Аллен Курцвейл - Шкатулка воспоминаний

• Название: Шкатулка воспоминаний
• Автор: Аллен Курцвейл
• Издательство: АСТ, ACT Москва, Транзиткнига
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-030132-4, 5-9713-0162-4, 5-9578-2072-5

Клод Пейдж. Одно из самых таинственных имен бурного XVIII века Загадочный авантюрист – или великий изобретатель?

Жизнь его была полна приключений и крутых поворотов – от нищеты и безвестности к богатству и славе, от покоя – к смертельной опасности…

По слухам, он обладал поистине сверхъестественной властью над механизмами и… женщинами.

Согласно легенде, одно из его изобретений сыграло поистине мистическую роль в судьбе Марии-Антуанетты…

В чем заключалась его тайна?

Современный исследователь снова и снова пытается отыскать ускользающую истину!

Разгадка скрыта в старинной шкатулке…

---

В обычной ситуации такое наблюдение сошло бы за неудачный каламбур, однако для Ливре оно было маленькой частью большой теории.

– Да это же просто совпадение и ничего больше! – воскликнул аббат.

– Нет, я настаиваю, что имя – это судьба. Я докажу. Как его зовут? – Продавец книг указал на Клода, который испугался столь неожиданного поворота событий.

Аббат ответил:

– Клод Пейдж.[44]

Ливре подумал немного.

– Тебе нравятся книги, Пейдж?

Клод кивнул.

– Конечно же, они ему нравятся. Это все доказывает. Мальчик должен был учиться у меня, а не у тебя. Кем бы стал продавец книг, не будь у него страниц?

– Да, – согласился аббат. – Ему действительно нравятся книги. Правда, я должен сообщить тебе, что его судьба – в другом. Клод – тот мальчик, что делает Часы. Он гений, талант!..

Ливре прервал Оже. Он потерял терпение и уже чувствовал, как урчит в животе, поэтому решил придраться к выбору слов.

– Мне бы не хотелось возражать, – все же возразил он. – Но я должен сказать, что вы говорите о разных вещах, о разных качествах, мой друг. Совершенно разных. Талант характеризует человека, умеющего что-то делать. Это самое обычное проявление способностей к выполнению действия. Гениальность – это редкий дар, им обладают изобретатели. Таким образом, принято говорить о гениях поэзии и живописи, а не о талантливых писателях и ораторах. Не факт, что те, кто талантлив в часовом деле, гениальны в механике.

– Я не совсем согласен с тобой. А что касается гения этого мальчика, то он у него есть, равно как и талант. Стоит только взглянуть на живую картинку, которую он для тебя починил, и сразу поймешь, что он совмещает в себе то, что ты разделяешь. Гений и талант слились в нем воедино. Когда-нибудь он будет всемирно известен и за то, и за другое. А раз уж мы решили поиграть со словами, то знай, что гений Клода непосредственным образом связан с джиннами[45] из арабских сказок.

Аббат подмигнул Клоду.

Мальчику хватило ума промолчать. Впервые аббат по достоинству оценил его успехи в механике. Пусть эта похвала и была вызвана дотошностью продавца книг, все же Клод с удовольствием ее принял.

Беседа остановилась. Ливре вытащил письменные принадлежности и записную книжку, маленькую, изящную, на замочке и с буквой «Л» на обложке, чтобы записать в нее ссылку на книгу Бэтти «Трактат о безумии» (Лондон, 1758, цена два с половиной шиллинга). Он так разозлился, что поставил кляксу на страницу. От злости Ливре сплюнул в платок. Пятно в блокноте было ужасным оскорблением его персоны. Он достал перфоратор, переделанный ролик гравера. Колесиком сего инструмента книготорговец начал водить вверх и вниз по полям, чтобы иссечь противную страницу. Затем он переписал ссылку, издавая при этом ужасные звуки – их Клод сравнил бы со звуком пилы, распиливающей дерево. Мальчик достал свиток «3», чтобы не забыть записать это созвучие.

– Что это ты там делаешь? – спросил продавец книг.

– Я изучаю звуки, – ответил Клод так покорно, как только мог. – У аббата замечательный чих, а у вас… – Он не знал, как закончить фразу, не показавшись при этом грубым, поэтому решил вообще ее не заканчивать. К счастью, напряжение было снято поданной к столу репой. Ливре раздавил овощ вилкой и понюхал тарелку. Затем попробовал и, что-то пробормотав, неохотно кивнул в знак одобрения.

Ужин длился бесконечно долго, сопровождаемый урчанием и бульканьем желудка Ливре. Все за столом только и делали, что глазели, как гость поглощает репу. Аббат осмотрел углубления, оставшиеся у мягкого основания артишока, и вслух поинтересовался: а не заняться ли ему исследованием человеческого прикуса? Клод хотел узнать, какие заказы привез Ливре, но решил оставить любопытство при себе.

Наконец Ливре закончил. Переваренная репа ублажила продавца книг, и поэтому он согласился отведать груш. «Хотя обыкновенно я не ем сырых фруктов», – отметил торговец. Кляйн-хофф покинул комнату и вернулся с тарелкой превосходных мускусных гибридов. Ливре ел плод, помогая себе ножом и вилкой, и оставил прчти всю сердцевину нетронутой. Аббат и Клод взяли груши в руки и начали аккуратно очищать их от кожуры, проводя ножом по поверхности фрукта с таким вниманием, будто сошли с картины Габриеля Метсю «Дама, чистящая яблоко».[46] Правда, они не решились сравнивать размер груш, как делали всегда, перед тем как съесть плод, потому что понимали – Ливре это не понравится.

Аббат предложил Ливре отведать яблочной водки, производимой в Нормандии. (Токай он решил приберечь для более приятного вечера.) Ливре отказался. Его желудок снова дал о себе знать.

– У меня есть свой напиток. Пейдж, не принесешь ли ты мне маленький шагреневый[47] чемодан?

– У меня тоже есть кое-что, способное успокоить твой желудок, – сказал аббат.

– Я испытал все существующие средства.

– В моем поместье собрана большая коллекция лекарств. Анри может дать тебе обыкновенное средство для улучшения пищеварения или немного китового белого мяса.

– Я пробовал и то и другое. А также ежевичные вливания, лимонные помадки и множество всяких сиропов.

– А клизмы?

– За несколько лет я накачал нутро успокаивающими, слабительными, смягчающими, вяжущими средствами, не говоря уже о ветрогонных. Совсем недавно я попробовал клизму из табачного дыма. Это английское средство, и мне оно не понравилось.

Клод вернулся с чемоданом. Ливре взял его, открыл и достал бутылку с серебряной крышкой. После нескольких глотков и глубокого вдоха он, кажется, воодушевился:

– Нет ничего более эффективного, чем сельтерская вода. – Торговец заткнул бутылку с таким видом, будто это была вовсе не вода.

– В «Известиях» как-то опубликовали статью Патрика Брауна о минеральной воде из Монтсеррата.

– Я не знаком с доктором Брауном. Так что довольствуюсь своей водой, сельтерской, но все равно спасибо.

– Может, вы почитаете «Философские размышления на тему достоинств смоляной воды» епископа Клойнского?

– Читал, благодарю. С меня хватит и сельтерской.

– Ну, тогда выпьем за воды Нидерзельтерса!

Звякнули бокалы. Со стола убрали, и двое мужчин вернулись к заказам порнографического характера, о которых говорилось в части письма, именуемой «Цель визита».

– Ты закончил «Прелюбодействующих лягушек»? – осведомился Ливре.

– Нет, они должны быть готовы к концу месяца, – ответил аббат.

– Надеюсь, этим «должны быть» ты выражаешь не сомнение? Ты задерживал поставку дважды, и мои клиенты недовольны.

Аббат не обратил внимания на последние слова.

– Они скоро будут готовы. Нам нужны новые материалы.

– Я привез заказ на «Потаскушку». Заказанные картинки отмечены на отдельном листе бумаги. И еще есть одно немного странное задание, непохожее на другие. Мужчина, мой постоянный клиент, попал в трудную ситуацию, требующую особого внимания.

Ливре прошептал детали на ухо аббату, и тот сначала удивился, а потом развеселился. Затем продавец книг обратился к Клоду:

– Тебе надо изобразить грязную сцену, какую – можешь придумать сам, но лицо героини должно принадлежать вот этой даме.

Ливре достал маленький сверток из любимой им коричневой бумаги.

– Проверим твои таланты! – сказал он.

– Да, и твою гениальность, – добавил аббат.

Продавец книг положил сверток на стол.

– Это портрет в миниатюре, выполненный на слоновой кости.

Вскоре разговор был закончен, и Ливре, с позволения хозяина, покинул комнату. Он сказал, что уедет завтра же вечером, до заката. Затем торговец отнес в свою комнату несколько книг под общим названием «Парижские тайны».

15

– Кто она? – спросил Клод. Он заинтересовался красивой молодой женщиной на портрете. Свиток «Ч» давал лишь самую поверхностную информацию: «Один корпус из серебра – портрет в миниатюре, любой рисунок, для месье Хугона».

Аббат ответил:

– Ее зовут Александра Хутон. Ливре сообщил мне, что она довольно давно спит с мужем в одной постели, но до сих пор остается девственницей. Часы должны спровоцировать ее на выполнение супружеских обязанностей. Нам предстоит смастерить механизм и корпус, чтобы, как выразился Ливре, «пробудить в ней желание». А она красотка, просто Мадонна без младенца, не так ли?

Клод кивнул. Он никогда раньше не видел такого красивого лица. От него исходила такая сила и привлекательность… Мягкая линия подбородка, пухлые губы, чуть вздернутый носик… Но истинная красота женщины таилась в глазах. Сверкающие глаза, цвета среднего между кобальтом и берлинской лазурью, говорили о неудовлетворенной чувственности. Ощущение усиливалось из-за бровей, которые не просто вздымались, будто арки, над глазами, а дерзко и надменно парили над ними. Лицо окаймляли светлые волосы, скорее всего натуральные, украшенные мелкими полевыми цветами.

Клод взял миниатюру и разглядывал ее под покровом одеяла, лежа на соломенном тюфяке. Приятная волна разлилась по животу, и это, несомненно, выдало бы причину его беспокойства, если бы Анри не спал крепким сном. Желание Клода, стыдливое желание юноши, усилилось тем, что уже долгое время он делал «Часы любви» и добился в этом успеха. Во сне он приставлял лицо прекрасной незнакомки к телам, которые обычно рисовал на табакерках, визитницах или часах. Гениталии Клод воображал грубо, совсем не так, как во время изящной работы днем.