Катажина Грохоля - Сердце в гипсе

• Название: Сердце в гипсе
• Автор: Катажина Грохоля
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-030942-2, 5-9660-1747-6

«Новая Хмелевская! Польская Бриджит Джонс!» – так пишут о Катажине Грохоле ведущие газеты и журналы. Ее романами зачитывается вся Европа, ее повести пользуются невероятным успехом, а театральные постановки и экранизации получают престижнейшие премии.

Вы больше не мечтаете о рыцаре на белом коне, а следуете пошлому принципу «я тебя слепила из того, что было»?

Милая, да это уже прогресс!

Вы сели на жесткую диету и одновременно ввязались в рискованную финансовую аферу?

Да это же просто идеал современной женщины!

Вы – счастливы?

Ах, не совсем?

Ну, знаете, тогда остается только одно – учитесь быть счастливой!

И поможет вам тут юмор, юмор – и ирония «на сдачу»!

Героиня европейского бестселлера Катажины Грохоли «Никогда в жизни!» неподражаемая пани Юдита – снова с нами!

---

– Нет, сначала я хочу навести здесь порядок, – буркнул Адам, не глядя на меня. Он почти уткнулся носом в пол.

Меня это задело. Как же так, я день-деньской убиралась, наводила уют, а из него доброго слова не вытянешь!

Уля и Кшись утюжили фотографии. Тоже хороша работка, мне бы ни в жизнь такое в голову не пришло – гладить утюгом снимки. Впрочем, я вообще не люблю гладить. Уля усадила меня за стол и принесла чай с мятой.

– Вы всегда так, простите, обновляете фотографии? – Я постаралась произнести это не очень ехидным тоном.

– Нет, только по средам и по пятницам, – ответил Кшисик. – А ты что, никогда этого не делаешь?

– Отдаю в гладильную мастерскую, – парировала я.

– Ой, Ютка. – Уля ткнула Кшисика в бок. – Из стиральной машины вытекла вода, и коробки подмокли, вот и приходится теперь разглаживать, фотографии покоробились. Глянь, какая я здесь была еще худенькая. – Она протянула мне фото.

Я распрямила рулончик и взглянула на черно-белую фотографию. Уля и Кшисик двадцать лет назад, когда я еще не была с ними знакома. Он обнимает ее за талию, а она с него глаз не сводит. Действительно, Уля здесь стройнее, ну и что? Я смотрела на этот снимок, и мне стало грустно. Время так быстро летит, а у нас с Адамом нет ни одной фотографии двадцатилетней давности. У нас нет прошлого. И замечательно. Уж лучше пусть будет прекрасное будущее, чем прекрасное прошлое. Я обвожу взглядом Улину комнату. На ковре – свернувшиеся в трубочку фотографии, рулончики возле пианино, около Дашиной подстилки – коробка с отвратительными подтеками.

– Я могу вам помочь, – предложила я, – хотя целый день провозилась с уборкой. Навела порядок у Адама в инструментах, но…

– О Боже! – Кшиштоф застыл над столом. – Что ты сделала?

– Навела порядок! – твердо ответила я.

– И что он теперь делает? – Кшиштоф по-прежнему пристально и враждебно таращился на меня, будто я убила его родных. Он еще никогда на меня так не смотрел.

– Ищет винтики.

– Ну я побежал к нему. – Кшись протянул мне утюг.

– Зачем? – Уля схватила мужа за плечо.

– Он мне поможет снять крышку клапанов, – отмахнулся Кшись и, бросив на меня уничтожающий взгляд, скрылся на террасе.

Я тяжело вздохнула. Да-да, в жизни все непросто. Сделаешь что-то кому-то, а на тебя потом смотрят, как черт знает на что.

– Держи. – Уля подала мне еще фотографии. – Только осторожно, гладь через тряпочку. Знаешь что, Ютка?

– Ну? – спросила я интеллигентно, помахивая утюгом.

– Мы уже двадцать лет живем вместе, но я бы никогда не рискнула наводить порядок в его инструментах.

– Даже если бы они валялись в твоем шкафу, где должны лежать брюки?

– Тем более. Мужчины, как дети. Сложишь у них все, а они потом ничего не могут найти. – Уля вздохнула. – Видишь, и мой кинулся на подмогу, потому что Адаму как бы нанесли обиду. Ты небось переложила его дрель бог весть куда. Мужская солидарность.

– Не бог весть куда, а на кухню. – Я рьяно наглаживала фотографии.

– Он устроил тебе скандал? – посочувствовала мне Уля.

– Да ты что!

Утюг у меня просто застыл в воздухе. Адам? Скандал? Из-за чего?

Уля смотрела на меня и задумчиво улыбалась.

– Господи… как же он тебя любит. – Ее голос дрогнул от волнения.

К вечеру мы покончили с фотографиями. Испекли картошку и позвонили мужчинам. Кшись пришел первым и, направляясь в ванную, шепнул мне:

– Дорогуша, в следующий раз посоветуйся, прежде чем на такое решиться, а то неприятностей не оберешься…

Адам пришел сразу же за ним, с Потомчиком на плече. Потом, крохотный черный кот, давно уже не котенок, но как только приближается к дому, начинает себя вести, как дитя, просится на руки или, к примеру, лижет щеку. Ну а обычно он шатается где-то по соседним полям, Уля говорила, что видела его даже за железнодорожными путями, возможно, поэтому, когда раз в несколько дней он появляется дома, всем своим видом показывает, как сильно нас любит. После отъезда Тоси он был дома только три раза.

Я решила вести себя по-взрослому и подошла к Адаму.

– Понимаешь, я хотела как лучше…

– Ей-богу, мать, если бы я этого не понял, тебя давно не было бы в живых. – Адам похлопал меня по плечу. – А что ты сделала с дополнительным коленом?

Я взглянула на свои ноги. Обе коленки были на месте.

– У меня нет дополнительного колена, – сказала я с возмущением.

– Это такой согнутый кусок трубы. – Адам пристально смотрел на меня.

– Ничего такого там не было, – лгала я без зазрения совести.

– Кшиха, у тебя есть колено? – крикнул Адам Кшисику.

– Наверное, есть в гараже, давай перекусим что-нибудь и поищем! – отозвался Кшись. – Поможешь мне потом прикрутить крышку клапанов.

Адам просиял.

Хороший характер у Кшисика. Мне всегда греет душу сознание того, что на свете есть такие мужчины, как Улин муж. Положительные свойства их характера могут проявляться по-разному. Вот, например, Кшись купил себе совершенно за бесценок вторую машину – «бедфорд». Отдал за него три тысячи, автомобилю двадцать лет, и он английского происхождения. От приобретения этой машины в выигрыше оказалась прежде всего Уля.

Драндулет, о котором я веду речь, купленный по случаю, имел свои недостатки. Одиниз них, в частности, – жутко важные винтики от крышки клапанов. (Я понятия не имею, что это значит, но как звучит!) И вот эти страшно важные винтики абсолютно невозможно купить в нашей чудесной стране. Послушайте, какая вышла история у Кшисика с «бедфордом».

Он открутил эту самую крышку клапанов месяц назад, один винтик, второй винтик, третий винтик, а четвертый сломался. Сверло, вставленное в винт, чтобы его раскрутить, тоже сломалось. Кшисику пришлось спешно искать, где бы изготовить точно такой же, но, поскольку задача оказалась невыполнимой, он возобновил свои старые знакомства с автолюбителями начиная со школьных друзей и заканчивая коллегами по институту.

За свою юность школы Кшись менял раза три, а потому и друзей набралось немало, и с каждым из них он договорился попить пива, чтобы поговорить на тему винтика. Ладно еще, что не превратился в алкоголика, хотя все шансы были. Но в конечном счете человеку, взявшемуся за ремонт колымаги английской марки с двадцатилетним стажем, приобретенной по случаю, распивать пиво особо не на что. Проблема с винтиком была решена, и оставалось его только вкрутить.

И в то время, когда мы, женщины, пытались насладиться теплым вечером, Кшисик и Адам в молниеносном темпе проглотили картошку с укропчиком, Кшись достал из холодильника пару бутылок пива, и оба, как по команде, сорвались из-за стола. Мы с Улей помыли посуду. Из Варшавы вернулась Улина дочка Агата, которая еще только послезавтра собирается ехать отдыхать на Мазуры со знакомыми (с большой компанией, разумеется), я вытирала тарелки, Агатка ковырялась в кастрюле с картошкой.

– Ты отпустила Тосю на целый месяц, – сказала она мне с надеждой.

– Агата, две недели, больше мы не потянем. – Уля поставила кипятиться воду для чая.

– Ну да, – кивнула я, потому что так оно и есть, – но она там у знакомых, не платит за комнату.

– Дорогая детка, – начала Уля, а мне тут же загорелось сделать подруге замечание, что к девушке-подростку не следует обращаться «детка», но я промолчала, – если ты сумеешь прожить на эти пять сотен до конца августа, то поезжай. Но на большее не рассчитывай.

Агата, вздохнув, допила остатки простокваши.

– Вот видишь, – пожаловалась она мне, – у нас две машины, а мне на каникулы дают всего пятьсот злотых. А все потому, что я сама за год накопила восемьсот и мне есть на что ехать. А Ися вообще не работала, у нее нет своих денег, и тем не менее поехала на три недели в водно-спортивный лагерь, путевка туда стоит в три раза больше. Это несправедливо.

– Агатка, ты же знаешь, что мы заплатили только за питание в этом лагере, потому что папин знакомый работает там инструктором.

– Да-да, естественно, – соглашается Агата, – но если бы у папы там не было знакомого, вы заплатили бы по крайней мере тысячу пятьсот, а мне даете всего треть этого.

– Если бы у папы там не было знакомого, то Ися вообще не поехала бы в этот лагерь.

– Неужели?

Мне показалось, что Агата обрадовалась этому, но я заблуждалась.

– То есть торчала бы дома? И это после напряженного учебного года? Хотя у нас есть и дом, и две машины! Вы очень к ней несправедливы, – сказала девица, дожевывая последний кусочек картошки. – Я иду к себе в комнату, если позвонит Дамиан – меня нет дома.

– Агатка! – Уля заварила чай. – Я не собираюсь врать!

– Ой, мамочка, – донеслось из-за двери, – какое же это вранье!

Уля со вздохом взяла поднос с чаем. Мы отправились на террасу.

Совсем стемнело, но возле «бедфорда» горела лампа, принесенная из гостиной. От нее падал круг света на Кшисика, который лежал на земле и ковырялся в чреве машины, на Адама, который расположился рядышком, лампа высвечивала землю под автомобилем и часть газона с рододендроном. Сценка выглядела весьма живописно.