Пауль Локамп - Охотник на ведьм

• Название: Охотник на ведьм
• Автор: Пауль Локамп
• Жанр: Ужасы и Мистика

Старые проблемы, древние споры и войны. А как же иначе, ведь мир, в котором мы живём, не что иное, как Чистилище, где рядом с обычными людьми живут те, которых называют «Охотники на Ведьм». Наказанные за грехи прошлых жизней, у них нет права на выбор, у них не права на сомнения. Есть только цель, ради которой, они готовы на многое. Кто знает, вдруг ты один из них? Через какую боль готов пройти, ради искупления своих грехов?

---

— Вы полагаете, так будет проще? — я кивнул на паспорт. — Простите, не знаю вашего имени.

— Мое имя вам ничего не скажет, — ответил он. — Да, монсеньор полагает, что с этими документами у нас будет меньше проблем с вашей поездкой. Тем более, вы везете с собой ценный груз. Вы полагаете иначе?

— Нет, — покачал головой я, — не знаток всех этих шпионских штучек, так что давать советы в данной ситуации не буду. Просто не приходилось сталкиваться с такими вещами, как использование поддельных документов.

— Этот документ настоящий, — довольно резко ответил он. — Кстати, позволю себе заметить, что если бы вы приняли предложение его преосвященства, то этот паспорт находился бы при вас постоянно. Это избавит вас от множества проблем, связанных с вашим делом.

Хм… Чем дальше в лес, тем партизаны толще. Кто этот человек, который позволяет себе давать такие советы? По идее, такое может озвучить только очень близкий к кардиналу человек. Это как-то не вписывается в картину обычного силовика, если учесть тот факт, что он со мной пьяным нянькался. Ну и дела…

— Давайте оставим этот разговор на будущее, — улыбнулся я. — Как и мой ответ, который я озвучу лично его преосвященству.

— Понимаю, — кивнул собеседник, — засим нам остается обсудить только дату отъезда.

Черт побери, где он так хорошо русский язык изучил? Словно на родном разговаривает! Кстати, Винченцо еще в первую встречу очень удивил своими познаниями в этом вопросе. Акцент, конечно, присутствует, но дьявольщина, как правильно говорит! Мне бы так итальянский знать.

— Ровно через неделю, в субботу. Вас устроит?

— Конечно, — он вернул мне улыбку, — тем более что причина у вас уважительная…

— Причина? — я сделал каменное лицо. — Что вы имеете в виду?

Не ответил, сделал вид, что рассматривает снегирей на ветках. Вот зараза! И про это уже знает? Ну ладно, черт с тобой — завидуй! Да, он прав — Айдаров влюбился. Глупо? Куда уж глупее — такое сумасбродство только в книжках бывает. Я существо приземленное, поэтому мне трудно описать чувства другими словами, нежели наваждение, нахлынувшее, словно вода в половодье. Тем более не верю ни в любовь с первого взгляда, ни со второго, ни даже с третьего. Вообще в нее не верю. С Натальей, той самой медичкой, которую испугал Бакс, я встретился случайно. Прогуливаясь по Лайсвес аллее, зашел в небольшой магазин, где на витрине тромбон соседствовал с кларнетом, и присмотрел чехол для скрипки-альта. Не знаю, что меня дернуло — я почему-то решил, что это идеальный чехол для небольшого арсенала. Идея немного заезженная на интернетных форумах и в фильмах, но тем не менее здравая. Вот здесь и столкнулся. Увидел и застыл, держа в руках футляр, словно пай-мальчик, собирающийся в музыкальную школу.

— Вы решили заняться музыкой, Александр? — ее голос звучал звонко, словно серебряный колокольчик. — Надеюсь, это менее травмоопасное занятие, чем спорт, после которого вы умудряетесь получать травмы. Рада видеть, что вы уже не хромаете, — она улыбнулась.

Нельзя. Нельзя вот так, без подготовки, смотреть в такие глаза — плохо может закончится. У меня времени для подготовки не было, и я пропал, проваливаясь в эти бездонные глаза, словно в омут. Я что-то прохрипел в ответ, выдираясь из этого плена, но вид у меня был растерянный; даже пожилая продавщица не скрывала улыбки, наблюдая за этой сценой. Нет, я не был в жизни сторонником аскетизма, и безгрешным монахом назвать меня трудно. Но тут другое. Ты не смотришь на эту женщину, как на цель или крепость, которую должен покорить; тут другое — видишь когда-то потерянную и вновь обретенную половину. Просто понимаешь, что вот так случилось, и иначе уже не будет. Она! Твоя. Не отдам. Слова вязнут на языке, застревают в груди. Смешно? Наверное, да, смешно. Но знаете, это уже не важно…

Не знаю, с чем сравнить прелесть этих свиданий. Может, с мелодичной, невероятно красивой и волнующей музыкой Поля Мориа? Я не скажу, чтобы мне хотелось летать, но крылья определенно не помешали бы. Весь мир становится цветным, будто в каждом движении вы слышите мелодию. Чистую музыку, звучащую посреди снега и морозов, словно весенняя капель. И плевать, что слякоть сменяется льдом — я бросал дела в надежде урвать несколько часов, которые мы проведем вместе. Оказалось, что можно просто гулять, взявшись за руки, как дети, и получать от этого удовольствие. Серьезно. Если бы мне кто-нибудь из знакомых рассказал подобную историю, я бы только посмеялся — в моем возрасте глупо терять голову. Хотя ради нее и голову потерять не жалко. Через несколько дней я пригласил Наталью вместе пообедать, а потом мы гуляли по улицам, разговаривая о каких-то мелочах — книгах, фильмах, людях. Я даже не помню, о чем именно. Мне, если признаться, это было совершенно не важно. Важнее было то, что она рядом со мной, что я могу видеть ее улыбку, ее глаза, ее щеки, румяные от легкого мороза. Было тепло и легко, так что хотелось воскликнуть, подобно Фаусту: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!»

Стоило дожить до седых волос, чтобы узнать еще одну тайну мироздания. Любовь начинается в тот момент, когда ты смотришь на человека без желания им обладать или властвовать, учить жить или изменить, а лишь с одной целью — смотреть, изумляясь каждую секунду от красоты человека, которая открывается перед вами, словно роза. И дело здесь не в физической привлекательности, нет. Здесь другое. Понять и объяснить нельзя, это можно только почувствовать… Дурак был Фрейд с его теорией сублимации.

— Дур-рак, — каркнул ворон, срываясь со столетнего дуба и смахнув росчерком крыльев лежащий на ветвях снег. Ворон — птица мудрая, зря кричать не станет.

Зимний вечер, аллея Дубовой рощи. Замерзшие деревья, накрытые снежными шапками. И фонари, в лучах которых искрятся падающие снежинки. Снег, уютно скрипящий под ногами, словно мелодия этой вечерней сказки. Кажется, еще чуть-чуть — и за поворотом мы увидим небольшую заснеженную избушку, укутанную сугробами, словно белой пушистой шубой. Эдакие снежные бастионы, которые скроют от людских глаз. Уютное место для двоих. Там обязательно будут потрескивать дрова в камине, на грубом деревенском столе будет стоять незамысловатый ужин и покрытая пылью и паутиной бутылка красного вина. Нет, избушки за поворотом мы не увидели; да и черт с ней — придет время, и она обязательно появится.

— Саша, а ты умеешь танцевать?

— Нет, — пожал плечами я, — наверное, нет. Точнее, забыл, как это…

— Давай научу.

— Прямо здесь и сейчас? — оглянулся я.

— А тебе не хватает зрителей?

— Музыки не хватает…

— Ты разве ее не слышишь? — она подошла ко мне и посмотрела в глаза. — Прислушайся.

Я даже улыбнулся. Эта маленькая женщина умела делать чудеса. Пусть они остаются только в нашем воображении, то я услышал эту мелодию. В ней переплетались звуки этого вечера, создавая неповторимую симфонию зимы.

— Наташка, ты колдунья!

— А может, я ведьма? — она хитро посмотрела на меня и вдруг совершенно по-детски крутанулась на месте, разметав копну волос по сторонам. — Не веришь? — Наталья словно обиженный ребенок притопнула ножкой. — Возьму и заколдую!

У меня словно кость в горле застряла, перехватывая дыхание. Господи, девочка, не надо так шутить! Но перстень был спокоен, и я медленно выдохнул, словно боялся разбудить эту страшную силу, созданную неизвестным мастером.

— Ведьма, говоришь, — я тыльной стороной ладони дотронулся до своей щеки, словно пряча улыбку. Надо же, даже холодный пот прошиб! — Нет, не надо быть ведьмой. Ты и так очаровательна.

— Врешь, конечно, но все равно слушать приятно.

— Конечно, вру, — я заставил себя улыбнуться, — как же иначе?

— Ах, так! Значит, признаешься, что врешь!

— Признаю! — засмеялся я и поднял ладони вверх. — Сдаюсь!

— Вот сейчас точно наколдую, чтобы никогда не смел этого делать! Никогда, слышишь…

Она подошла ко мне и посмотрела в глаза. Эти глаза, всегда чуть насмешливо смотрящие на мир, вдруг стали серьезными, и все вокруг нас исчезло, словно растворилось в ее взгляде. Господи, скажи мне сейчас — умри, ведь, даже не подумав, встану навстречу пуле. Даже сердце стучало медленно, будто боясь оборвать тонкую нить, связавшую наши души. Навсегда…

— Приворожу, — тихо прошептала она.

— Попробуй, — ответил я…

VIII

Интересно, а туристы, нагруженные путеводителями и фотокамерами, знают, что находится у них под ногами, когда они гуляют по двору «Cortile della Pigna»? Вряд ли. А под ними — секретный архив Ватикана; можно сказать, подземный город, если прикинуть его размеры. Масштабы хранилища поражают: протяженность всех стеллажей — около ста километров. Представьте, какое это количество книг и документов. Впечатляет? А вот туристам до этих подробностей нет никакого дела, и это, наверное, правильно. Они сверкают вспышками фотокамер, позируя на фоне памятников, сверяются с Бедекерами и картами. Бесспорно, здесь есть на что посмотреть. Задуматься тоже, если настроение способствует. Особенно если подойти к одной весьма странной композиции, установленной в самом центре площади. «Земной шар» Арнольдо Помадоро. Я не знаток архитектурных стилей, но это произведение впечатляет. Шар, расколотый ужасными трещинами, которые обнажают техно-оскал чрева. Поверьте — вид не прибавляет жизненного оптимизма. Даже странно, что Ватикан дал согласие на установку этой скульптуры. Как ни крути — это прекрасная иллюстрация к современному миру. Еще одно подтверждение, что человечество гибнет, раздираемое страстями, грехами, войнами. А если вы подойдете еще ближе, то в отполированной до зеркального блеска поверхности увидите и виновника всех этих бед — свое отражение.