Stashe - Кайорат

• Название: Кайорат
• Автор: Stashe
• Жанр: Фэнтези

Существует такое утверждение — любой организм есть микрокосм. Уникальность, в которую мы с легкостью верим, когда дело касается нас самих, и с трудом, стоит заговорить о ком-то еще. А вспомним о 'вечных' ценностях — любви, верности, чести или дружбе. В глазах у многих людей появляется недоумевающее выражение, едва они заслышат о них. Порой и сами мы до конца не верим в реальность 'громких' слов. Так буднично, избито и неправдоподобно они звучат. Но стоит отсеять шелуху наносного, очистить суть их и заставить заиграть свежими красками, и возможно, всего лишь возможно… Сложный путь, полный таких вот, немного 'кривых' размышлений о жизни, странных и опасных приключений, предстоит пройти смешно неудачливому на первый взгляд малышу Кайорату. Его личная дорога домой, волею судьбы превращается в путешествие целой команды, а простые намерения в клубок интриг, из которых не так-то просто выпутаться. Достойна ли награда героя? Достоин ли герой такой награды?

---

— Почему? — Я сел удобнее, завалился на бок и вытянул задние лапы в сторону, а передние скрестил перед собой.

— Ну…ворота закрылись в момент, когда мы линяли от волкодлаков, так? Если совершенно случайно врата заработали, пока мы плыли на острова матахи, а потом торчали у крокодила, то тогда, конечно, волкодлаки могли куда-то рыпнуться. Попасть в этот мир и установить ловушку. Но надо же знать. Дырка на дырке. Как узнали, что мы пройдем именно этим путем? Почему решили, что не используем обычные порталы радуги? Я склоняюсь к мысли, что врата все еще заблокированы. Порталы радуги взаимосвязанная и замкнутая система. Если не работают одни, значит все остальные тоже.

— Тогда ведь при поломке любых врат невозможно, только если, — я растерянно замолчал.

— Нет, разговор исключительно о фиолетовом цвете. Фиолетовый — глобальное нарушение в системе работы врат. Собственно, что мешает волкодакам воспользоваться стихийными вратами? Если они у них есть. Точно также, может статься, это единственный стихийный портал в этом мире. Что не отменяет установленной истины — волкодлаки знали, что Осирис сюда рвется. И он сюда нас перетащил сознательно. Ладно, так что мы имеем, малыш?

— Знаем, кто поймал Осириса. Знаем, что мир ему знаком. Здесь покупатель украденной вещи или перекупщик. И где нам искать икуба?

Пилон мягко помотал головой и с наслаждением потянулся:

— На самом деле, все не так плохо. Ты говорил, проплешина в лесу похожа на искусственную. Отправимся туда. Полетим или пехом? Надо проверить здешнюю магию.

Я зевнул. Почему переходы отнимают столько энергии?

— Да, но она далековато, толком и не рассмотрел. Может немного не долетать до нее и поспать перед штурмом?

Пилон фыркнул:

— Однако. Как ты спешишь спасать Осириса. Бедняга, возможно, страдает от пыток, а некоторым поспать бы, — увидев выражение моей морды, жеребец резко поменял тон, — малыш, спокойно! Я не думаю, что Осириса пытают. По негласным законам, попытаются сначала перекупить. Тем более, возможно, он успел спрятать украденное. Это кодекс воров. У нас пара-тройка дней в запасе.

— Не хочу спать. Нужно немедленно идти, — твердо ответил я, и сглотнул. Одна мысль, что мои выкрутасы могут стоить жизни икубу, наполняли душу неистребимыми угрызениями совести. Жеребец мотнул головой:

— Только без лишнего энтузиазма. Ничто так не мешает связно мыслить, а нам нужны свежие головы. Немного пройдемся, поедим и решим, как действовать дальше. Нужно привыкнуть к миру, прощупать его. Пойдем.

Тяжело поднявшись, сказывались усталость и нервное перенапряжение последних дней, я побрел за как обычно бодрым жеребцом. Песок под лапами напоминал скорее пыль — мелкую, колючую и почти белую, в отличие от красно-желтых дюн мира барбусов. Солнце находилось в зените и немилосердно напекало макушку. Лапы горели от жара, на подушечках саднило кожу. Отдуваясь, вздыхая, я плелся за Пилоном, надеясь, что солнечным ударом меня не хватит.

— Ох, ну и умеешь же ты действовать на нервы, — не оборачиваясь, проворчал он, — кстати, малыш, а чем различаются ваши кланы? Ну, примерно представляю, конечно, но все же. Есть у меня кое-какие нехорошие догадки. Поскольку не хотелось бездоказательно швыряться обвинениями, пока придержу их при себе. Насколько большой клан аметист?

— Ну, не очень.

— Что не очень? Твои ответы ставят меня в тупик, — флегматичный как никогда, вяло огрызнулся конь. Солнце плавило воздух. Марево, дрожащее вокруг, создавало тяжелую атмосферу, дышалось в которой как в киселе. Словно не вдыхаешь, а пьешь глотками жидкое, горячее и тягучее вещество. Пилон что-то забормотал, дернул несколько раз ухом, поводил мордой из стороны в сторону, выплясывая передними ногами непонятный танец. Внезапно дохнуло прохладой, и над нами распахнулась тень. Наверное, я начал привыкать ко всяким неожиданностям. Потому что особого удивления эта штука не вызвала, хотя идти и дышать стало намного легче.

— А магические источники отличные. Не удивлюсь, если в этом мире расположены города радуги. Такс, мозги твои прочистились, полагаю, теперь можешь говорить, а не мямлить?

Я задумчиво опустил голову и попытался объяснить сложную систему родовых отношений:

— На самом деле кланов немного. Семь, если быть точным. Старшие. В каждом из них существуют свои, младшие кланы. Ну, скажем, младшие происходят от старших. Объяснить довольно трудно, это особенности родственных отношений между кураторами. Семь старших кланов — рубин, папараджа, янтарь, изумруд, бирюза, сапфир, аметист. К примеру, в клане изумруд младшими кланами являются — зеленая бирюза, малахит, зеленый опал. Достаточно часто заключаются и внутриклановые браки. Для разнообразия, как крови, так и видовых особенностей приходится очень тщательно выбирать партнеров. Нас ведь немного, и здоровое потомство играет важную роль в процессе развития нашего рода. А современные технологии в этой области почти не помогают. Внутриклановые браки иногда приводят к рождению детенышей с уродствами. Чтобы исключить такую вероятность приходится вступать в союзы с младшими, более многочисленными кланами. Детеныш, рожденный в определенном клане, не всегда считается принадлежащим этому роду. На специально собранном совете старейшин определяют приобретаемые и родовые признаки, и щенок получает имя и родовую принадлежность. Так проще, и меньше путаницы. Детеныша по рождению считают принадлежащим клану матери, такой порядок сохраняется до церемонии определения. Если же говорить о принадлежности куратора к клану, то необходимо знать особые качества и приметы, проступающие у щенка с возрастом, чтобы по ним определить доминирующий род. Сначала один родственный признак против двух приобретаемых. Приобретаемые бывает, не проявляются сразу, и родовой доминирует. По достижении совершеннолетия, щенок получает дополнительные полномочия и статус. Родовая принадлежность клану наследственная и права ее самые сильные. Щенку повезло, если он унаследовал все приметы клана, в котором родился. Но права эти уравниваются или даже проигрывают, в случае, когда два из четырех признаков принадлежности к клану…

— Стоп! — Пилон повернулся ко мне и выразительно приподнял верхнюю губу, — не надо подробностей. Я конечно, ученый, но понял только что, ваши сложнородственные связи мне не осилить. Так что, пощади и покороче. Может ли существо, плохо разбирающееся в природных особенностях кураторов, определить к какому клану относится представитель этого вида, к примеру, ты? И еще, есть ли кланы маленькие и известные или, напротив, те, чья численность и известность сомнительны?

Я попытался покороче.

— Ммм, первый показатель крылья. Точнее их цвет. Рисунок на крыльях у каждого куратора индивидуален, а вот цвет почти всегда устойчиво наследуется от одного из родителей. Если рассматривать меня, то вот…

— Еще короче! — Нервно перебил конь.

— Мои крылья, точнее перья — аметистового цвета. Как у отца. По первому признаку, я отношусь к его клану. Такой же цвет крыльев у бабушки, его матери, и ее мужа, отца моего отца. У них был внутриклановый брак. Моя мать принадлежит клану янтарь. Я аметист, потому что два моих возрастных признака доминируют над не проявившимся родовым. Моя двоюродная сестра, напротив, принадлежит янтарному клану. Она унаследовала цвет крыльев от своей матери и принадлежит янтарю. Два остальные ее приобретаемых признака не доминируют, а скорее, отражают принадлежность к тому же клану.

Выражение на морде Пилона из угрожающего превратилось в страдальческое. Я зачастил:

— Если совсем кратко. Знающий признак наследования легко определит, к какому клану относится куратор. По перьям и хвосту. Это основные признаки. Есть еще два, но по их поводу рано беспокоится. Я молод, пройдет несколько лет, прежде чем они проявятся явно.

— А что хвост?

— Он подчеркивает принадлежность. У меня хвост также аметистовый. Видишь? Чешуйки переливаются.

Пилон устало вздохнул:

— Я понял. Чтобы тебя не узнали или приняли за кого-то другого нужно перекрасить крылья и хвост?

— Пожалуй, и шкурку.

— Почему? — видно, я совсем запутал несчастного коня.

— Цвет слишком редкий. Ты вычислил мое происхождение по цвету шерсти, помнишь?

— Угу. Какие кланы у нас большие?

— Да, в общем-то, все довольно маленькие. Мы ведь старый род и живем очень долго.

— Так не укорачивай свою жизнь, — мягко посоветовал Пилон.

— Возможно, сапфировый клан или младшие рубинового. Их больше всех. Или бирюза. У них вообще множество смешанных подкланов, считающих себя бирюзой.

— То есть мы можем временно тебя сделать бирюзой?

— А зачем?

Пилон нежно посмотрел на меня. Устало мотнул головой:

— Забудь пока.

Разговор прекратился. Какое-то время мы тащились в полной тишине. Я немного поразмышлял, почему Пилон проявляет такое любопытство к моим корням, но вскоре все мысли вытеснили жажда и жара. Хотя макушку не пекло, тень была широкой и прилично укрывала, температура вокруг ниже не становилась. Потому мы больше молчали и надеялись, что нам хватит запала доползти до гор. Они все еще были очень далеко. Наверное, стоило более внимательно и вдумчиво отнестись к вопросам Пилона, но те мысли, что не вытянуло жарой, касались судьбы Осириса. Где его искать? Как выручать из беды? А главное, во что он вляпался? Меня не удивляло, что судьба случайных попутчиков стала небезразличной. И как ни странно, я даже не задумывался об этом, осознавая с какого-то момента, что привык к ворчанию и сарказму черного анушки, и меланхоличной избирательности добродушного Осириса.