Андрей Дмитрук - Хозяева ночи

• Название: Хозяева ночи
• Автор: Андрей Дмитрук
• Жанр: Научная Фантастика

---

Андрей Дмитрук Хозяева ночи

I

«Здесь», — сказал Василий и хорошо поставленным «командирским» голосом гаркнул водителю, чтобы тот остановился. Зоя сразу проснулась, подняла с Юриного плеча щеку, на которой отпечатались звездочки погона.

Народу в автобусе было немного: пять-шесть закутанных баб возвращались из райцентра, с рынка. В проходе навалом стояли их пустые корзины. Одна из баб держала на коленях швейную машину, должно быть, вымененную за полпуда картошки — еще дореволюционный, однако блестящий и ухоженный «зингер». Пробираясь к выходу, Галя глаз не сводила с машины. Ей бы такую — подрабатывать шитьем…

Наконец они ступили на землю, откуда родом был Василий.

Галя познакомились с ним месяца два назад, когда красивый, а главное — с полным набором рук и ног пехотный лейтенант впервые пришел в офицерскую столовую, где она работала на раздаче. Вечером, провожая ее домой, Василек сразу же завздыхал о родном селе, о материнском доме. Прадед построил его под самым бором и целый клин леса обнес оградой.

…Один был у рано овдовевшей матери Василек; один был у Василька близкий человек — мать. Отчаянно переживал солдат все годы войны, ни на день не мог успокоиться: а вдруг замучили маму нелюди, захватившие село; надругались над нею за то, что сын на фронте?.. Но случилось чудо. В мясорубке мировой бойни уцелели оба — и сын, и мать. Даже не раненный, вернулся домой лейтенант. Почти не постаревшая встретила его Горпина Федоровна. И дом, как стоял возле сосен опушки, так и остался: кряжистый, с небольшими окошками в толще оплывших от возраста стен, с высокой, точно папаха, кровлей. Только солома на крыше была взлохмачена: пришлось поободрать ее в прошлую весну — на корм подыхавшей от голода колхозной скотине. И еще — заколотила хозяйка колодец. Не могла брать из него воду с тех пор, как пьяные немецкие солдаты утопили там соседского парнишку, пытавшегося стащить гранату…

Горпина Федоровна вышла встречать гостей в сад. Оказалась она по-девичьи стройной, легкой в движениях и опрятной, точно кошка. Темные запавшие глаза почти не отражали света. Галя поразилась было, как моложава мать Василька, но потом вспомнила, что вдове едва за сорок.

Ужин, конечно, был нехитрый: картошка «в мундирах», кислое молоко да компот из сушеных яблок. О мясе здесь пока не мечтали. На селе после немецкого постоя даже козленка не уцелело, а ферму только-только возобновили. Правда, коров, довольно пожилых, председатель «выбил» для колхоза еще год назад. Но минувшим летом бедные буренки, кормленные соломой с крыш, таскали плуги — другой тягловой силы не было. Теперь же председатель, дай бог ему здоровья, привез из района волов, и коровы потихоньку нагуливают мясо. Корма для них заготавливают всем селом; вот и Горпина Федоровна накосила полный чердак сена…

Обо всем этом хозяйка повествовала по-крестьянски монотонно, ровной скороговоркой, в то же время суетясь вокруг стола. Как бы невзначай она просила Галю то помочь расстелить скатерть, то протереть старинные, толстого стекла стаканы. Эти «проверки» лишь умиляли гостью. В конце концов она решила, что возможная свекровь — человек незлой и даже наивный, несмотря на удары, нанесенные жизнью.

После компота настал черед гостинцев. Тут уж вдову чуть ли не силой усадили за стол. Оба лейтенанта ловко раскладывали по тарелкам шоколад, печенье, конфеты в нарядных обертках. Затем фронтовой друг Василька, Юра, взялся заваривать индийский чай из жестянки, формой напоминавшей розу, с нарисованными пальмами и слонами. Горпина Федоровна ела и пила понемногу, храня достоинство. Подбирая сухой ладонью крошки от галет, сообщала: хоть и нелегка наша жизнь, однако понемногу встаем на ноги. Уже и свадьбы играем. Вон Косачев Ромка расписался с Оксаной Троцюк, той, что еще недавно лазала по чужим огородам с мальчишками…

«Жалеешь, что я себе у соседей не нашел?» — смеялся Василий, с чувством прихлебывая янтарный чай. Мать ударилась в дипломатию: да ну, какие на селе после войны невесты! Вдовы, перестарки или соплячки вроде Оксаны. Другое дело городские: ладные, самостоятельные, и глянуть на них приятно.

Это был явный комплимент гостьям, и Зоя, действительно эффектная в своем белом шелковом платье с черными горохами, завитая и причесанная «под Марику Рокк»[Марика Рокк — известная немецкая киноактриса 40-х годов, которую советские зрители увидели в трофейных фильмах.], искренне ему обрадовалась. Юра тоже был из сельских, встреча с его родителями Зое только предстояла…

В это время произошло нечто странное. Чуткой Гале давно уже казалось, что к уютным звукам застолья — звяканью посуды, говору, смеху, к мелодичному гудению печи примешивается непонятный шумок. И вот совершенно точно: зашуршало над головами, за беленым потолком; протопало быстрой побежкой. Поскребло около дымохода — и бегом обратно…

Кажется, никто, кроме Гали, не обратил внимания на возню шустрого чердачного жителя. Она же пристально смотрела вверх, пока не ощутила на себе упорный взгляд хозяйки. Горпина Федоровна придирчиво изучала девушку, но морщинки у губ выдавали одобрение. Точно вдове нравилось, что именно будущая невестка различила скрытую жизнь дома.

Не задав вопроса, готового сорваться, Галя отвернулась к раскрытому окну. Совсем близко качались крылья сосен, и вечерний сумрак уже разливался между стволами, словно чернила, выпущенные в воду. Дом был необыкновенно спокоен — основательный, внушающий чувство безопасности, с убаюкивающим бормотанием ходиков, с пирамидой подушек на семейной кровати, с жаркой печью, громадной и сложной, будто еще одно здание внутри наружного — около нее на потолочной балке сушились пучки зверобоя, материнки, полыни… Галя неожиданно подумала, что сюда, на огонек доброго жилья, в оазис покоя, столь редкостного для времен военного безумия, должны были приходить из леса звери и птицы. Спасаться от снарядов и бомбежки, от ломающих чащу, безразличных к лесной живности бронированных машин… Вот и до сих пор обитает кто-то на чердаке. Интересно, кто?..

Мало-помалу сосны стали черными силуэтами на густо-синем; затем лес сделался непроницаем, словно монолит. Пришло время отправляться на боковую. Не то чтобы хозяйка сказала об этом прямо — нет, она продолжала бодро сидеть за столом, только уже не вскакивала за тем, за другим и совсем потемневшими глазами смотрела в одну точку, так что делалось тоскливо. И парни явно притомились, начали прятать зевки, хотя и подкидывали в затухающий огонь разговора порох солдатских шуточек. Наконец Зоя, как самая избалованная, откровенно потянулась и заявила, что хочет баиньки.

Тотчас Горпина Федоровна, сбросив оцепенение, вскочила, заметалась кошкой; стала приговаривать, что, мол, девчат она приткнет на кровати, кавалерам постелет на полу… Но здесь решительно поднялся Василий и заявил, что по причине на редкость теплой для сентября ночи он сам и его друзья будут спать на сеновале. «Я этим четыре года бредил!» — шумел лейтенант. Юра принялся пылко вторить и рассказал про случай, когда он выспался на стоге возле города Веймара. И сено-то было прошлогоднее, выдохшееся, и трава не наша — немецкая, но все равно красота!.. Зоя заикнулась было насчет пыли и колючих травинок; ее дуэтом пристыдили.

«Я вам все же тут постелю. Мало ли что — может, еще вернуться захотите!» — вздохнув, покорно сказала вдова. Она не перечила, не пыталась отговаривать, но Галя вдруг отчетливо поняла; хозяйка не хочет, чтобы они ночевали на чердаке. Холодок тронул плечи гостьи. Однако Василий уже взял ее за руку…

Светя фонариком, Юра первым взобрался по лестнице. Никто, кроме Гали, не заметил: луч скользнул по алюминиевой миске с остатками каши… А дальше громоздилась гигантская залежь сена. Василек помог девушке забраться поглубже в дурманный запах и шелест; шепнул ей «ложись здесь», поцеловал и отполз.

Спать на сеновале оказалось не таким уж простым делом. О да, было и душисто и мягко; но травинки действительно кололись, и оседала на потную кожу сенная труха, и будто бы даже насекомые пробегали по ногам, по шее «Горожанка я, горожанка!» — сокрушенно думала Галя, ворочась с боку на бок.

Наконец ей удалось забыться… Но вдруг всплыла тревога, неся ненужную, бессонную ясность. Кого же все-таки прикармливает тут вдова? Лису, зайца, барсука? Не дай бог, рысь? Ну нет, хозяйка просто не пустила бы их всех на сеновал. А так — обошлась вздохами и темным намеком… Почему? Им ли, гостям, кто-то может здесь помешать, или наоборот — они кому-то?..

…И настала минута, когда вконец измученная бессонницей девушка вообразила, что ей душно, и решила перебраться поближе к окну. Она поползла туда — и внезапно очутилась в хорошо утоптанном, продолговатом углублении. Словно кто-то, постоянно ночуя здесь, обмял сено, сделал себе уютную лежанку.