Остин Райт - Островитяния. Том второй

• Название: Островитяния. Том второй
• Автор: Остин Райт
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00749-8

Второй том романа-эпопеи продолжает знакомить нас с приключениями молодого американца Джона Ланга в не существующей ни на одной карте Островитянии. Читатель снова встретится с удивительными обитателями — мужественными, красивыми и гордыми людьми. Любовь и смертельные опасности, душевные тревоги и тонкий юмор, перемежаясь на страницах романа, подводят нас к решающему повороту в судьбе героя.

---

— Совершенно. Спускайтесь, ведь я тяжелее вас.

— Что-то я потяжелела!

Девушка стала спускаться, ступая осторожно, словно по яичным скорлупкам. Меня это настолько позабавило, что я рассмеялся.

— Но я не привыкла ходить по льду! — воскликнула Наттана.

— Он очень прочный.

Взяв Наттану под полный локоть, я отважно вывел ее на середину запруды. Окруженные ровной черной гладью, мы почувствовали, будто мир вокруг нас стал шире. Наттана ступала уверенно, и все же по легкой Дрожи руки я ощущал в ней некоторую робость.

— А вы никогда не обуваетесь в такие ботинки, острые и с полозьями, чтобы кататься по льду? Мы называем их коньками.

— Нет, но у нас есть «ботинки-салазки», у них кромки тупые.

— Как же вы ездите?

— Кто-нибудь подталкивает — и ты скользишь; а еще есть такие палки с острыми концами. Но я в этом не особо разбираюсь. Поблизости от Нижней усадьбы ни запруд, ни стоячей воды нет.

Озеро на Верхней, вероятно, будет прекрасным катком. Надо все-таки сделать коньки, взять их туда и научить Наттану кататься.

Все берега казались теперь равноудаленными; белизна их оттеняла темную, очень темную поверхность льда, который, однако, поблескивал то тут, то там.

— Ну как, Наттана, нравится вам очутиться на середине абсолютно ровной плоскости?

Отпустив ее руку, я сделал несколько шагов назад, чтобы она могла испытать это чувство в полной мере.

Девушка застыла, боясь пошевелиться.

— Мне страшно, я боюсь, что лед треснет! — закричала она. — Боюсь касаться его.

И, следуя своим словам, она сначала приподняла одну ногу, потом другую, но потеряла равновесие, поскользнулась и упала. Прежде чем я успел помочь ей, она уже сидела на льду.

— Вечно падаю, — сказала она сердито. — Джонланг, мне не нравится лед.

Поймав ее руки, я помог ей встать.

— Возвращаемся на мельницу, — сказал я, не выпуская одну из холодных ладошек. — Вы не ушиблись?

— Ушиблась? Вот еще! Я поняла, что вы имели в виду, — продолжала она, осторожно и медленно идя рядом со мной. — Мне нравится ровное пространство, о котором вы говорили. Для меня это — долина.

Кончики ее пальцев, словно лица маленьких существ, выглядывали из-за края моей ладони, будто из-за высокого воротника. Рука ее расслабилась, потом снова сжалась.

Но стоило нам подойти поближе к берегу, как она вырвала руку, стремглав добежала до него и вскарабкалась наверх, где могла чувствовать себя спокойно.

— Наконец-то! — воскликнула она.

— Но это совершенно безопасно.

— Да, конечно, мудрый Джонланг, но мне никак не справиться со своими чувствами.

— Вы не сердитесь на меня, Наттана?

— Отчего мне сердиться на вас? Просто не надо было идти.

Она повернулась и, на ходу передергивая плечами и смеясь, пошла вдоль дороги к мельнице.

Внутри прохладно пахло опилками и свежераспиленным деревом. Все было точно так же, как три дня назад, только жерди для изгороди, сложенные высоким штабелем, лежали аккуратнее, плотнее, чем я сложил их.

— Сыро! — сказала Наттана, зябко поеживаясь и плотнее запахиваясь в плащ.

— Потерпите немного, Наттана.

Я положил в очаг дров и, встав на колени, насыпал стружек поверх холодного мягкого пепла, а на них уложил горбыль.

Высеченная кремнем искра коснулась фитиля моей зажигалки, и желтый язычок пламени возник на нем словно из ниоткуда. Я поднес его в волокнистой стружке.

— Никак не могу представить, что Некка выйдет замуж и уедет в другие края, — послышался сзади голос Наттаны.

— Вы будете по ней скучать?

— Ах, я все время буду чувствовать, что ее нет рядом. Останемся только мы с Эттерой. Некка старше и всегда держала свои мысли при себе, поэтому мы не были очень близки, но скучать я все равно буду.

Пламя понемногу охватывало стружки.

— Скажите, Наттана, ваша сестра действительно хочет выйти замуж за Дорна? Пожалуй, загорится, — добавил я, видя, что девушка медлит с ответом. Разгорающийся огонь привораживал взгляд.

Подойдя ближе — сейчас она, естественно, была выше меня, — Наттана сказала:

— Некке пора замуж. Она сама этого хочет. Она понимает замужнюю жизнь… Женщины могут, Джонланг… И она видит, что лучшего спутника, чем ваш друг Дорн, ей не найти. Но этого мало.

Пламя лизало концы горбыля.

— Что делать женщине на месте Некки? — задумчиво сказала Наттана. — Она знает, что создана для замужней жизни — для семейных забот, для того, чтобы рожать детей. И вот появляется мужчина, который страстно желает ее. Неужели она должна сказать ему «нет», потому что душа ее ранена?

— Я не знал этого.

— Она очень хотела другого, Джонланг. Ей хотелось быть женой Тора, королевой. И она часто печалится, думая, что сделала что-то не так, что все могло обернуться иначе.

— Но разве она не хочет замуж за Дорна?

— Конечно хочет, но чувства ее так перепутались, что она не может выбрать что-то одно, не пожалев о другом.

— Вам кажется, она ведет себя нечестно?

— Он все знает. Она никогда его не обманывала.

Огонь все больше охватывал горбыли; темно-бурый дым вился над корой, и в воздухе пронзительно и сладко, как елеем, запахло горящей смолой.

По-прежнему стоя на коленях перед очагом, я взглянул на Наттану. Она стояла скинув капюшон, расстегнув плащ и опершись руками о бедра. Взгляд ее на мгновение задержался на мне, губы тронула улыбка, вызванная уже не мыслями о Дорне и Некке, — дружелюбная, робкая, доверительная.

Жар от огня стал нестерпимым. Я встал и, отступив, глядел на широкие зубцы полосой протянувшегося ярко-красного пламени…

— Когда у них назначена свадьба? — спросил я.

— Думаю, Некка будет готова, как только он ее позовет. Мы с Дорном будем на Верхней послезавтра. Возможно, они объявят о своих намерениях в тот же вечер и уйдут спать вместе, как муж и жена, а наутро уедут вниз, в долину.

— А кто будет сочетать их браком?

— Кто? Они сами… Я не понимаю.

— У меня дома люди, которые хотят пожениться, отправляются к некоему третьему лицу, облеченному властью закона, и этот человек объявляет их мужем и женой. Пока они не сделают этого, они не могут считаться супругами.

— Но при чем же здесь закон?

— Без него, — отвечал я, — брак кажется мне чем-то очень несерьезным. И если у вас государство остается в стороне, как может человек подтвердить, что он действительно женат или замужем?

— Обычно они объявляют о своем намерении перед другими. Так же поступят Дорн с Неккой. Человек действительно хочет, чтобы другие знали. А потом она вступит в его жизнь, разделив с ним его алию, это и будет подтверждением.

— Ну а допустим, мужчина приведет в дом еще одну женщину.

— После того, как он уже женился? Он все равно останется мужем первой.

Наттана тяжело вздохнула:

— Вы называете такие странные случаи! Попробую вспомнить, что вы мне рассказывали о жизни у вас. Настоящего дома у вас нет, значит, я думаю, он может поселить одну женщину в одном месте, а другую — в другом. Но у нас это невозможно, неужели вам не ясно? Женщина всегда знает, кто живет в доме мужа. Если там уже есть женщина, она бы поняла, что не может выйти за него замуж. У вас в стране все так запутанно и сложно. — Она приложила ладони к щекам. — И все такое другое, ах, такое другое.

Отчаяние Наттаны придало разговору неожиданную напряженность.

— Вы имеете в виду различия между нами или между нашими странами?

— И то и другое… Вы называете наши браки несерьезными. А ваши, по-моему, и того хуже. У вас нет для них прочной основы, вот вы и придумываете законы и всякую всячину, чтобы только сделать их такими, какими они быть у вас не могут.

Вы, иностранцы, вроде моего отца, который вбил себе в голову, будто привязанность к одному человеку есть главное в браке. И вам не обойтись без подобной идеи, ведь лишь она придает хоть какую-то ценность вашим бракам, особенно в самом начале. Но у нас есть и другие люди, которые, в отличие моего отца, знают, что не способны на такую привязанность и самоограничение, которые понимают нужды своей половины, и они не станут упрекать своего супруга или супругу в том, что не угрожает разрушить соединяющее их чувство алии.

— У нас брачные узы — прочные узы…

— У нас тоже! — крикнула Наттана. — Мужчина и женщина у нас трудятся над одним хозяйством. У вас они работают порознь либо работает только мужчина. Наши браки дают нам ощутить всю полноту жизни. Для нас это самая совершенная, самая интересная жизнь. И каждый знает это с детства. Мы видим примеры тому повсюду. Наши браки — не случайные связи. Это не апия, которой хотят придать вид ании с помощью правил и законов. Наши браки оделяют супругов двумя самыми сильными чувствами — анией и алией, дают им возможность трудиться вместе.