Лиланд Модезитт - Башни Заката

• Название: Башни Заката
• Автор: Лиланд Модезитт
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011586-5, 5-7321-0483-2

Это — мир острова Реклас. Мир вечной войны Черных и Белых магов. Мир великой войны Хаоса и Порядка. Только — в войне этой Магию Порядка подчинили себе Черные. А воистину, может ли быть то по-иному, если Черная Магия — плоть плоти и кровь крови ритуального искусства? Белым же достался на долю Хаос. И воистину, кто поспорит с этим, если Белая Магия — свободное творящее будущее искусство? Это — мир острова Реклас Мир, где правят воительницы-амазонки, а назначенные друг другу с детства наследники правителей — Черный Креслин и Белая Мегера — пытаются завершить то, что завершать не можно и не должно. Завершить же великую войну Хаоса и Порядка возможно, лишь бросив вызов Тем Таинственным, что стоят много выше этого мира…

---

— Пошли!

Спешившись, Креслин заводит вороного мерина в третье стойло — оно кажется ему подходящим, — расстегивает подпруги, снимает и вешает седло, вытряхивает и складывает попону.

Вороной всхрапывает.

— Знаю, знаю… Дорога была долгая, ты устал. Но ничего, теперь отдохнешь.

— Зато тебе отдыхать рано, — замечает Хайлин.

— Знаю. Мы ведь должны развьючить мулов, верно?

— То-то и оно.

Поснимать с животных вьюки — дело недолгое, но потом приходится еще и таскать товары вверх по лестнице да раскладывать по ларям.

— Не туда! — распоряжается торговец. — Пурпурную глазурь неси в ту кладовку, следующую. А упаковки церапового масла носите по одной: разобьете, так хоть не две сразу. Масло складываем на втором этаже, пятая дверь от лестницы, что помечена зеленым листом.

— Там на двери надпись «церан»? — уточняет Креслин.

— Ну! — удивляется купец. — А ты откуда знаешь?

— Я умею читать, — отвечает бывший консорт. — Откуда же еще?

— Хм… надо же! Ты вроде не говорил…

— Так ты и не спрашивал.

С этого момента разгрузка идет живее: Деррилд вручает Креслину тюки, имеющие бирки с надписями, и юноша разносит их по соответствующим клетям, стараясь при этом не оступиться: он подозревает, что надписями снабжены упаковки самых дорогих товаров. Или бьющихся. Или, чего доброго, и дорогих и бьющихся.

Когда он затаскивает наверх последний кувшин с чем-то, называющемся, судя по бирке, «портент», по лбу его струится пот.

— Эй! — окликает Хайлин. — Ты заканчиваешь?

— Можно сказать, уже закончил.

Когда юноша спускается на первый этаж по деревянной лестнице без перил, Деррилд, стоящий у двери, ведущей в жилые помещения, жестом подзывает к себе обоих наемников:

— Вам причитается обед и постель, а поутру еще и завтрак. И расчет — с этим уладим после обеда.

— Как насчет лошади? — интересуется Креслин.

— Ну, малый! — с деланным изумлением восклицает купец. — Хоть ты и ловок махать клинком, но лошадь стоит подороже тебя.

Он отворачивается к Хайлину.

— Возможно, твоя лошадь стоит дороже меня, — спокойно говорит Креслин. — Но этот вороной всяко дороже твоего мышастого заморыша.

Деррилд кривится, но лицо его тут же разглаживается:

— Да, тут ты прав. Он дороже на пару серебряников, и один, так и быть, я тебе выплачу.

Теперь кривится Креслин.

— Ладно, ладно, — машет рукой купец, — так и быть, два серебряника. Больше дать не могу: больше четырех я не получу ни у одного барышника.

Чувствуя, что торговец трусит и говорит то, что считает правдой, Креслин кивает. Договорились. Два серебряника. Деррилд испускает тяжелый вздох,

— Вот и договорились. Ты, наверное, хочешь помыться. Хайлин покажет, где. А когда закончишь, обед будет на столе.

Он поворачивается с очередным тяжким вздохом.

— Хорошо, — фыркает наемник.

Креслин задумчиво скребет потную щетину на подбородке, удивляясь тому, что Деррилд, бывавший во всяких переделках торгаш, — и вдруг так струхнул. А насчет помыться — это да. И помыться, и побриться ему очень даже не помешает.

— А могу я где-нибудь выстирать свою одежонку? Не кожи, ясное дело, а все остальное?

— Поскольку прачечная в этом доме там же, где мы с тобой будем мыться, возражать, полагаю, никто не станет, — отвечает Хайлин, подхватывая свою торбу.

Креслин следует за ним. Охранников уже ждут две наполненные теплой водой ванны. Побрившись и помывшись, Креслин, в отличие от Хайлина, переодевается в чистое и начищает до блеска сапоги.

— Ты такой лоск наводишь, словно заявился в замок, — усмехается Хайлин.

— По сравнению с некоторыми местами, где мне довелось побывать, это и есть замок, — отшучивается Креслин, следуя за Хайлином в столовую.

Она выглядит внушительно: за полированным и лишь слегка потертым столом из красного дуба длиной в восемь локтей могут рассесться девять человек, причем не на лавках или табуретах, а на самых настоящих креслах, со спинками и подлокотниками.

Деррилд, успевший постричь бороду и переодеться (теперь на нем линялая, но удобная красная туника и такие же штаны), представляет своих домочадцев:

— Моя жена Карла, мой сын Валтар, сноха Виердра, внук Виллум и мои дочурки, Дерла и Лоркас.

Креслин приветствует общим поклоном всех и отдельным — хозяйку дома:

— Благодарю за честь и гостеприимство, почтеннейшая.

Белокурая Лоркас склоняется к сестре и шепчет ей на ухо что-то, чего Креслину расслышать не удается.

— Прошу за стол, — басит Деррилд. — Креслин, Хайлин, садитесь между Карлой и Лоркас.

Будучи наслышан о чудных обычаях востока, где мужчины ухаживают за женщинами, Креслин отодвигает кресло для Лоркас и усаживает ее, полагая, что купец окажет такое же внимание своей супруге.

— Ха, Деррилд, приятно видеть, что кое-где в мире еще сохранилось рыцарство.

— Рыцарство не стоит хорошего обеда, — ворчит торговец.

Сестры Лоркас и Дерла переглядываются через стол.

Светловолосая женщина выносит из соседней комнаты и ставит перед Карлой большую миску, над которой поднимается пар. За миской следуют два деревянных блюда с караваем свежеиспеченного хлеба на каждом. На столе уже ожидают два кувшина, а перед каждым из гостей поставлены широкая фаянсовая тарелка с ободком и тяжелая коричневая кружка.

— В сером кувшине эль, а в коричневом клюквица, — поясняет Деррилд.

— Откуда ты родом, молодой человек? — спрашивает Карла, миловидная круглолицая женщина с густыми, но уже поседевшими волосами.

— С другой стороны Закатных Отрогов, — отвечает Креслин.

— О, издалека. А куда путь держишь? — отломив кусок от каравая, она передает ему блюдо.

— Ну… думаю, в Фэрхэвен. Я еще точно не решил.

Юноша тоже отламывает кусок хлеба и кладет на свою тарелку. Взявшись за кувшин с клюквицей, он предлагает соку Лоркас, а когда та кивает, наполняет кружки и ей, и себе.

— А ты хороший боец? — неожиданно спрашивает Виллум, вихрастый мальчонка, чья голова лишь чуть повыше стола.

— Виллум! — укоряет его белокурая Виердра. Креслин улыбается:

— Это ведь у кого спросить. Для тех, кого ты побил, ты боец отменный, а для побивших тебя — совсем никудышный.

— А ты хороший, вижу! — уверенно заявляет мальчишка.

— Малец-то тебя насквозь видит, — замечает Хайлин. Но неразборчиво, потому как у него полный рот хлеба.

— Лучший, какого мне случалось встречать, — добавляет Деррилд.

Креслин берет черпак и выкладывает тушеное мясо с лапшой и каким-то белым соусом на тарелку. Ему удается совершить это, не пролив ни капли. Чего не скажешь о Хайлине: после его манипуляций с ложкой на столе образуется лужица подливы.

Креслин с трудом подавляет недовольную гримасу, но, похоже, никто кроме него, не придает этому значения.

— Так ты, стало быть, профессиональный боец? — любопытствует Лоркас.

Проглотив ложку густого, проперченного варева, юноша отвечает:

— Нет. Я видел настоящих бойцов, до которых мне далеко.

— А я таких не видел, — встревает Хайлин, — но если они дерутся лучше Креслина, то предпочту с ними не встречаться.

— А что влечет тебя в Фэрхэвен? — интересуется Карла.

— Мне кажется, там можно найти объяснение необъясненному.

— Иногда, — ворчит Деррилд, — лучше так и оставить это необъясненное необъясненным. Особливо ежели в дело замешаны маги да чародеи. Они народ завистливый, — добавляет он, чуточку помолчав.

— Завистливый?

«Плюх…»

— Виллум!

Коричневый кувшин подвернулся мальцу под руку, и теперь нижний конец стола залит соком.

— Джарра!

Светловолосая служанка приносит тряпки и принимается вытирать стол. Виердра помогает ей, приговаривая:

— С этими мальчишками хоть за стол не садись.

Креслин улыбается, втайне радуясь тому, что малец не опрокинул кувшин на него. Что же до виновника переполоха, то он, позволяя оттирать себя от сока, попутно уминает изрядный ломоть хлеба.

— А ты собираешься снова сопровождать купцов в поездках? — спрашивает темнобородый, но уже лысеющий Валтар.

Креслин качает головой:

— Я бы и рад услужить, но…

— Хорошего человека найти трудно.

— А удержать еще труднее, — добавляет Деррилд. — И мне как-то не верится, что этот паренек нашел бы свое счастье на торговых путях, даже будь я в состоянии платить ему столько, сколько он стоит.

«…а он и вправду хорош…»

Делая вид, будто не слышит, как переговариваются Дерла и Лоркас, юноша отламывает еще кусок хлеба и зачерпывает мяса из миски.

— Паренек, а как ты насчет сладенького? — интересуется Карла.

Дерла почему-то фыркает, Лоркас краснеет, а Хайлин широко ухмыляется.

Чувствуя, что его щеки делаются пунцовыми, Креслин тянется за кружкой.

— Что тут смешного? — недоумевает Виллум.

— Ничего… ничего, — убеждает мальчугана мать, едва удерживаясь, чтобы не прыснуть.

— Ну, с вами и я помолодею, — бормочет, качая головой, Деррилд и, склонясь к Карле, с улыбкой касается губами ее щеки.