Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

• Название: Кесарево сечение
• Автор: Владимир Дрыжак
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

– Еще бы! – буркнул Сюняев самодовольно. – Они теперь как с Ольгой встретятся, так и давай свои шашни вспоминать.

– Не могу поверить, что Петр Янович орудовал на два фронта!

– Ты о чем, – Сюняев озадаченно поднял брови. – А-а, понимаю… Нет, он почти мгновенно женился на Татьяне, а уже через год родился Вовка, так что Пете стало не до шашней. Шашни с Ольгой у него были до того. Я был третий лишний.

– Запутанная история, – произнес я многозначительно. – И я не понимаю, почему Валентина на целых десять лет моложе Владимира Петровича.

– Да потому что я на Ольге женился только спустя семь лет. Это сейчас она классная дама, а тогда была – оторви и брось! Поклонников – тьма, – Сюняев повел рукой, обозначая количество поклонников у моей будущей тещи. – Как только Петя женился, мы с Ольгой поссорились. Потом помирились. Потом в дело вступил Олег Олегович. Я имел с ним крупный разговор, и в присутствии третьих лиц он мне заявил, что пока его дочь не закончит образование, о замужестве не может быть и речи. Страсти накалились – рыдали все! Я, естественно, гордо удалился и вскорости оказался на марсианской орбитальной базе. Только через шесть лет, когда мы с Петром случайно столкнулись на Марсе в связи с одним происшествием, и он меня переманил к Спиридонову, я вернулся на Землю. Все уже быльем поросло, я совершенно успокоился, но однажды на вечеринке у Гирей появилась Ольга, и, как ты понимаешь…

– Понимаю, – сказал я.

– Вряд ли. Разумеется, мне пришлось ее провожать. Я повел себя нейтрально – дело, как говорится, прошлое, да и мы уже были не дети. А вот Ольга… Вообрази, с ней вдруг приключилась истерика, она рыдала, кляла на чем свет родителей, ну, и прочее… Я был ошеломлен и раздавлен. Но я полагал, что она просто выпила лишнего, и благополучно доставил в отчий дом, где очень интеллигентно побеседовал с ее матерью. Все вроде бы обошлось, однако через два дня Ольга явилась ко мне и… И в результате я женился. Клянусь, Глеб, я до сих пор не понимаю, что она во мне нашла? Ведь за шесть лет…

– Что же тут непонятного – любовь…

– …Зла – полюбишь и козла, – продолжил Сюняев. – Ты, вероятно, это имел в виду? А как ты полагаешь, возможна ли любовь в виртуальной среде? Ну, скажем точнее, какой-то ее аналог?

– Валерий Алексеевич, – сказал я с улыбкой, – вы неисправимы. Мне на ум приходит бессмертная фраза: "Она меня за муки полюбила, а я ее – за состраданье к ним". Только теперь я понял, о чем здесь идет речь.

– О чем? – заинтересовался Сюняев.

– О муках творчества и философского осмысления бытия.

– Должно быть, так, – он вздохнул. – Никаких иных достоинств у себя я не вижу. А этого – хоть отбавляй. Что до любви, то она, как я думаю, в любой среде связана с продолжением рода.

– И с наличием двух полов.

– А с чем связано наличие именно двух полов – мне неведомо, – Он опять вздохнул.

– Это понятно, – сказал я. – С муками творчества. Один пол мучается, второй вдохновляет на мучение.

– Как ни крути, а оно так, – согласился Сюняев.

Мы помолчали. И тут Валерий Алексеевич озадачил меня еще одним соображением в форме вопроса:

– Как ты полагаешь Глеб, цивилизации размножаются половым путем?

– Э-э.., – я воспользовался его же методом. – Вы как-то странно э-э… ставите вопрос.

– У нас, похоже, тот самый случай… Кстати, с продолжением рода у меня тоже были проблемы. Плод у Ольги лежал как-то не так, или пуповина не там прошла – я не понял. Я тогда вообще был невменяем. Когда я узнал, что предстоит операция.., – Сюняев махнул рукой, – Врачи пытались мне что-то втолковать, но тщетно…

– Какая операция? – удивился я.

– Ах, да – ты не в курсе. Валентину Ольга рожала кесаревым сечением.

Я был не в курсе. И мне на ум вдруг пришла мысль, что я вполне мог не только не встретиться с Валентиной – она могла вообще не существовать! От этой мысли у меня в голове помутилось и зарябило в глазах. Я остановился и замер. И, вероятно, побледнел, потому что Валерий Алексеевич засуетился, схватил меня за руку, заглянул в лицо и участливо посоветовал:

– Вдохни глубже. Помотай головой.

Я вдохнул и помотал – стало лучше.

– Сердчишко-то у тебя – того.., – пробормотал Сюняев. – Надо обследоваться.

– Не надо, – сказал я. – Просто, это любовь.

Валерий Алексеевич еще раз заглянул мне в лицо – на этот раз с любопытством. И что-то, он, видимо, понял, потому что пробурчал:

– Черт побери, действительно любовь! Кто бы мог подумать… И то сказать, какая в твои годы может быть недостаточность. Впрочем, это дело наживное. Так оно всегда и бывает: сначала сердечная избыточность, а уже потом недостаточность. Как естественное следствие мук творчества. А практический смысл всего лишь в том, чтобы появился плод любви…

Глава 24

– Ну, что? – спросил Гиря, когда мы с Сюняевым зашли в его кабинет.

При этом Гиря смотрел на меня, и голос его как-то странно дрогнул. Похоже, он нервничал. Причем, находился в этом состоянии уже довольно долго, что меня несколько озадачило. Он что же, действительно опасался каких-то эксцессов со стороны Валерия Алексеевича?

– Все в порядке, Петр Янович, – сказал я поспешно

– Как Валера? В норме?

– А, интересно, почему ты его об этом спрашиваешь, а не меня? – раздраженно поинтересовался Сюняев, умащиваясь на стуле. – Ты меня спроси!

– Ага! – напряженность в лице Гири сменилась выражением, которое, по моим понятиям, возникает у начальника после того, как его подчиненные вернулись с ответственного и рискованного задания, он понял, что задание выполнено, потери минимальны, и можно планировать следующую операцию. – Доложи основные результаты.

Я решил быть предельно лаконичным:

– Валерий Алексеевич провел в ящике три часа, установил дружеские отношения с Бодуном и уже на обратном пути высказал несколько концептуальных соображений по ряду вопросов, относящихся к тематике виртуальной реальности.

– Вот как даже! – изумился Гиря. – То есть, все обошлось…

– И даже несколько более того, – подтвердил я.

– Может быть вы закончите валять дурака, – обозлился Сюняев. – Я вам что, подопытный кролик?!

– Что-то вроде того, – пробормотал Гиря, ухмыляясь в сторону.

– Валерий Алексеевич! – я развел руками. – Вы же видите, какая обстановка. Петр Янович никак не может расстаться с мыслью, что либо все его страстно желают облапошить, либо он и вовсе потерял рассудок. В этих условиях я вынужден лавировать между Сциллой его подозрительности и Харибдой вашей раздражительности. И куда прикажете податься бедному аргонавту?

Гиря взглянул на меня с интересом, потом обратил свой взор на Сюняева и сказал значительно:

– А он ведь у нас, оказывается, тоже лингвист.

– Так ведь с кем поведешься.., – буркнул тот.

После этого Валерий Алексеевич неожиданно впал в задумчивость. Заметив это, Гиря махнул рукой:

– Вот что, Глеб, ты давай иди, а мы тут приватно побеседуем. Надо решить несколько интимных вопросов, касающихся моей личности. Да и вообще… Я тут посовещался и решил, что нам следует перейти от практики коллективных совещаний к практике индивидуальных собеседований. А то как соберемся, так давай балагурить, а дело-то, оказывается, серьезное. И, чувствую, скоро станет совсем не до шуток. Так что уж ты не обижайся…

– Я понимаю, – сказал я вставая. – Какие-либо поручения будут?

– Будут. Найди укромное место, садись и подумай. То есть, всесторонне… Так подумай, эдак, но все строго по нашей тематике. Всеми способами, какими умеешь. Особый упор сделай на концептуальные соображения Валеры – мне понадобятся независимые оценки. Ну и так, вообще… И если что-нибудь придумаешь дельное – сразу мне докладывай. Или вот ему, если меня нет, – Гиря ткнул пальцем в Сюняева.

– Но, может быть.., – начал было я, но Гиря резко перебил:

– Нет, не может. С сегодняшнего дня переходишь на особое положение. Отныне ты у нас – спецагент по особым поручениям. Постоянно должен быть в пределах досягаемости. Шлифуй актерские дарования – предстоят встречи с разными людьми под весьма разнообразными предлогами на их площадях. Отрабатывай всякие улыбки и скорбные выражения. И смени гардероб, а то вон штанишки на коленках пузырями – несолидно!

– Это джинсы, – сказал я не очень уверенно.

– Вижу, что джинсы, – буркнул Гиря раздраженно. – Ты что, в джинсах попрешься на Коллегию?

– Я? На Коллегию?! Но почему…

– Слушай, Глеб, не задавай мне идиотских вопросов. Я не знаю, куда тебе придется идти, а куда нет. Понадобится на Коллегию, пойдешь на Коллегию, и должен выглядеть как коллега, а не как босяк. А надо будет крутиться в кулуарах Ассамблеи ООН – никто не должен даже заподозрить, что ты не депутат. Мимику отрабатывай, жесты и все такое. Имей в виду: есть вероятность ситуаций, где необходимо будет применять одеколон. Учись есть стоя – там у них в ходу фуршеты. На всякий случай брейся каждый день, и непременно при себе кристаллофон в нагрудном кармане.