Stashe - Сегодняшний вчерашний день

• Название: Сегодняшний вчерашний день
• Автор: Stashe
• Жанр: Фэнтези

Навь — планета-загадка. Планета — смерть. И именно к ней летит сквозь просторы космоса очередная исследовательская экспедиция. Колонисты с разных планет Янат Шептунова и Кэро сохо Пта Эргос станут напарниками, которым в числе прочих предстоит завершать неудачную миссию предыдущей экспедиции и отыскать следы ее пропавших членов. Мир Нави — мир туманных образов и пугающих кошмаров, мир, в котором реальностью может оказаться вовсе не то, что видишь. Бегущие по склонам гор радиоактивные реки, свалки и развалины городов, непроходимые леса, чудовища и жители, чей облик изумляет потомков землян неожиданными ассоциациями. Что привело планету к ее нынешнему виду? В какой реальности и каком измерении живут ее обитатели? Что или кто сводит с ума членов экспедиции, похищает их? Смогут ли главные герои докопаться до истины? Найдут ли ответы и не потеряют ли в поисках самих себя?

---

— Славный прием, — рассмеялся мужчина, шутливо подмигивая Самойлову. Тот натянуто улыбался, но явно был раздосадован.

— Яна, думаю, наш новый друг порядком устал. Отведи его в свободную хижину и предложи поесть. Мы поговорим позже, наедине. Иди, детка.

Янат взяла незнакомца за руку, крепко сжав горячую ладонь, и повела за собой. Необъяснимая радость распирала ее изнутри. Непонятно как, но она выиграла в этот раз и получила свой шанс.

Всю дорогу они молчали и лишь когда вошли в дом, Янат позволила себе чуть-чуть расслабиться. Как можно вежливее улыбнулась и открыла рот, чтобы задать вопрос, но мужчина опередил ее.

— Я рад тебя видеть, Янат.

Она закрыла рот и недоверчиво уставилась на него, постепенно белея.

31 глава

Воспоминания.

Они как морские волны, что накатывают на берег. Прозрачные, сине-зеленые, прохладные. Ласкающие мягкими касаниями, они словно упрашивают поиграть вместе и, вдруг, шутливо окатывают водой с головы до ног. Посмеиваются тихонько и беззлобно, ба, да ты попался на такую удочку, приятель, и внезапно снова пригоршнями подкидывают разноцветные капли вверх. Подхваченные ветром, брызги смешиваются с запахами йода, горячей гальки, песка, хвои, ароматами цветущих кустарников, и падают на лицо экзотическим коктейлем. Блики от воды на раскаленной коже, омывающее ноги кружево белоснежных барашков расслабляют не только тело, но и душу, позволяя стечь томной усталости дней, месяцев, годов…мир кажется волшебным, удивительно светлым и добрым. Трогательная умиленность, нежность иллюзий, радуга мыльных пузырей, слепящий блеск солнца на морских гребешках.

Радужные пузырьки лопаются на мокрых камнях, волны набегают одна за другой, создавая неповторимый музыкальный ритм: завораживающий, обезоруживающий, манящий, призрачный, успокаивающий. Камешки стучат друг об друга, увлекаемые водными струями: вперед-назад, вперед-назад.

Воспоминания.

Налетают холодным, колючим ветром, бьют наотмашь по лицу, заставляя задохнуться от боли, неожиданности, обиды. Клочьями грязной пены сбиваются на камнях — серые, рваные пятна прошлого, того, о котором хотел никогда бы не вспоминать. И никаких радужных пузырьков. Лишь взвесь из песка, мелких камушков, палок и прочего мусора в толще мутной воды, что с гневом обрушивается на берег. Соль на щеках. Горечь, невозможная горечь.

Волны суровы, величественно огромны. Они возят по камням беспомощного, уязвимого, не услаждая слух музыкой мягкого перестука, нет, выкрикивая ветром воющие проклятья. Они грозно накатывают, переворачивая с ног на голову и кубарем, до синяков, до царапин таскают по берегу: вперед-назад, вперед-назад,

Там, где кончается полоса прибоя, там, куда не доходят воспоминания, ты прячешься в мнимой своей безопасности. Что ж, брызги уже не страшны, но, даже облизывая с губ вкус сладостных дней, полных солнца, пряного запаха мечты, быть может, и соли, да, конечно ее, а еще легкого бриза, вспоминаешь ли об утраченной невинности разума? Или озлобленно, дрожащий от холода и боли, чувствуя каждую клетку избитого о камни тела, завороженный чудовищной мощью развернувшейся перед тобой взбешенной природы, думаешь ли о мужестве, которое необходимо, чтобы выжить и пережить утраченную невинность души?

Время…

* * *

Янат сделала шаг назад, потом еще и еще, пока не уперлась спиной в стену. Незнакомец стоял молча и неотрывно смотрел на нее, словно спрашивал о чем-то взглядом.

— Я не знаю тебя! — выкрикнула Янат, вдруг, словно накрытая огромной волной ужаса и осознания чего-то еще непонятого, но такого знакомого. Почему ужаса? Почему знакомого? — Я не знаю тебя! Не знаю! — Снова выкрикнула она, словно отрицание могло помочь отринуть очевидное.

— Конечно, знаешь, — спокойно ответил незнакомец, шагая вперед. — Тебе просто нужно немного успокоиться.

— Я не хочу успокаиваться, — дрожащим голосом ответила Яна. Она не понимала смысла происходящего, и совершенно не могла контролировать эмоции. Ее словно океанской волной накрыла отвратительная слабость и желание визжать, кусаться, царапаться. Все что угодно, только не слышать того, что хочет сказать этот ужасный незнакомец.

— Янат, послушай. Просто подыши немного через рот, а? Черт, да что с тобой такое! Словно не ты, а какое-то подобие человека смотрит на меня через твои глаза. Это ты, я знаю… живая, настоящая. Слушай, мы должны помочь друг другу, собрать до кучи наши сведения. Ты же узнала хоть что-то? Я помогу вспомнить, если нужно.

Девушка, тяжело дыша, смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он был потрясен выражением ее лица, как у загнанного зверька. Что произошло?

Мужчина сделал несколько шагов по направлению к Янат, но та внезапно завизжала и, съехав по стене, сжалась в комочек.

Он растерялся. Нет, ожидал, что напарница может быть не в себе, подзабыть какие-то фрагменты прошлой жизни. Но настолько! Лучше бы он встретил прежнюю эгоистичную, расчетливую суку, нежели это.

— Янат, — как можно мягче произнес он, — послушай, Ян, не знаю точно в какой ты сейчас фазе, может гормоны так воздействуют на твою психику? Но прошу, возьми себя в руки, иначе мы обречены сдохнуть здесь. Слышишь меня, черт тебя дери, девчонка? Чокнутая дура!

Она заплакала. Щеки заблестели от слез, которые оставляли влажные дорожки и капали с подбородка, ресницы слиплись и торчали вверх — вниз черными стрелками.

Но самое страшное для него заключалось не в том, что она ревела, а в том, что лицо ее при этом застыло маской испуганного отупения и все. Просто — все. Не докричаться, не дозваться. Тупик. Зрачки расширены, рот приоткрыт, дыхание прерывистое, с всхлипами, взгляд отсутствующий.

— Янат, — ему казалось, он бьется о стену, — услышь меня, ну, пожалуйста, милая. Я же знаю, ты понимаешь, что-то не так в деревне, со всем этим местом не так. Иначе не стала бы пытаться помочь мне полчаса назад, верно? Черт, ты зачем тогда поцеловала незнакомца? Ян, просто сделай, что прошу, хорошо? Поверь, все станет как надо. Закрой глаза, послушай, почти все вокруг иллюзии. Если поймешь, мне станет проще достучаться до тебя. Воспоминания, они возвращаются? Ответь же! Черт, лучше бы ты была той бессердечной сукой, как когда мы встретились, чем убогой истеричкой как сейчас. Яна, Яна, черт тебя дери, вспомни же! Что бы они не делали, ты должна была выдержать и вернутся обратно. Если притворяешься, я покорен актерским мастерством, честно, ты просто великолепна. Я знаю, знаю, что виноват, но на все есть свои причины. Мы должны поговорить, чтобы информация, добытая мной и объединенная с твоей помогла нам выжить. Просто закрой глаза. Позволь себе видеть интуицией, не включай рассудок. Ты ведь обладаешь зачатками эмпатии. И не плачь, это невыносимо.

Янат обняла колени и начала раскачиваться, ударяясь спиной о стену. Она зажмурилась, теперь слезинки выкатывались из-под ресниц, прочерчивая прямые линии по ее щекам.

— Не хочу, — тихо сказала она, — ты не понимаешь, как это ужасно, не иметь ни покоя, ни дома. Где бы и с кем бы ты ни был, всегда сам по себе, чужой. Выглядишь иначе, чувствуешь, думаешь. Не можешь переломить недоверие внутри, что подобно червю жрет твое сердце. А если удастся, придет такой вот урод, вотрется в доверие, а потом предаст самым примитивным способом. Знаешь, сукин сын, я похоронила тебя. Меня отравили ядом, потому что я бесновалась над твоим телом. Кстати, дружок, а твое ли то тело было?

Незнакомец просветлел лицом и ласково произнес.

— Ну, здравствуй, Янат. Вспомнила?

— Нет. Не все. Но, по крайней мере, о твоей продажной шкуре достаточно. Что за маскарад, Кэро? И знаешь, так, на всякий случай, я больше не верю ни одному твоему слову.

— Ладно. Поговорим о доверии, личном доверии, твоих чувствах и моей вине позже, хорошо? Сейчас меня интересует информация.

— Хрена лысого, — Янат вытерла лицо рукой, но слезы продолжали катиться непроизвольно. Тогда она закрыла лицо ладонями, и какое-то время молчала, затем глухо закончила предложение, — все вокруг как в тумане. Я плохо понимала свои реакции, мне снились кошмары, преследовали видения. Думала, схожу с ума. Это было ужасно. Теперь некоторые события вернулись на свои места и обрели смысл. Например, кто ты и что сделал. Знаю, но стоит открыть глаза, как вижу незнакомца, чьи черты ничего не будят в памяти. Почему? Очень плохо помню, что со мной произошло, сам обряд. В голове перемешаны воспоминания, которые я считаю реальными и те, которые они внушали мне здесь. Особенно старался один мужик, Самойлов. Не помню, откуда моя неприязнь, но он такой скользкий типчик, все время приходилось скрывать свое отношение к нему. Вот это: слезы, сопли, часть того, во что я превращалась. Они словно выворачивают человека наизнанку и создают кого-то другого. Я зла. Я хочу узнать правду. Только не надейся на прощение. Когда мы выберемся, пошлю тебя и твою так называемую дружбу, далеко и надолго.