой текстуре текста изощренную «игру», в которой он ищет ключ к жизни и смерти.

(240. Примечание Чарльза Кинбота к строкам 734–735)[1]

Заглавие моей книги — «Найдите, что спрятал матрос» — восходит к заключительной фразе набоковской автобиографии «Другие берега». Писатель описывает свой отъезд с семьей из Франции в Америку в мае 1940 года:

Там, перед нами, где прерывчатый ряд домов отделял нас от гавани и где взгляд встречали всякие сорта камуфляжа, как, например, голубые и розовые сорочки, пляшущие на веревке… можно было разглядеть среди хаоса косых и прямых углов выраставшие из-за белья великолепные трубы парохода, несомненные и неотъемлемые, вроде того как на загадочных картинках, где все нарочно спутано («Найдите, что спрятал матрос»), однажды увиденное не может быть возвращено в хаос никогда[2].

В «Бледном огне» матрос спрятал много интересного; разрешить некоторые из его загадок — задача настоящей книги. Очертания огромного корабля, мреющие на заднем плане «Бледного огня», — это тысячелетняя история северного мира, начиная с морских путешественников — викингов, проделавших маршрут Набокова за многие века до него.

В жизни семьи Набоковых уже было морское путешествие — из России в Англию:

…в марте [1919 года] Крым стал крошиться под напором красных, и началась эвакуация. На небольшом греческом судне «Надежда»… мы в начале апреля вышли из севастопольской бухты. …я старался сосредоточить мысли на шахматной партии, которую играл с отцом (у одного из коней не хватало головы, покерная фишка заменяла недостающую ладью)… (299).

Утрата России решающим образом повлияла на жизнь и творчество Набокова — этот опыт воплощен в «Бледном огне». Движение по все более широким виткам спирали выводит писателя в область мировой истории, при этом Набоков отбирает материал таким образом, чтобы ход истории оказался соотнесенным с событиями его собственной необычной жизни. Сначала англоговорящий петербургский мальчик, потом эмигрант в Англии, Германии и Франции, затем русский писатель в Америке, Набоков чувствовал себя олицетворением процесса литературного взаимообмена, совершающегося путем перевода и метаморфозы, — процесса, который берет начало в скандинавской мифологии и следует водным путем, проложенным викингами.

В интервью Набоков заявлял: «Я был английским ребенком», — и так же любовно воскрешал свое «русское детство». Английский и русский аспекты его литературной биографии — двойники, Doppelgängers: знание русской традиции позволяет отличить подлинник от копии, подражание от оригинала. Первые книги были написаны Набоковым по-русски и переведены на английский; последние, наоборот, написаны по-английски и переведены на русский. Два его великих американских романа, «Лолита» (1955) и «Бледный огонь» (1962), построены таким образом, чтобы отразить эту двойственность: в «Лолите» осуществляется синтез русской и американской культур через скрытые отсылки к «Евгению Онегину», на которые указывает система дат, размещенных в столетнем промежутке между 1799-м, годом рождения Пушкина, и 1899-м, когда на свет появился Набоков; в «Бледном огне» через прослеживание тысячелетней эволюции англо-американской традиции от конца правления короля Альфреда в 899 году до рождения Владимира Владимировича в 1899 году совершается синтез британской и американской культур.

Роковой момент жизни Набокова, вокруг которого строится сюжет «Бледного огня», — это убийство его отца, ночью

в 1922 году, когда в берлинском лекционном зале мой отец заслонил Милюкова от пули двух темных негодяев и, пока боксовым ударом сбивал с ног одного из них, был другим смертельно ранен выстрелом в спину… (271).

Описание случайной гибели Джона Шейда в «Бледном огне» очевидно восходит к этой трагедии. Именно стремление осмыслить убийство отца движет Набоковым в его исследовании истории, литературы, языка и эволюции природы северных стран на протяжении последней тысячи лет. Он выбирает материал, связанный с проблемами убийства, мести и победы над судьбой через достижение творческого бессмертия. Склоняясь перед величием творения, бесконечно сложного, прекрасного и лишь отчасти доступного нашему познанию, Набоков волшебным образом создает в «Бледном огне» свою личную вселенную, полную ярких подробностей и одновременно безграничную и универсальную.

Набоков пропускает личный опыт сквозь призму искусства, переписывая свою биографию в биографии Кинбота. Кинбот — король Зембли в изгнании, инкогнито живущий в Америке, где он преподает в Вордсмитском колледже. Зембля — это символ культурного синтеза: в земблянском языке соединяются слова славянского и германского происхождения, создавая тем самым воображаемое место встречи двух основных культурных традиций, к которым принадлежал Набоков. Слова заключают в себе сведения о древней истории и развитии человеческой культуры; преобладание в земблянском англосаксонского элемента указывает на то, что «Бледный огонь» обращен в первую очередь к языку, истории и литературе Британии. Оперируя фольклорным материалом сразу нескольких культур, Кинбот творит свое личное утраченное королевство. Предмет интереса Шейда — тоже утрата, смерть его дочери Хэйзель. Эта утрата определяет основную тему его поэмы «Бледный огонь» — исследование потусторонности. Кинбот творит в воображении, его сосед Шейд — в слове. Кинбот и Шейд зеркально отражают друг друга и вместе служат отражением той боли, которую испытывал Набоков, изгнанник, потерявший страну, язык и отца.

В «Бледном огне» Набоков вписывает свою личную боль в канву общей истории. Писатель утверждал, что хороший критик должен быть детективом. Приступая к анализу «Бледного огня», следует заметить, что намеки в этом романе не столь очевидны, как труба корабля на запутанной картинке, однако их скрывают те же сорта камуфляжа — они спрятаны в гуще подвижных подробностей. Уподобившись детективу, мы должны опознать отсылки, соединить одну за другой все точки и выявить очертания истории северных стран, тексты, документирующие эту историю, и ее отражения в литературе. Нарисовав такую картину, мы сможем определить тематические связи, которыми она соединена с индивидуальной судьбой Набокова.