Джек Кертис - Слава

• Название: Слава
• Автор: Джек Кертис
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00114-7

Детектив мастера современного триллера Джека Кертиса «Слава» начинается с житейской истории. Бывший полицейский Джон Дикон взялся помочь знакомой молодой женщине в очень странном деле. Лауру преследует сексуальный маньяк: в ее квартире находят обнаженный труп девушки, ей регулярно звонит тихий и гадкий голос, который внушает ей извращенные мысли. Но скоро Джон начинает понимать, что убийство девушки было лишь маленьким эпизодом в огромной трансконтинентальной афере. В расследование врывается весь современный мир технологической цивилизации: «взломщики» чужих компьютеров и вооруженные конфликты, и над всем этим – власть, громадная власть денег сильных мира сего. Для того чтобы выжить, героям необходимо хоть немного везения. Удача не всегда сопутствует Джону и Лауре, а открывшиеся им тайные пружины мировой политики и преступного бизнеса оставили в их душе пустыню. И слава – слава победителя – не может достаться никому...

---

Закончив туалет, он снова открыл шкаф и встал перед большим зеркалом, укрепленном на внутренней стороне дверцы. Его слегка лихорадило, в ногах чувствовалась слабость; весь дрожа, он провел руками по своей изменившейся фигуре. В зеркале был совершенно новый человек.

Это было третье открытие. Майлз назвал этого человека Элейн. Он знал, кто она, потому что читал о ней детективный роман под названием «Великий Вавилон, или Мать падших женщин, грязь Земли».

Его сестра. Его любовница.

Майлз обожал и ненавидел ее в одно и то же время.

Глава 27

Джозеф Аллардайс умер от рака, когда Майлзу исполнилось двадцать три года. Покойник лежал в комнате с полузакрытыми ставнями в искусственных сумерках, и очертания его исхудалого тела едва угадывались под покрывалом. Голова сделалась похожей на голый череп, нос заострился, как птичий клюв.

Все дни – после того, как наступил кризис, – Майлз проводил с отцом, наблюдая, как Джозеф переходит из комы в смерть. Люди говорили, что его мать находит спасение в постоянной занятости – она взяла на себя все обязанности отца, занималась сведением счетов и прочей бумажной работой, с необыкновенным тщанием убирала дом, – но Майлз усмотрел в этом простое легкомыслие, ошибочно принимаемое другими за подавленную истерию.

Он подозревал, что стал свидетелем некоего важного события – важного для него самого. Доктора сошлись во мнениях, что ничего уже сделать нельзя, и Майлз привез отца умирать домой – только дома сын мог денно и нощно дежурить у его постели, как требовала его совесть. Отец умер на двенадцатый день.

Мать готовила на кухне ленч. Майлз сидел у кровати, прислушиваясь к редкому, затрудненному дыханию больного. Можно было включить приемник или почитать, но он сидел, выпрямившись, на стуле и неподвижно глядел в стену, ничего не видя и не слыша.

Ритм дыхания изменился: сначала отец начал судорожно хватать ртом воздух, подолгу задерживая его в легких, а потом раздался долгий, скребущий звук предсмертного хрипа. Майлз зачем-то посмотрел на часы: они показывали половину первого. Ему показалось странным и смешным, что смерть избрала именно это время. Он посмотрел на отца с мыслью, что тот ушел от него всего лишь секунду назад. Комната, казалось, замерла. Воцарившаяся тишина успокоила Майлза, и он продолжал сидеть, пытаясь осознать зарождающееся в, нем чувство. Майлз не был уверен вполне, но, скорее всего, это была радость. Внизу мать гремела посудой и хлопотала у плиты. Когда Майлз спустился вниз и сообщил ей о смерти отца, она уставилась на него, держа в одной руке нож, а в другой – нелепо торчащий кусок ветчины. Он подумал, что она потрясена смертью отца, но причина ее потрясения была в другом.

В дверях кухни стоял ее сын, который только что сказал «Отец умер» ярко накрашенными губами. Глаза у него были пустые. Он улыбался.

* * *

Путь от дома пастора до кладбища был недолог. Хелин Аллардайс опиралась на руку сына, когда они вместе шли за гробом к могиле.

Впоследствии все отмечали, что она «хорошо держалась». Однако то, что они принимали за мужество в горе, на самом деле было радостью освобождения: Хелин втайне уже планировала отъезд. Она хотела купить домик на море, развести цветы и наполнить комнаты музыкой и светом. Стук от комьев земли, падающих на крышку гроба, казался ей звоном сбрасываемых цепей.

Через три дня после похорон, когда букеты и венки пожелтели и увяли, к могиле пришла девушка. Она была высокой и стройной, длинные черные волосы падали ей на плечи. В этот предвечерний час кладбище пустовало. Она немного постояла у могилы, склонив голову в молитве или в думах о чем-то, потом возложила свое приношение на могильный холмик и ушла.

На следующий день кладбищенский сторож пришел, чтобы убрать мертвые цветы. Он увидел свежее подношение и подумал, что кто-то перепутал могилы. Но так как понять, кому предназначались эти цветы, оказалось невозможно, он оставил их на могиле священника. Странный выбор, подумал он: черные тюльпаны. Сторож выбросил неподходящую к случаю карточку, на которой было написано: «От любящей тебя дочери Элейн». Это был ее первый выход в мир.

* * *

После этого Элейн стала регулярно появляться на людях. Она никогда не искала общества себе подобных, ей хватало ночных прогулок по улицам и своей подвальной комнаты, которая принадлежала только ей, и никому больше. Там она предавалась удивительным мечтам, иногда под действием наркотиков, которые доставал Майлз. Они договорились между собой: Майлз стал врачом и имел хорошую практику. Он мало интересовался контактами с людьми, потому что Элейн удовлетворяла большинство его эмоциональных потребностей.

Только однажды он связался с другой женщиной. Она была молода, привлекательна и замужем за довольно известным человеком. Ее муж часто уезжал по делам, а она скучала в одиночестве. Женщина дала понять Майлзу, что если он пригласит ее на обед, то она не откажется.

Они пообедали, выпили – она много, Майлз не слишком, – а потом оказались в кровати, как она и рассчитывала. По ее мнению, он оказался весьма посредственным любовником – большую часть времени он, похоже, витал мыслями где-то в облаках. Они лежали рядом в кровати, и женщина гадала, скоро ли можно будет уйти, чтобы не показаться невежливой. Вдруг он встал, подошел к шкафу и достал два шейных платка. Сначала она удивилась, но потом, когда он перевернул ее на живот и привязал ее руки к спинке кровати, улыбнулась про себя. Похоже, ее партнер способен на большее, чем можно было предполагать. Майлз снова ушел, и женщина, слегка приподнявшись на подушке, повернула голову – посмотреть, что происходит.

Из верхнего ящика шкафа Майлз вынул маленькое зеркальце и поднес его к лицу. Взяв в другую руку тюбик губной помады, он начал красить губы, аккуратно повторяя очертания рта. Поглощенный своим занятием, он ни разу не оглянулся на кровать. Потом он вынул из ящика парик с длинными черными волосами и надел его на себя, смотрясь в зеркало, чтобы поправить и распушить волосы.

Женщиной овладел страх. Когда Майлз снова подошел к шкафу и достал трость, ее страх перешел в ужас. Началось «очищение», и она закричала.

Майлза спасло только то, что женщина была замужем за известным человеком. Она не могла рассказать о произошедшем никому, даже своему доктору, и Майлз это знал. Тем не менее, он рассердился на Элейн за то, что та подвергла его опасности. Они обсудили это и договорились, что впредь он будет ходить к проституткам. Если им хорошо заплатить, они с Элейн смогут делать все, что им заблагорассудится.

Майлз преуспевал на медицинском поприще. Он свел знакомства с богатыми и именитыми людьми, некоторые из них считались его друзьями. Его наперебой приглашали на обеды, и он часто проводил уик-энды в загородных домах знатных особ.

Однажды теплым июльским вечером на домашнем приеме Майлз стоял в кругу гостей, любовавшихся праздничным салютом, который хозяин устроил в честь дня рождения жены. Хозяин был граф. Среди гостей были три члена парламента, две кинозвезды, несколько популярных телеведущих, повар, который редко заходил на кухню, но зато владел целой сетью ресторанов, и игрок в гольф, недавно выигравший международный турнир. Майлз разговорился с майором Йорком, которого он часто видел на подобных раутах. Обычно его называли просто Майор, словно у него не было имени. У Майора имелись сведения о жизни Майлза, и он проявил жгучий интерес к его профессиональной деятельности. Вскоре они удалились в библиотеку, где можно было разговаривать без посторонних; Майор говорил об угрозе для свободы и о напряженности в мире. Он рассказывал о внутреннем враге и о необходимости соблюдать бдительность. Майлзу это импонировало и занимало его. После такой подготовки Майор раскрыл, что принадлежит к официально несуществующей организации, которая тем не менее снабжается из правительственных фондов и имеет доступ к правительственной информации. Он назвал имена нескольких видных людей из числа клиентов Майлза и их жен и предложил Майлзу передавать информацию, которая станет ему известна.

– Идет настоящая война, – сказал Майор. – Нам надо быть начеку.

Вспомнив, как это называется, Майлз спросил:

– Выходит, вы вербуете меня?

– В общем, да, – улыбнулся Майор.

Майлз представил себя с горящим крестом в руках. Майор чем-то напомнил ему отца.

Они договорились, как будет передаваться информация и где надо получать инструкции, и Майор вернулся на лужайку – досматривать чудеса пиротехники. Майлз почувствовал себя сильным и счастливым, благодаря своей новой тайне.

* * *

Тени успокоились, музыка затихла. Элейн потихоньку исчезала. Майлз мог вызвать ее, как вызывал мальчишкой, закрывая глаза и представляя, что она сидит на стуле между родителями, улыбается и дотрагивается до интимного места. Она всегда пропадала, не спрашивая его согласия, когда он переставал в ней нуждаться.