Елена Хаецкая - Византийская принцесса

• Название: Византийская принцесса
• Автор: Елена Хаецкая
• Издательство: Амфора
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00401-4

В Константинополь освобождать Византию от турецких завоевателей прибывает Тирант Белый. Прославленный бретонский рыцарь с первого взгляда влюбляется в дочь императора, прекрасную принцессу Кармезину, и готов сделать все, чтобы покорить ее сердце.

---

— Садитесь, севастократор, и угощайтесь. Будем разговаривать, подслащивая горькие слова сладкими фруктами.

Тирант присел на краешек скамьи:

— Вы недовольны мной, сударыня?

— Весьма, — сказала принцесса.

— По сравнению с вами я удручающе глуп, — произнес он, — и потому прошу объяснить мне как можно проще: чем же я прогневал ваше высочество?

— Чем? — Она прошлась по комнате и резко остановилась, развернувшись, отчего ее юбки взметнулись, и Тирант успел увидеть крохотные ножки в туфельках с завязками. — Чем? Да вы Бога не боитесь, если готовы выбросить на свалку драгоценнейший дар, коим одарил вас мой отец император! Кем вы были, Тирант Белый, прежде чем явились в Византию?

— Смею надеяться, что я не только был, но и останусь собой, а называют меня Тирант Белый, — начал бретонский рыцарь, весьма гордившийся своим древним и знатным происхождением. — Отец мой был сеньором Тирантской марки, и если встать на берегу, на краю наших владений, и взглянуть на море в ясный день — а ясных дней немного наберется в тех краях, — то можно угадать, где находится Англия. Мать же моя — дочь герцога Бретонского, и ее имя Бланка, что означает Белая. Оттого и прозывают меня Тирантом Белым.

Однако для византийской принцессы все эти имена и титулы были лишь пустым звуком, ибо произносились они не по-гречески, и она запальчиво продолжала, как бы не слыша объяснения:

— Вот теперь и вы точно признали, что были никем, а мой отец наделил вас и титулом, и своим доверием и поручил вам командовать армией! И как же вы отблагодарили его? Вы подвергли опасности его дочь!

— Опасности? — пробормотал Тирант.

— Да, опасности быть опозоренной! — отозвалась Кармезина. — Как вы посмели вчера без всякого смущения признаться мне в любви? Можно подумать, я какая-нибудь простушка!

И она решительно двинулась к выходу, намереваясь скрыться у себя в спальне и там выплакаться вволю. Но Тирант метнулся к ней, как дикий зверь, и схватил ее за шаль.

— Выслушайте же меня! — закричал он. — Вы не можете бросить мне в лицо обвинение и сбежать!

— Почему? — прошипела она, вырываясь.

— Потому что… именно так и поступают простушки! — выпалил он первое, что пришло ему на ум. — И все глупые бабы, у которых нет ума и потому они лишь на одно и горазды — обругать да бежать прочь. Но ведь вы не таковы, ваше высочество, — продолжал он, успокаиваясь и выпуская шаль принцессы. — Вы мудры и проницательны и сразу разгадали мою загадку с зеркалом…

— Не смейте хвалить мою мудрость! — воскликнула принцесса, усаживаясь на скамью.

Она подняла голову и уставилась на Тиранта, который громоздился над ней, закованный в драгоценности и вышивки, как в броню.

— Ну так я слушаю вас, — холодно проговорила она. — Что же вы теперь молчите? Так поступают все простаки, которые полагают, будто для объяснений довольно лишь сопеть да переминаться с ноги на ногу!

— Моя госпожа, — произнес Тирант, — теперь я понял, что своим признанием нанес вашей чести большой урон. Ибо вы — дочь византийского императора и принцесса, я же — всего лишь наследник Тирантской марки, потомок славного Роланда, о котором здесь и не слыхивали, да еще севастократор, облеченный доверием вашего отца, и кавалер ордена Подвязки, учрежденного при моем участии, — о чем я тоже не стану рассказывать, боясь вам наскучить… И дабы не оскорблять более ни вашего слуха, ни зрения, ни обоняния, я ухожу с полным осознанием своего ничтожества.

— Вот и хорошо, — бессердечно сказала принцесса, которую рассердило перечисление титулов и заслуг Тиранта.

— У меня к вам осталась последняя просьба.

— Если она и впрямь последняя, то я ее выполню, — обещала Кармезина.

— Велите каменщикам написать на моей могиле: «Здесь лежит Тирант, убитый любовью».

И с этими словами он выбежал из покоев Кармезины.

Она пожала плечами и приказала позвать музыкантов, чтобы те услаждали ее слух веселыми песнями. Музыканты явились и начали исполнять различные мелодии, одну за другой. От всей этой музыки у Кармезины из глаз покатились слезы. И каждая новая песня исторгала из глубин ее естества все новые и новые слезы, и в зависимости от мелодии слезы эти были разными по размеру и на вкус.

Наконец она не выдержала и подозвала к себе девицу Эстефанию.

— Я больше не могу этого выносить, — прошептала ей Кармезина. — Неужели он действительно решил уйти из жизни?

— Такое вполне возможно, — не стала отрицать Эстефания. — И в книгах нередко описываются похожие случаи.

— Этого нельзя допустить! — воскликнула Кармезина. — Тотчас же идите к нему в покои и посмотрите, что он там делает, а после доложите мне.

Эстефания поклонилась и удалилась, шагая степенно, чтобы внимательно наблюдавшая за девицами Заскучавшая Вдова ничего не заподозрила.

Принцесса же продолжала слушать музыку. Очередная мелодия вызвала у нее обильный поток слез. Принцесса облизала губы и поняла, что на сей раз слезы сделались сладкими.

* * *

Эстефания набросила на плечи просторный черный плащ и побежала через сад. И весьма скоро она очутилась там, куда стремилась.

Слуги в апартаментах севастократора сразу узнали ее и не стали задавать вопросов. Эстефании это было на руку. Она вовсе не желала, чтобы ее заметили другие бретонские рыцари и сицилийцы, которых император также повелел разместить в этом дворце. Держа в руках туфельки, она бесшумно скользила по комнатам, и, когда останавливалась возле портьер, ее плащ казался еще одной складкой пышной драпировки.

Тем временем Тирант, совершенно разбитый случившимся, готовился ко сну. Он стоял, растопырив руки, а слуги терпеливо снимали с него расшитый жемчугом костюм — настоящий доспех любви. Затем Тирант разделся до рубахи и, помолившись, умыл лицо. И наконец он остался один.

Некоторое время он еще стоял, озираясь в своей спальне с растерянным видом, как будто в поисках какой-то важной вещи, о которой он позабыл и которую теперь никак не может припомнить. В рассеянности он взял в руки кинжал и принялся вертеть его, любуясь тем, как изумруд в рукояти отражает свет свечи.

И в этот миг занавес, отгораживающий спальню от других покоев, чуть раздвинулся, и в щелке появился внимательный глаз Эстефании. Девица эта сразу увидела Тиранта, стоящего в одной рубахе с видом очень печальным и утомленным. Хуже того, в руках он держал кинжал, направив острие себе прямо в живот.

— О, нет, господин мой! — закричала вне себя от ужаса Эстефания и бросилась к нему, презрев все приличия. — Не делайте этого, иначе душа ваша попадет в ад и будет терпеть там непрерывные мучения!

Она упала к его ногам, обхватила руками его колени и заплакала:

— Что скажет моя госпожа, если вы лишите себя жизни?

— Умоляю вас, — очнувшись от своей задумчивости, Тирант выронил кинжал и наклонился к Эстефании, — умоляю вас, встаньте! Вы не должны опускаться передо мной на колени!

— О нет, я ни за что не встану, пока вы не поклянетесь, что у вас нет и в мыслях умереть!

Тирант, видя, что Эстефания не оставляет своего намерения, сам опустился на колени и обнял ее:

— Моя дорогая госпожа, уверяю вас…

— Если вы, — всхлипывала она, — надругаетесь над своей плотью из-за пустяков, которые наговорила вам Кармезина, то вас навсегда покроет величайший позор…

— Однако она сказала это, — помрачнел Тирант.

— Это была всего лишь шутка! — пылко возразила Эстефания. — Разве вы не видели, что у ее высочества было игривое настроение? После вашего ухода она позвала музыкантов. Разве стала бы она делать это, не будь у нее желания повеселиться?

Тирант молчал. Тогда Эстефания спросила:

— Как по-вашему, какие деяния более ценны в глазах людей и Господа Бога: те, что мы совершаем под влиянием гнева, или те, что мы совершаем ради добродетели?

— Я знаю лишь одно, — медленно проговорил Тирант, — любые мучения, которым подвергнут меня в аду, менее страшны, ибо главный адский палач — сущий младенец по сравнению с верховным палачом всех живущих.

— И кто этот верховный палач?

— Любовь, — выдохнул Тирант так пылко, что Эстефания тотчас поцеловала его.

И в этот миг в комнату вбежала Кармезина. Она не в силах была дольше сидеть у себя в покоях и не знать о том, что происходит у Тиранта, а Эстефания как на грех все не возвращалась.

Она увидела, что Эстефания держит в объятиях Тиранта и что рядом лежит кинжал. Сам же Тирант, бесчувственный, обмяк на плече придворной дамы.

— Тирант! — закричала Кармезина. — Боже милостивый, Тирант! Неужели вы совершили нечто ужасное?

Но тут Эстефания подняла к ней лицо и сказала со странным спокойствием:

— Должна сообщить вам, моя госпожа, что я обещала Тиранту от вашего имени одну вещь.