Режи Дескотт - Корпус 38

• Название: Корпус 38
• Автор: Режи Дескотт
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21455-6

«Я боюсь, доктор. Я ужасно боюсь. Вы ничего не можете сделать для меня. Никто ничего не может».

Эрван Данте-Леган живет среди галлюцинаций, среди воображаемых змей и реальных убийств. Новоявленный Данте спустился в Ад — и теперь дорога к свету заказана ему навсегда. Он существует в непреходящем ужасе. Фантазмы сводят его с ума, толкают на странные поступки и в итоге приводят в Корпус 38 — в психиатрическую клинику для тяжелобольных, где отчаявшийся Данте встречает свою спасительницу — психиатра Сюзанну Ломан, которой он может наконец доверить свои кошмары и освободиться.

Однако почему реальные зверские убийства, что творятся по всей Европе, так напоминают галлюцинации Данте? Кто убивает юных девушек? В погоню за разгадкой устремляются трое: комиссар парижской префектуры полиции, Сюзанна Ломан и талантливый журналист, который выслеживал опасного маньяка многие годы. Кто раскроет правду — и какова награда за это? В психологическом триллере Режи Дескотта «Корпус 38» не будет однозначных ответов. И неизвестно, будет ли счастливым финал.

---

— Черт, — говорит Ортиз.

— А твоя машина?

— Ничего не известно, — говорит он с отвращением. — Я подал жалобу…

— Да, похоже, драндулет тебя расстраивает больше, чем подружка.

— Подружка, подружка…

— Пока что я сообщил об ее исчезновении, и полицейские собираются осмотреть ее машину.

— Вы думаете, это имеет отношение к «гольфу»?

— Ортиз. Я плевал на твой «гольф». Каро исчезла. И больше не приставай ко мне с твоим «гольфом».

Вышибала сжимает кулаки.

— Но я скажу им, что твоя машина и Каро исчезли одновременно. Не понимаю, какая тут может быть связь, но я не полицейский. Может, они поймут.

— Может, она сама удрала с машиной Ортиза, — не сдержавшись, смеется Орсини.

— Заткни пасть! — угрожает Ортиз сквозь зубы.

Глава 22

— Жильбер?

— Что?

— По-моему, у нас проблема с Эммой.

— Проблема?.. Какая проблема? — спрашивает он, не отрывая глаз от книги, которую держит над головой, закрываясь от солнца.

— Проблема со мной.

— Так проблема с тобой или проблема с ней? — спрашивает он, высовываясь из-под книги.

Сидя в тени зонтика, она наклоняется, чтобы смазать ноги нежным кремом, который быстро поглощает ее смуглая кожа. Он отмечает, что после липосакции ее живот позволяет надевать раздельный купальник — даже когда она сгибается, никаких складок.

— Она больше не хочет со мной разговаривать, — говорит она, не отрывая взгляда от своих ног. — Смотрит на меня так, будто мы незнакомы. Это недопустимо, понимаешь? Говорит мне, что ей не нужна другая бабушка. Это правда, я в возрасте, но тем не менее.

— Это неприятно, — говорит он, пряча улыбку. — Учитывая то, что я с тобой сделал. Хочешь, чтобы я с ней поговорил?

— Не говори мне, что ты ничего не заметил! Я занимаюсь твоими дочерьми, пока их мать разъезжает черт знает где, я мила с ними, и вот что я получаю взамен. Даже Анжелика… Не знаю, можно сказать, что Эмма плохо на нее влияет.

— Я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы я с ней поговорил.

— Как бы там ни было, вы, мужчины, никогда ничего не замечаете. Интересно, что я могла такого сделать, что они так на меня окрысились. Меня бы не удивило, если бы они обсуждали меня с матерью по телефону. Я не виновата, что их матери больше нравится возиться с психически больными, к тому же опасными.

— Но я им сказал, что просил тебя составить нам компанию.

— Они не идиотки, знаешь ли.

— Это я хорошо знаю! Прошу тебя… Давай не будем усложнять. С ними нелегко и в обычных условиях. Мне нужен отдых. Знаешь, со временем вы начинаете утомлять. Вы даже не отдаете себе отчета, до какой степени вы утомляете. Целый год я занимаюсь всеми вами, привожу вас в порядок, создаю заново… А теперь мне нужно заниматься еще состоянием ваших душ.

— Что за тон! Это на тебя не похоже. Мне нравится, когда ты такой взволнованный! Ну а если ты хочешь отдохнуть, твое желание вот-вот осуществится: они хотят уехать. Эмма — к своей кузине в Руайан. А Анжелика — на побережье с подругой.

— Что?! Что за глупости?

Он садится в шезлонге. Анна-Мари смотрит на него сквозь солнечные очки. Он поворачивается к океану, стараясь разглядеть дочерей, которые ушли плавать. Два идиота, минимум тридцатилетних, бултыхаются у берега, играя в мяч, три мамаши стоят по пояс в воде, несколько матрасов и других надувных предметов флюоресцирующих цветов, и где-то вдалеке головы дочерей иногда появляются среди волн.

— Они попросили меня с тобой поговорить.

Он закрывает глаза. Губы растянуты в улыбке, как два лезвия.

— Замечательно! Вот как распадается наша семья. Сначала мать, потом дочери!

— Но у тебя есть я, — говорит она, ласкаясь. — Единственная, кто тебя не покинет. Тебя, который хотел отдохнуть.

— Ты говоришь об отдыхе, — говорит он, поднимая глаза к небу. — Я так думаю, удержать их уже не удастся! Даже Эмма. В девять лет! Видимо, в наше время эмансипируются уже в этом возрасте.

— Тогда отпусти их. Они вернутся, вот увидишь. А когда мы останемся вдвоем, все изменится, — говорит она, касаясь пальцами его плавок от «Диора», скрывающих интересную выпуклость.

— Остановись, они могут нас увидеть, — смеется он.

— Еще одна причина остаться одним.

— Не вопрос. Если они уедут, побыстрее вернемся в Париж. Я подхлестну работу в клинике. И может, займусь для начала двойным подбородком, — говорит он, наклоняясь к ней и двумя пальцами сжимая кожу на воображаемом зобе.

Два скоростных поезда встречаются — громкий хлопок и туннель, полный шума. Вагон-ресторан, сэндвич-экспресс и теплый кофе, посещение туалета, где никто не осмеливается сесть и хватается рукой за скобу, чтобы не помочиться мимо, контролер, который ходит и пробивает билеты, ходит и пробивает, и, несмотря ни на что, иногда время тянется невероятно медленно. Пустые часы путешествий — слишком быстрые и слишком медленные. Обесчеловечивание в процессе. На большой скорости. Безумцы — не всегда те, о которых так думают. Не те, которых видят. В отличие от других. Всех остальных. Слепые. Запертые в поезде коровы, которые желают наблюдать, как проходит время. Встречный поезд на Бретань. Еще один хлопок. Сюзанна думает о дочерях. Они тоже летят куда-то в поезде на большой скорости. К какому месту назначения? К каким рубежам? Анжелика? Эмма? Поезд-призрак. В каких вагонах? Не жалеть. Ни их, ни себя. Новый поезд. Новый хлопок. Громкий. Поезд пугает своей мощью.

Напротив нее Стейнер. Его голова движется в такт поезда. На носу очки — на его клоунском носу. Он больше не похож на Роберта Митчема. Нос — ахиллесова пята, которая разрушила его защиту. Из-за опухоли под веками взгляд менее искушенный. Таким он Сюзане больше нравится. Не похож на соблазнителя. Он смотрит на нее. Заинтригован всплесками ее смеха и ее ускользающим взглядом. Ей не удается отвести глаза от бездны. Но этот взгляд ее останавливает. И его присутствие. Так непохоже на присутствие Жильбера. Так непохоже. На десять лет и двадцать килограммов больше, рост примерно такой же. Морщины и сигареты, бутылки спиртного и бессонные ночи. Нет бессонных ночей в косметической хирургии. Нет никакой срочности.

Сколько лет прошло с тех пор, как у нее были другие мужчины? Сколько? Двадцать? Двадцать лет делить постель только с ним, видеть, как меняется только его тело, гибкое, гладкое и тонкое, как его лицо. Двадцать лет без прелести новизны. Без открытия новизны других тел. Таких разных. Открытия их внешности, запахов, цвета и шероховатости их кожи, манеры их движения тоже. Приблизиться. Захватить. Обнять. Ласкать. Молчать или говорить. Дышать. Смотреть. Слушать. Брать и давать. Все разрушить и уйти. Но никаких сожалений. Ей было достаточно этих объятий, механического совокупления. И никогда ни шагу в сторону.

Ей хочется бутерброд с лососем. Стейнер идет рядом с ней. В нутре огромной змеи, скоростного поезда. Балансируя, она опирается о спинку сиденья. Под взглядом полицейского она ощущает себя королевой.

Туалеты свободны. Открыть дверь. Увлечь его за собой. В тесной кабине прижаться к нему, положить его руку между ног. Сесть на унитаз, помочь ему проникнуть в нее с толчками поезда. Громкий хлопок встречного поезда заставляет ее вздрогнуть. Обнять его. Почувствовать вкус. Приходится опираться руками о неудобный край унитаза. Ручка двери дергается. Кто-то пытается войти. Их ритм опережает ритм поезда. Их дыхание смешивается. Он самозабвенно что-то бормочет. А может, и нет. Слабеющие вздохи перекрываются шумом поезда. Потом их тела разъединяются, и он быстро уходит, оставив ее одну в этом отвратительном туалете.

Воспоминание о Боарах возвращает ее к жестокой реальности. Она пошла туда без полицейского. Она содрогается, все еще в шоке.

В вагоне-ресторане закончился лосось. Она заказывает сырой тунец, один «Перье» и один кофе. Они нашли два табурета рядом. Он уже сидит. С таким клоунским носом у него физиономия преступника. Ей нравятся следы, что оставила на его лице жизнь. Поезд, равномерно покачиваясь — километров триста в час, — качает своих пассажиров. Один раз она теряет равновесие. Хватается за плечи Стейнера, торопится выпрямиться и целует его в висок. Вид у него изумленный и довольный. Еще один встречный поезд. Хлопок и гулкий туннель на несколько секунд.

Вокзал Монпарнас, они вместе садятся в такси. Направляются к парку Монсо. Рассеянно глядя на проплывающий мимо город, раздавленный жарой. В восемь вечера люди едва выходят из дому. Дом Инвалидов, мост Александра III, Дворец правосудия, Елисейские Поля, площадь Звезды. Возле дома Сюзанна выходит из такси и направляется к двери, пока Стейнер расплачивается.

— Доктор Ломан?

Она вздрагивает и оборачивается. Мужчина в брюках защитного цвета, белой рубашке и кедах быстро выходит из припаркованной машины и торопливо шагает к ней. На лбу у него очки в металлической оправе, светлые волосы коротко острижены, на подбородке трехдневная щетина.