В. Наумов - Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

• Название: Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.
• Автор: В. Наумов
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-89511-006-1

После смерти Сталина резко обострилась борьба за власть в высшем руководстве. Его ближайшие соратники объявили о «нерушимом единстве», но все они боялись друг друга и тщательно следили за всеми действиями каждого из «небожителей». Наиболее активным оказался Берия. Он первым начал критику ошибок и извращений, допущенных в сталинское время, внес ряд предложений по их исправлению. Эта активность опиралась на то, что Берия возглавлял карательные органы, а потому слишком много знал о других претендентах на власть. Старым друзьям и товарищам Берии по руководству, напуганным до смерти его действиями, ничего не оставалось, как убрать Берию с политической арены, что и было сделано на июльском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС. Берия, согласно практике фальсификаций того времени, был обвинен в надуманных преступлениях, но о его действительных злодеяниях — организации массовых репрессий — не было сказано ни слова.

---

Мероприятия, проведенные Президиумом в отношении этого подлеца, международного авантюриста Берия, и решения Пленума ЦК будут единодушно подтверждены и горячо одобрены нашей партией.

Товарищи, наша партия — партия действия, партия борьбы, партия творения, партия, созданная великим Лениным. Чтобы держаться у руля этой партии, на великих потоках революционного движения, целью которого является строительство коммунизма, надо быть таким, каким должен быть верный солдат, верный сын, верный ученик, верный член нашей партии. И поэтому, так сказать, не случайно, что появление и исчезновение таких авантюристов, как Берия, не только не может влиять, наоборот, каждый случай такого разоблачения еще больше укрепляет ряды нашей партии, еще больше подымает боеспособность нашей партии, еще больше сплачивает партию вокруг Центрального Комитета, наш народ вокруг партии и правительства.

Я, товарищи, не знаю, я считаю, что я был, есть и остаюсь до конца своей жизни верным великим заветам Ленина-Сталина, верным солдатом своей партии, в любой момент готовым на выполнение любых заданий партии и правительства.

Я не оправдываюсь, я хочу просто сказать, мне больно некоторые реплики товарищей слушать. Может быть, в моей работе много ошибок бывает, но единственное, что я всегда делаю, это одно: служить партии, служить делу партии, служить народу, служить стране, служить социализму, служить коммунизму, — вот все, что я могу сказать.

Хрущев. Слово имеет товарищ Малышев, подготовиться товарищу Снечкусу (Литва).

Малышев. Товарищи, то, что мы вчера слышали от товарища Маленкова, от товарища Хрущева, от товарища Молотова, сегодня от товарища Булганина, от товарища Кагановича, показывает нам, какой враг в лице Берия пробрался к руководству партии и Правительства. Их выступления открыли нам глаза на многие поступки, на поведение Берия, которого мы много видели на протяжении долгого времени. Вот я, как министр, например, работал под руководством нескольких товарищей — и товарища Молотова, и Кагановича, и у Берия. Я должен сказать, что каждый раз, когда идешь докладывать по какому-нибудь вопросу товарищам, то с разным чувством идешь. С одним чувством идешь к товарищу Молотову, про которого мы знаем, что он строгий руководитель, требовательный, но всегда, когда идешь к нему, знаешь, что никогда не будет поспешных решений, авантюристических решений, никогда ты, если ты и сделал крупную и серьезную ошибку, не будешь находиться под ударом какого-то настроения. Вот товарищ Каганович — вспыльчивый иногда человек, но мы знаем, что он и отходчивый, он вспылит, но быстро и отойдет и всегда правильно примет решение. Иное дело — Берия. Мы, министры, знали, что идешь в кабинет министром, а как выйдешь обратно — не знаешь, может быть, министром, а может быть, в тюрьму попадешь. Метод был такой: стукнет по голове, выйдешь, качаешься. И у нас, у министров, было такое мнение, что человека стукнули сильно, все понятно. Грубо говоря, стиль руководства Берия — диктаторский, грубый, непартийный.

Кстати, о партийности. Я работал во время войны, руководил танковыми делами и после войны годили полтора по Трансмашу работал я долго, не было у него партийности никогда. Он как-то настраивал или толкал не прямо, а косвенно, что партийная организация должна услуги оказывать, когда были приказы секретарям областных комитетов партии, то они скажут, что было понукание — ты то-то сделай, другое сделай.

Голоса. Правильно.

Малышев. Не было положения, чтобы он нас учил, чтобы у партийной организации попросил помощи организовать партийную работу и так далее. Он считал секретарей областных комитетов партии диспетчерами. За какое дело он возьмется, по такому делу секретарь обкома — диспетчер. Нас, конечно, это угнетало. Мы думали, что здесь что-то не то, прощали, думали, большое дело делает человек, горячится, наверное, так нужно. На самом деле теперь это видно, что это не случайно, что это стиль работы. Не случайные ошибки были у Берия. Я должен сказать, что, конечно, мы и с авторитетом считались, мы считали его непогрешимым, а иногда и побаивались, несмотря на положение свое членов ЦК, думали так, чего там греха таить.

Многие из нас видели, как Берия буквально с каждым днем, особенно после смерти товарища Сталина, все больше и больше наглел и распоясывался. Он безжалостно давил своим высоким положением на людей. Берия безапелляционно командовал, диктаторствовал, он оскорблял, заглушал людей, в том числе министров и членов ЦК, На каждом шагу он подчеркивал свою власть и показывал, что то, что он делает, все это делается от имени партии, от имени правительства, и если сегодня формально решения нет, то он все равно провернет. И у нас было такое впечатление, что хочет Берия, то он и проведет. Очевидно, не только у меня было такое мнение, а у многих. Сейчас стали известны факты, что он обманывал Центральный Комитет, что за спиной правительства единолично проводил и подписывал важнейшие государственные решения, решения большой государственной важности, пользуясь своим положением председателя Спецкомитета. Товарищ Маленков говорил, что он подписал очень важное решение об экспериментах с водородной бомбой. Мы начали копать архивы и обнаружили, что он подписал целый ряд крупнейших решений без ведома ЦК и правительства., предположим, о плане работы очень важного конструкторского бюро, работающего над атомной бомбой[98]. Разве партия и правительство не должны знать, в каком направлении мы будем развивать атомную проблему? Он скрыл и единолично подписал целый ряд других решений, которые будут стоить многих и многих сотен миллионов рублей, решений по специальным вопросам. Он их скрыл от правительства, единолично подписал, пользуясь своим положением председателя Спецкомитета.

Я еще хочу сказать по одному вопросу. Особенно после смерти товарища Сталина, да и при жизни товарища Сталина, как-то нам тяжело было иногда ходить на заседания Президиума Совета Министров, особенно когда председательствовал Берия. Нам было больно, я прямо скажу, зачастую было обидно и больно видеть, как Берия грубо обрывал, третировал не только нас, министров, — мы уже с этим делом смирились, — а руководящих деятелей нашей партии и правительства. Было просто обидно, например, за товарища Ворошилова. Мы с комсомольского возраста привыкли, что Климент Ефремович Ворошилов — это есть Ворошилов. Правильно я говорю?

Голоса. Правильно.

Малышев. Одно слово — Ворошилов — для нас многое говорило, а он обрывает его. Климент Ефремович в последнее время руководил культурой, добровольными обществами. Я помню, как Климент Ефремович докладывал по уставу объединенного добровольного общества[99]. Берия грубо обрывает, оскорбляет. Ну. просто сидишь, и всего тебя скребет. Какое право имеет он обрывать человека, которого уважают все, начиная от детей и кончая стариками.

Он Шверника разыгрывал. Здесь говорили об этом, пренебрежительно к нему относился, одергивал его грубо. Над Андреем Андреевичем насмехался. Андрей Андреевич болел, все мы видели, что человек не может работать, а со стороны Берия насмешки над болезнью, заявления: «Он там, на квартире, болеет».

Пренебрежительное отношение нас коробило. Мы не привыкли, чтобы к старым руководящим товарищам такое отношение было.

Ворошилов. А к молодым?

Малышев. Молодых я не считаю. Мы привыкли к его стуканию по голове. Надо прямо сказать — побаивались, авторитет был, думали, что простительно большому человеку допускать некоторые грубости, терпели ради нашего дела.

Мы видим, как в последнее время от руководства нашей партии и правительства были оттерты испытанные товарищи, которых знает вся страна, весь народ, — это тт. Молотов, Ворошилов, Микоян. Это факт. Нам было очень обидно. Товарища Молотова все мы знаем с комсомольского возраста. Испытанные, проверенные товарищи, и вдруг почему-то оказалось, что они не нужны в руководстве партии. Непонятно. Теперь все, конечно, понятно, он расчищал себе дорогу к власти. Сначала Ворошилова под видом старости оттерли, затем Молотова, навязав ему какие-то надуманные ошибки, якобы он чуть ли не с американцами и англичанами целуется на каждом перекрестке. Ясно, что товарищ Сталин говорил не со своих слов, ему Берия преподнес эти материалы. Он оттирал одного за другим испытанных и проверенных товарищей, с тем чтобы ему легче было пробраться к власти. У нас душа болела, а мозговать не очень могли. Сразу не могли все сообразить. Он добивался диктаторского положения, руководящего положения, лез в премьер-министры, невзирая ни на что.