Филип Гуден - Маска ночи

• Название: Маска ночи
• Автор: Филип Гуден
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-395-00217-4

Роман «Маска ночи» (2004) – из серии «шекспировских» детективов английского писателя Филипа Гудена. Ник Ревилл, современник Шекспира, актер труппы лорд-камергера и сыщик-любитель, снова становится случайным свидетелем загадочных и трагических событий. Спасаясь от охватившей Лондон эпидемии чумы, актеры едут в Оксфорд, чтобы ознаменовать постановкой «Ромео и Джульетты» примирение двух враждующих семейств, однако «черная смерть» настигает их и там. В таких обстоятельствах Ревилл отваживается искать ответ на страшный вопрос: нет ли у смертоносной чумы пособников среди людей и кто они? Слишком много подозрительных совпадений, чтобы можно было все объяснить естественными причинами.

Отличный подарок для любителей исторического детектива!

---

– Нет, не от нее.

– Ну ладно, – вздохнул Абель, – а я думал, нас только двое таких в труппе, кто еще не нашел себе здесь милую и не был бы занят сегодня.

Это было не совсем точно – как минимум половину спальных мест нашей общей комнаты в этот самый момент занимали их законные владельцы, – но я уловил печальную нотку в голосе моего друга. Может, его поза несчастливого в любви была не совсем позой.

Я задул свечу и лег. Одно из преимуществ отсутствия Лоренса состояло в том, что спать мне теперь было куда просторнее, как и Абелю.

– А где Лоренс, ты не знаешь? – спросил он.

– Нет.

– Надеюсь, ok нашел себе куда более уютный уголок, чем эта дыра.

Я не стал поддерживать этот разговор. Тема была мне неинтересна (или не так интересна). Что по-настоящему занимало меня, так это, конечно же, то, стоит ли мне принять приглашение госпожи Рут прийти в ее дом на Кэтс-стрит. Я уже более или менее выкинул из головы все, связанное со смертью Ферна. Коронер вынес свое заключение, все, кажется, были довольны. И все же передо мной лежало обещание новых тайн.

Мы должны поговорить с глазу на глаз.

Я мог оставить ее просьбу без внимания. Мы уезжали из Оксфорда через сорок восемь часов, а может, и меньше.

Так советовала предосторожность – да, предосторожность. Что мне было до всего этого?

Но любопытство говорило иное. Оставить город, не докопавшись до самой сути этой загадки, было сродни уходу с представления, не дожидаясь пятого акта. Вы досиживаете до конца, даже зная, что развязка будет трагичной.

Поэтому рано утром на следующий день, слегка перекусив элем и темным хлебом, я выскользнул из «Золотого креста» и отправился на Кэтс-стрит. Это было недалеко, всего несколько сотен ярдов по Хай-стрит, а потом к востоку от Св. Марии, церкви с огромной колокольней. Туман с реки уже рассеялся, но хлопья его еще висели в воздухе. На дорогах было безлюдно.

В моем кармане лежала записка. Дом стоял на углу. Вот этот, наверно. Довольно милое двухэтажное здание, одна его сторона выходила на Хай-стрит, другая – на Кэтс-стрит, которая больше напоминала переулок. Для одной женщины здесь было слишком много места, хотя из всего, что я знал, возможно, Анжелика Рут держала жильцов или квартирантов. Уж точно много места для простой кормилицы, хотя потом я вспомнил, что она была замужем как минимум трижды. Видимо, покойный мистер Рут оставил ей неплохое наследство.

Я постучал в дверь, думая, что меня ждут. Постоял немного. Никто не открыл. Постучал снова. Я толкнул дверь, но она была заперта. Я повернулся, чтобы пойти прочь, чувствуя некоторое облегчение.

Затем я увидел, что одно из створных окон с той стороны дома, что выходила на Кэтс-стрит, было приотворено, пожалуй даже открыто. Я заглянул в комнату: в ней ничего не было, кроме обеденного стола, нескольких стульев и разных декоративных безделушек. Если вы городской житель, то по вполне очевидным причинам считаете неразумным оставлять окно на ночь открытым, а если вы живете в сельской местности, вы, вероятно, верите, что ночной воздух вреден для здоровья. Поэтому я заключил, что в доме кто-то есть или был раньше этим утром.

Я вернулся к входной двери и снова постучал.

Не дождавшись ответа, я опять свернул в переулок и встал перед раскрытым окном.

Прежде чем я полностью осознал, что делаю, я распахнул окно настежь и перепрыгнул через подоконник в столовую. Попасть внутрь оказалось несложно. Окно было всего в трех футах от земли.

Очутившись внутри, я остановился. Спросил себя, не видел ли кто, как я залезал в дом. Настолько неожиданным для меня самого был мой порыв, что я даже не позаботился посмотреть по сторонам. Я закрыл окно.

Я позвал госпожу Рут по имени. Половицы заскрипели, когда я стал пробираться через темный коридор к комнате в дальнем углу. Занавеси в ней были задернуты, но через щель проникал лучик света. В углу стояла просторная кровать – супружеское ложе, видимо. Госпожа Рут лежала на кровати в тени балдахина над ее головой. Она была полностью одета, в те же кричащие одежды, что и вчера у Фернов.

Я позвал ее по имени, на этот раз тише. Но я уже знал, что она мертва. Даже при таком скудном свете я видел ее широко раскрытые глаза, похожие на смородинки, выскочившие из пирога. Ее лицо все еще было красным, но уже пошло пятнами. Рядом с ней на кровати лежали две фигурки, человечки из глины, – такими мог бы играть ребенок. Я взял их в руки – просто чтобы сделать хоть что-то. У них были бесформенные головы и грубо вылепленные конечности. Они показались мне знакомыми, и я вспомнил, как Сьюзен Констант описывала (хотя теперь отказалась от своих слов) фигурку, оставленную у двери черного хода. У одной из этих статуэток в животе торчала иголка, другой булавкой проткнули голову.

Мне стало жарко, потом я похолодел. Не знаю, как долго я простоял там, в доме мертвой женщины, пока меня не привел в чувство скрип колес, послышавшийся из переулка. Человеческий разум – странная вещь: помню, я подумал, что возчику не мешало бы смазать ось своей телеги. Скрип прекратился. Раздался скрежет ключа в замке, затем скрип открывающейся двери, и внутрь проник холодный воздух. На один момент все затихло, время, казалось, остановилось. Потом послышался шепот и тихий щелчок – дверь закрыли. Слишком тихий звук, как будто исподтишка.

В такие мгновения инстинкт берет верх. И слава богу, что это так. И слава богу, что госпожа Рут преуспела в жизни – может, хорошо вышла замуж или же получила неплохое наследство. Как бы то ни было, она являлась владелицей (ныне покойной) прекрасной кровати с искусной резьбой, нишами для свечей в изголовье и крепкими плинтусами, поддерживавшими стойки, на которых висел балдахин. Но в данную минуту занимала меня не резьба и вышивка, а место под этим ложем.

Едва успев осознать, что я делаю, я очутился под кроватью, спрятавшись, как испуганный кролик, преследуемый собаками. Внизу было темно и пыльно. Я затаился в ожидании. Моя макушка слегка задевала кожаные ремни, на которых покоились тюфяк, набитый перьями, шерстяные одеяла и их почившая владелица. Какими бы ужасными ни были обстоятельства, во всей этой тяжести надо мной было что-то почти успокаивающее, особенно когда я услышал, как доски пола заскрипели прямо напротив спальни.

– Ничего нет, – произнес чей-то приглушенный голос.

Света было мало, но лично я видел достаточно. Их было двое. Меня спасло то, что, прежде чем войти в спальню, они заглянули как минимум в одну из других комнат на этом этаже. Еще я слышал звук шагов, поднимавшихся по лестнице, а затем, через несколько секунд, спустившихся снова. Если бы они сразу направились сюда, у меня не было бы времени исчезнуть под кроватью.

Теперь четыре ноги приближались прямо к моему убежищу,* и я затаил дыхание. И не только ноги. В поле моего зрения также попали края их темных плащей и две светлые трости, слишком тонкие и похожие на хлысты, чтобы служить опорой при ходьбе. Ноги остановились. Затем раздался тот же приглушенный голос.

– Озорные вишни, – сказал он.

Озорные вишни?

Во всяком случае, прозвучало это именно так. И что-то знакомое было в голосе, который произнес эти слова, хотя я не мог вспомнить, где я его слышал. Вслед за этим странным замечанием послышалось хихиканье.

Другой человек нетерпеливо шикнул на говорившего, заставляя его замолчать.

Затем оба немного отодвинулись в сторону, и я услышал кряхтение, когда поднимали что-то тяжелое. Незваные гости стащили тело госпожи Рут с кровати, не слишком почтительно. Сумрачные фигуры наклонились и не то понесли, не то поволокли труп из спальни.

Я мельком увидел их, когда они потянулись к телу. Только мельком, но этого хватило, чтобы подтвердить, что это были те самые люди в капюшонах с клювами, которых я видел уже два раза в этом городе. Белые палки или трости были теми щупальцами насекомых. Рассмотрев их, я испугался, испугался даже сильнее, чем раньше, хотя почему-то не удивился.

Когда они тащили тело женщины, с ее ноги упала туфля. Если кто-то из них и заметил, то они за ней не вернулись. Из коридора доносились звуки скользящих шагов и глухих ударов, потом входная дверь открылась и захлопнулась – громче, чем раньше. Я не двигался, ожидая услышать скрип телеги. Но не слышал ни звука. Все свое внимание я сосредоточил на перышке, свисавшем из тюфяка перед моим лицом. Оно дрожало от моего дыхания. Дверь в спальню оставалась открытой. Пространство пола между тем местом, где я прятался, и выходом наружу казалось большим, как вспаханное поле. Посредине лежала забытая туфля госпожи Рут.

Наконец я услышал шум отъезжающей повозки. Я сосчитал до ста, потом на всякий случай еще до ста. Потом осторожно выполз из-под кровати. Я весь был в пыли и перьях. Я долго отряхивался – дольше, чем, вероятно, было необходимо. Подняв туфлю госпожи Рут, я аккуратно положил ее на кровать. Это был изящный башмачок на толстой подошве, чтобы уберечь свою владелицу от грязи или же, в случае госпожи Рут, придать ей лишний дюйм преимущества в споре. Меня внезапно охватил гнев. Она, возможно, была невыносимым созданием, но чем она заслужила смерть? На кровати, там, где лежало ее тело, осталась вмятина. Люди в капюшонах не взяли с собой фигурки, пронзенные булавками.