Чарльз Форт - Магия повседневности. Дикие таланты

• Название: Магия повседневности. Дикие таланты
• Автор: Чарльз Форт
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27972-2

Всю свою жизнь Чарльз Форт неутомимо собирал факты, которые принято стыдливо называть «необъяснимыми». Всю свою жизнь он боролся с официальной наукой, безоговорочно отвергающей то, чему не найти объяснения в рамках господствующих теорий и дисциплин. Всю свою жизнь он искал ответы на вопросы, которых не задавал никто — кроме него самого, — и сражался с косностью и рутиной, как когда-то Дон Кихот — с ветряными мельницами.

Он собрал огромную картотеку неведомого и непознанного, тысячи карточек и перекрестных ссылок, настоящую базу данных в современном понимании этого термина. И книги Чарльза Форта, которые продолжают переиздаваться, — достойный памятник его отважным поискам.

---

Партеногенетические успехи человеческого интеллекта являются примерами непроходимой тупости. В своем подсознательном понимании нашего мира как единого целого математики представляют своим почитателям то, что те воспринимают как божественное откровение, а окружность, которую ученые считают «совершенной фигурой», символизирует бесполезное хождение по кругу.

Во многом понимание основной идеи этой книги будет зависеть от нашего признания того, что в нашем мире нет ничего реального. Целое может быть Реальностью. За пределами свойственных ей явлений Реальность может заниматься вполне заурядным воспроизводством подреальностей. Но это не является предметом нашего рассмотрения. Встает вопрос: если ничто необычное не является реальным, является ли все необычное действительно нереальным? Но если я признаю, что в необычном мире нет ничего реального, тогда я не могу признать, что все нереально. Таким образом, мое признание вписывается в нашу основополагающую теорию единства противоположностей и состоит втом, что все сущее воспринимается нами как реальное-нереальное, переходя от одной крайности к другой, в соответствии с тем, какова степень проявления их характерных особенностей. Если кто-то считает себя реальным существом (а под реальностью я понимаю индивидуальность, или назовем ее сущностью, или несвязанностью), пусть этот кто-то попытается объяснить, почему он уверен в том, что существует, в реальном смысле. Вспомним самые знаменитые из партеногенетических попыток таких объяснений:

Я мыслю, значит, существую.

Нам надо признать, что для того, чтобы мыслить, существование данного мыслителя должно быть первично по отношению к мысли.

Почему я мыслю?

Потому что я существую.

Почему я существую?

Потому что я мыслю.

Самые замечательные достижения человеческого разума так же близки к совершенству, как описание дома, ограниченное описанием его крыши. И это описание так же близко к совершенству, как описание, ограниченное лишь подвалом или ванной комнатой. То же и с учением Ньютона — или описанием вещей, которое ограничено лишь одним аспектом, или воздействием тяготения. То же и с дарвинизмом — описанием всей жизни с помощью естественного отбора, то есть лишь одного из ее аспектов. Тяготение — всего лишь синоним притяжения. Вклад сэра Исаака Ньютона в сокровищницу человеческих знаний состоит в том, что яблоко падает на землю потому, что оно слетает вниз. Все живое прошло естественный отбор, утверждает Дарвин. Он отбросил прочие аспекты, и у него получилось, что все сущности, составляющие живую природу, прошли отбор. Дарвинизм — отбор, который отбирает.

Материалисты объясняют материальными причинами все, за исключением того, что они отрицают или игнорируют. Нематериалисты, например абсолютные и субъективные идеалисты, объясняют все нематериальными причинами. Мне представляется, что существует неразрывность материального и нематериального — или что одна из этих крайностей — лишь акцентуация одной стороны, а другая — не более чем акцентуация другой стороны двуединого состояния материального-нематериального.

Я существо, которое мыслит; следовательно, я мыслящее существо, которое существует. В этой повторяющейся глупости есть простая гармония, которая прельщает консервативных поклонников доброго, истинного и прекрасного.

Я не мыслю. У меня никогда не было ни единой мысли. Но это вовсе не одно и то же. Я не мыслю, но мысли возникают в том месте, которое считается моим «разумом», хотя вместо того, чтобы существовать «внутри» разума, они сами и являются этим разумом. Точно так же жители города не появляются в городе, а являются этим городом. Среди мыслей существует стремление главенствовать, которое наблюдается и среди членов любого человеческого сообщества, и в движении планет, и в клеточной структуре растений, и среди животных. Коль скоро речь зашла о понимании того, что значит «мое», то «я» не обладаю ни душой, ни собственной личностью, ни собственной сущностью, хотя в те периоды, когда имеет место нечто вроде гармонизации «моих» элементов, «я» приближаюсь к состоянию целостного существа.

Когда я понимаю (ради удобства будем употреблять термин «я», хотя нет никакого «я», кроме весьма плохо слаженного конгломерата состояний, получаемых опытным путем, порой яростно противоборствующих, но в основном поддерживающих нечто вроде цивилизованного сообщества) — так вот, когда я понимаю, что мои мысли подчиняются определенным стремлениям, таким как приведение к согласию, систематизация или координация, что они имеют тенденцию к слиянию, разделению, образованию ядра, уравновешиванию, я осознаю лишь механические процессы, которые в устроении моих идей значат не более, чем в устроении моих костей. Для меня мысль выдать свои идеи за бессмертные истины столь же абсурдна, как и мысль опубликовать рентгеновские снимки своих костей, выдав их за нетленные мощи. Но присущее всему скрытое стремление к систематизации (как и присущее всем скрытое стремление к дезорганизации) находит замечательное выражение в строении моего скелета. Я так считаю. У меня нет оснований полагать, что мой скелет хоть чем-то хуже скелета любого другого человека. Я чувствую, что сумей я скомпоновать свои идеи так же мастерски, как скомпонованы мои кости, у меня было бы основание написать книгу, основание, потребность в котором испытывают все писатели, которые пытаются найти оправдание тому, что пишут книги.

Но я не считаю, что механицизм — все, что есть в нашем мире. Лишь старомодные абсолютисты убеждены, или говорят, что убеждены, в том, что наш мир является абсолютно механистическим. Индивидуальность присутствует там, где нет механистических связей, потому что индивидуальность есть несвязанность. Я убежден в том, что наш мир является позитивно-негативным, или механистическим-немеханистическим.

Но мои методы — главным образом механистические, присущие всем и всему, что согласует или систематизирует. Одним из этих методов является классификация. Меня принуждают размещать мои материалы под заголовками — как будто ветер систематизирует опавшие листья различных размеров по группам или как будто магнит выбирает, что ему притянуть из кучи различных вещей. И вот когда я вижу, что мои мысли возникают под влиянием традиционных процессов, я могу считать, что мои мысли — не что иное, как результат принуждения. Я бы не удостоил эти подчиненные механизмы чести в них верить. Они навязывают себя, но только в той степени, в которой я временно признаю некоторые из них.

Действуя чисто созерцательно или рассудочно, я собрал целую коллекцию заметок под заголовком «Взрывы». Некоторые из этих происшествий выглядят как умышленные взрывы загадочного происхождения, направленные против людей. Или как невидимые телепатические бомбы, брошенные в людей или в их имущество.

Седьмого января 1900 года «Нью-Йорк трибьюн» опубликовала сообщение о полтергейсте в доме, расположенном в Гайд-парке, Чикаго. Там стулья и столы вели себя уже хорошо известным нам образом: либо резко подпрыгивали, либо передвигались с большим достоинством. Казалось, в этот дом пробрался невидимый и неумелый террорист. Вспомним сообщения о вполне зримых, но безрезультатных выстрелах. Время от времени раздавался звук, похожий на выстрел револьвера. Было замечено, что выстрелы всегда производились с уровня, «приблизительно соответствующего высоте плеча мужчины». В брошюре «Взбудораженный дом и его умиротворение» Ада М. Шарп рассказывает о паранормальной бомбардировке, которой подвергся ее дом в Такли, Оксен, Англия. Начиная с 24 апреля 1905 года и на протяжении последующих трех лет в этом доме периодически раздавался грохот, похожий на взрывы бомб. Первого мая 1911 года необъяснимые пожары разразились в доме мистера Дж. Э. Харвея, расположенном по адресу: Йорк-роуд, дом 356, Уандсворт, Лондон. Перед одним из этих пожаров произошли три взрыва неизвестного происхождения. В январе 1892 года дом в Питерборо, Англия, занимаемый семейством Раймов, неоднократно содрогался, словно от разрывов бомб, которые падали рядом. Никто не получил ранений, и никакого ущерба дому нанесено не было.

25 декабря 1880 года в «Релиджио-философикал джорнэл» появилась перепечатка статьи, опубликованной в «Оватонна ревью» (Миннесота), в которой рассказывалось о происшествии, чьей причиной, возможно, стала паранормальная бомба, брошенная в стену дома в Оватонне и проникшая сквозь нее, не оставив никаких следов. Это произошло в доме семьи Даймантов. Были отмечены незначительные случаи преследования домочадцев со стороны неуловимого виновника этих событий, такие как настойчивые звонки дверного колокольчика. Однажды вечером, когда все члены семьи находились в одной из комнат, что-то взорвалось. Миссис Даймант получила такой удар, что потеряла сознание. Были обнаружены фрагменты стеклянного предмета цилиндрической формы. Но все окна были закрыты, а по-другому (насколько известно) данный предмет не мог проникнуть в дом.