Анатолий Чупринский - Бегущая под дождем

• Название: Бегущая под дождем
• Автор: Анатолий Чупринский
• Издательство: БПП
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009

Если Вы ещё не прочитали повесть «Рыжая из шоу бизнеса», то есть смысл начать с неё. Она — первая в увлекательной трилогии об эстрадной певице Мальвине и её старшей подруге Наталье. Спаянные судьбой они не могут существовать друг без друга, но жизнь от этого не становится легче.

История полюбившихся героинь продолжается в повести «Пингвин влюблённый».

---

Он вышел из своего стеклянного кабинета и пошел по коридору. Леонид последовал за ним. Повернув за угол, они оказались перед обезьянником. Так в народе кличут камеру предварительного содержания задержанных по подозрению в нарушения закона.

За толстыми железными прутьями Леонид увидел… Надю.

— Вот, полюбуйтесь! — строго сказал сержант.

Надя смотрела из-за решетки на Чуприна весело и вызывающе. И сидела на скамье, закинув ногу на ногу. Ситуация ее явно только забавляла.

Чуприн несколько секунд в растерянности молчал. Потом выдавил из себя:

— За что она задержала? Что натворила?

— Было одно подозрение, но оно не оправдалось… — нудно начал сержант.

— Тогда почему она за решеткой? — начал заводиться Чуприн.

— Ваша дочь — несовершеннолетняя. В ночное время самостоятельно не имеет права разгуливать по улицам. На этот счет есть специальное постановление московского правительства. Сам Лужков подписал…

— Наплевать мне на вашего Лужкова!

— Это вы напрасно! — хмуро покачал головой сержант. — Он много полезного и хорошего делает для города.

— Знаем мы его дела!

— Вам бы лучше заняться воспитанием своей дочери. Критиковать начальство мы все мастера. В чужом глазу соломинку видим, а в собственном? — спросил сержант.

— Ему некогда! — подала голос из-за решетки Надя. Она с нескрываемым весельем наблюдала за перепалкой Чуприна с сержантом.

— Помолчи! — не глядя на нее, быстро сказал Чуприн.

— Судя по всему, вы недостаточно уделяете внимания дочери.

— Некогда ему! Он себе молодую любовницу завел! — наябедничала из-за решетки Надя. — На дочь наплевать. На меня совсем не обращает внимания.

— Мы с тобой дома разберемся.

— Очень буду рада! — огрызнулась из-за решетки Надя. — Наконец-то обратишь на меня внимание. У меня, между прочим, самый трудный возраст. Переходный.

— Ага, — кивнул Леонид, — От детства к старости. Я уже слышал.

— Что будем делать, товарищ родитель? — строго спросил сержант. — На учет надо ставить. Как ребенка из группы риска?

— Зачем сразу «группа риска»? — невольно заволновался Чуприн.

— Из неблагополучной семьи потому что. С одного взгляда видно. Вы человек творческой профессии…

— Эгоист, короче, — вставила из-за решетки свое слово Надя.

— Помолчи! — опять раздраженно бросил Чуприн.

И почему-то непроизвольно начал оправдываться перед сержантом.

— Никакой я не эгоист. Я между прочим, работаю, как ломовая лошадь. Сплю по четыре часа в сутки…

— А дочери что остается? По чужим гаражам шляться? — с вызовом спросила Надя.

— Почему по гаражам? — нахмурился сержант.

Он достал из кармана связку ключей и начал ковырять одним из них в замке. Замок ни в какую не желал открываться.

— Не обращайте внимания. Это она так, не подумав брякнула. — быстро сказал Леонид. И бросил пронзительный взгляд на Надю.

— Это я так. Не подумав, брякнула, — легко согласилась Надя.

Сержант между тем никак не мог подобрать ключи к замку. Пробовал тот и этот. Даже вспотел слегка. Но открыть дверь обезьянника не мог. Чуприн разозлился.

— Вы ее когда-нибудь выпустите или нет? — спросил он.

Сержант снял фуражку, вытер платком пот со лба и глубоко вздохнул.

— Выпустить — дело нехитрое. Вопрос — куда выпустить? — заявил он.

— На свободу! — с патетикой в голосе заявила Надя. — Свобода — осознанная необходимость. Каждый дурак знает.

Сержант наконец-то справился с замком. Он даже радостно улыбнулся. Очевидно, и сам не ожидал. Широко распахнул железную дверцу и жестом пригласил Надю выйти на волю. Надя выпорхнула из обезьянника пулей. И почти мгновенно оказалась в конце коридора. Ближе к выходу из отделения.

Чуприн с сержантом шли прямо на нее. Она улыбалась и, непрерывно делая реверансы, отступала к выходу.

— Значит, на первый раз протокол задержания составлять не будем? — зачем-то спросил у Чуприна сержант.

— Первый раз — прощается! — бросила Надя. Она уже приоткрыла дверь на улицу.

— Если еще раз попадетесь. В неурочное время. Будем решать по всей строгости.

— С непредсказуемыми последствиями! — понимающе кивнула Надя.

— Спасибо вам! — с чувством сказал Чуприн. И пожал сержанту руку.

— Не за что! — хмуро ответил тот. И добавил. — Присматривайте за ней!

Леонид вел свои старенькие «Жигули» быстро, жестко. Раздраженно тормозил перед редкими светофорами, резко бил по газу, как только зажигался «зеленый», быстро, не сбрасывая скорости, поворачивал в узкие переулки.

В районе метро «Сокол» их полно. Чуприн знал с десяток вариантов проезда на свой «Тайвань». Терпеть не мог Ленинградский проспект и начало Волоколамского шоссе. Даже утром пробки, гарь, вонь, духота. Всегда предпочитал ехать домой переулками.

Надя сидела рядом, закинув ногу на ногу, и весело поглядывала на него. Леониду стоило больших трудов, не смотреть на ее длинные ноги. И вообще. На нее. Он смотрел только прямо перед собой на дорогу.

Оба довольно долго молчали.

— Испугался? — весело спросила Надя. — Испугался, испугался…

— Зачем тебе это понадобилось? — наконец спросил он.

— Что? — чуть склонив голову набок, спросила она.

— То самое. Связываться со мной.

— Отвали-и! Так захотелось.

— Я старый, уставший человек…

Леонид и в самом деле в данный момент ощущал себя «старым и уставшим» человеком. У которого мало чего хорошего впереди.

— Ты девчонка. Ребенок совсем, — продолжал он раздраженным тоном, — Тебе хотя бы шестнадцать есть?

Надя поспешно кивнула головой. И опять весело улыбнулась. У нее было превосходное настроение. Ей казалось, старенькие «Жигули» стремительно летят над горячим асфальтом, совсем не касаясь колесами рытвин, ухабов и трещин. Она не чувствовала ни духоты, ни запаха бензина, ни шума надсадно гудящего мотора.

— Мне столько, сколько надо. В самый раз.

Леонид бросил на нее быстрый взгляд и еще крепче вцепился в баранку.

— Не хватало, чтоб меня привлекли за совращение малолеток! — пробурчал он.

— Опять испугался! — весело воскликнула Надя. — Я так и думала! Я тебя насквозь вижу! — строго добавила она. И секунду помолчав, еще строже объявила:

— Я не малолетка. Сама так решила. Сама тебя выбрала.

Леонид бросил на нее быстрый взгляд и возмущенно засопел.

— Да, да. Не удивляйся. Это я тебя выбрала. Вы мужчины, почему-то думаете, что вы выбираете. Ничего подобного. Всегда выбираем мы. Ты мне подходишь.

Леонид, вытаращив глаза, покачивал головой возмущенно сопел.

— Что молотишь!? Что ты молотишь, девчонка!?

— И не делай такие удивленные глаза. Можно подумать, для тебя это новость. Я тебя сама выбрала. Как увидела, сразу подумала: «Вот он!». Как Татьяна Ларина. «Он будет моим первым мужчиной! Я хочу именно такого!». Первый мужчина в жизни женщины — это очень важно и ответственно. А ты сильно испугался, когда позвонили из милиции?

— Подумал, Олеська что-то натворила.

— А когда меня увидел в обезьяннике?

— Мне уже бояться нечего, — опять раздраженным тоном бросил он.

— Я поняла, — язвительно сказала Надя, — Ты старый уставший молодой человек. Второй свежести. Талантливый, но невезучий. Ничего, теперь все пойдет по другому. Теперь у тебя есть я! — поучительным тоном, продолжала Надя.

Сидя рядом с Леонидом в дребезжащих «Жигулях», мчащихся по узким переулкам, она, действительно, ощущала себя многоопытной расчетливой женщиной. Лет двадцати четырех. Никак не меньше.

Уже подъезжая к железнодорожному переезду, Леонид спросил:

— Чего ты хочешь?

— Вообще или конкретно? — уточнила Надя.

— От меня!

— Я тебя люблю! — просто сказала Надя.

— Чего ты хочешь?

— Хочу опять в твою роскошную ванную. Джакузи-и! — насмешливо протянула она. — Принять освещающий бодрящий душ. Потом завалиться в твою роскошную двуспальную кровать. С балдахином. И чтоб ты был рядом.

— Отвали! — неожиданно для себя брякнул Леонид. И добавил:

— Больше этого не будет. Никогда!

И разумеется, ошибся. Уже через полчаса они лежали на его несчастной старой рассохшейся тахте под одной только простыней. Тахта опять жалобно стонала, скрипела и повизгивала.

Они опять взлетали на гигантских качелях под самые небеса, и даже выше этих самых небес, в глубины черного космоса, и опять мгновенно возвращались, и опять стремительно падали в черную пропасть, чтоб в следующий миг опять взлететь, судорожно стискивая в объятиях друг друга.

Надя все время стискивала левую руку в кулачок и до боли закусывала костяшки пальцев. Только бы не закричать во все горло, только бы не застонать. Только бы не услышала, внезапно вернувшаяся соседка по коммуналке.