Ален Демюрже - Жак де Моле: Великий магистр ордена тамплиеров

• Название: Жак де Моле: Великий магистр ордена тамплиеров
• Автор: Ален Демюрже
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8071-0322-2

Каждому известен трагический конец ордена Храма, военно-монашеского ордена, основанного в XII веке, одного из самых могущественных на Западе, процесс против которого, начатый Филиппом Красивым в 1307 г., еще и по сей день питает множество легенд и порождает много споров. Возможно меньше знают Жака де Моле (ок. 1244-1314), последнего великого магистра ордена Храма, который погиб в пламени костра за то, что не пожелал отречься от своего ордена.

Правду сказать, об этом человеке, уроженце Бургундского графства, в течение почти всей его негромкой карьеры на Востоке мало кто слышал. Избранный главой тамплиеров в 1292 г., он пережил исчезновение латинских государств после взятия Акры мамелюками. С Кипра, куда отступили христиане Востока, он воодушевлял их на борьбу за возвращение Иерусалима, опираясь на союз с монголами. Но эта стратегия провалилась, и великой мечте пришел конец. Приглашенный во Францию папой Климентом V для обсуждения вопросов крестового похода и слияния орденов Храма и Госпиталя, Моле попал в ловушку в результате интриги, которой он не разглядел и которая стала роковой для тамплиеров.

Ален Демюрже, используя неизданные документы, недавно оказавшиеся в его распоряжении, обозревает жизненный путь человека малоизвестного, о котором потомки часто судили дурно, но не лишенного ни характера, ни амбиций. Попутно уточняя некоторые даты и данные, казавшиеся до сих пор неоспоримыми, он в увлекательном расследовании выявляет меру ответственности последнего великого магистра за исход процесса ордена Храма и подлинные мотивы его поведения.

---

Последствия этого отречения известны: папа отложил на потом какой-либо приговор и решил приостановить процесс, начатый королем и инквизитором, чтобы взять дело под свой контроль. Ему пришлось иметь дело с усилением нажима со стороны короля, Гильома де Ногаре и Гильома де Плезиана. Тем не менее он добился, чтобы некоторые тамплиеры, в том числе сановники, были переведены в Пуатье, где их допросят его люди.

Король и его полиция приняли свои меры предосторожности и послали в Пуатье только тщательно отобранных тамплиеров; как нарочно, оказалось, что сановники слишком ослабли, чтобы выдержать путешествие до конца, — они остановились в Шиноне, где король любезно разместил их в своем замке! в Пуатье с 28 июня по 2 июля 1308 г. было допрошено семьдесят два тамплиера; сохранились протоколы допросов сорока двух из них; они подтверждали свои признания.[593] Что касается тех, которые находились в Шиноне, то папе пришлось отправить трех кардиналов, в том числе Беранже Фредоля и Этьена де Сюизи, чтобы допросить их. Протоколы этих допросов частично опубликованы.[594] Барбара Фрале недавно обнаружила в архивах Ватикана оригинальный протокол, уточнив его дату — 17–22 августа.[595] Их содержание было включено в буллу «Faciens misericordiam», правда, обнародованную папой 12 августа, то есть раньше, но воспроизведенную в нескольких десятках экземпляров в последующие дни и недели.

Значит, сановники были допрошены после публикации первых вариантов буллы. Папа принял решение о процедуре, которая должна последовать за процессом, не дожидаясь результатов их допросов. Известно, что в этой булле он оставил за собой вынесение приговора сановникам, но не указал его срок. Папа, вынужденный отчасти уступать нажиму со стороны короля (в вопросах охраны заключенных, секвестра имущества ордена Храма), все-таки сопротивлялся ему, стараясь выиграть время.

Таким образом, Жак де Моле снова дал показания перед кардиналами в Шиноне. Он вернулся к прежним признаниям, ничего не исключая, ничего не добавляя: отречение от Христа, плевок, но ни слова о содомии, ни слова о непристойных поцелуях, ни слова об идоле.[596] Он никак не упомянул своих разоблачений в декабре 1307 года. Почему он возвратился к прежним признаниям? На этот вопрос надо будет попытаться ответить.

Но — важный факт — в результате этого признания кардиналы отпустили грехи пяти сановникам и примирили их с церковью. Официальный протокол ясно говорит об этом: «После сего, когда оный брат Жак, великий магистр оного ордена, отрекся у нас в руках в надлежащей манере и форме от сей ереси и всех прочих, и телесно дал клятву на святых Божьих Евангелиях, и смиренно испросил у нас отпущения грехов, Мы даровали ему таковое отпущение по форме, принятой в Церкви, и воссоединили его с единой Церковью, и восстановили в сообществе верующих и в правах получения причастия». Отныне Жак де Моле был связан этим отпущением и не мог дать задний ход.[597]

После этой недолгой явки в суд в августе 1308 г. Жак де Моле хранил молчание более года (во всяком случае, о его высказываниях не сообщается). Все это время, как мы видели, заняло формирование епархиальных и папских комиссий. Напомним, что Жак де Моле мог предстать только перед папской комиссией, уполномоченной судить орден, потому что как персона он подлежал суду папы. Папская комиссия по Французскому королевству располагалась в Париже; в ее состав входили архиепископ Нарбоннский, епископы Байё, Менда и Лиможа, мэтр Матвей Неаполитанский, апостолический нотарий и архидьякон Руана, и архидьяконы Тренто и Магелон-на, а также настоятель церкви в Экс-ан-Прованс. Первое заседание она провела 8 августа 1309 г. и вызвала на ближайшее 12 ноября всех свидетелей, желавших защищать орден Храма или нет, в том числе, конечно, и тамплиеров, заключенных во всем королевстве. Были разосланы гонцы по всем провинциям, чтобы оповестить об этом вызове. Тамплиеров об этом осведомили в их тюрьмах: известно, что в епископстве Базас, в Гиени, текст этого вызова зачитывали 6, 7 и 8 сентября 1309 года.[598]

Комиссия действительно собралась 12 ноября, но никто не явился, равно как и в следующие дни. Члены комиссии вынуждены были призвать епископа Парижского, а потом городского прево проявить чуть больше усердия. Так что первый свидетель явился только 22 ноября. 26 ноября вслед за Гуго де Перо, не пожелавшим ничего сказать, перед комиссией предстал Жак де Моле.[599] Зачитав ему вызов, члены комиссии спросили, хочет ли он защищать свой орден. Жак де Моле ответил уклончиво. Было бы удивительно, — сказал он для начала, — если бы папство пожелало беспричинно уничтожить столь старинный орден, которому оно дало столько привилегий. Впрочем, у него нет необходимых способностей, чтобы защищать свой орден; он очень хотел бы это сделать, это даже его долг, но он — пленник папы и короля, без средств и без советников. Как он мог бы это сделать?

Таким образом, он попросил помощи и совета, и члены комиссии изъявили готовность предоставить ему отсрочку; однако они напомнили ему, что это процесс о ереси и что он дает показания, так что пусть будет осторожен. Чтобы он мог размышлять с полным знанием дела, было велено, чтобы ему прочли и перевели на разговорный язык буллу «Faciens misericordiam» и другие апостолические послания; так он узнал, в чем признался кардиналам в Шиноне. По ходу этого чтения он дважды выразил удивление. По его окончании он заявил, что был бы готов сказать кое-что, если бы «вы не были тем, кто вы есть», и добавил (загадочная фраза): «Таких развращенных людей должна бы постигать судьба, какую им уготовляют сарацины и татары: они отрубают головы развращенным людям».

На что члены комиссии ответили ему, что довольствуются судом над еретиками. Заметив присутствие в зале Гильома де Плезиана, который вошел в зал самовольно, без разрешения членов комиссии, Жак де Моле попросил дозволения поговорить с ним. Похоже, между Плезианом и великим магистром существовало какое-то взаимопонимание, если только сочувствие королевского советника не было притворным. Последний посоветовал Жаку де Моле остерегаться противоречить прежним признаниям. Тогда Жак де Моле, чтобы «не упасть на голову»,[600] попросил двухдневной отсрочки на размышление, которую комиссия ему предоставила.

Никаких сомнений, что в этот момент Жак де Моле подумал об отпущении грехов, данном кардиналами в Шиноне. Предостережение Гильома де Плезиана, вероятно, имело к этому отношение: понятие «повторно впавший в ересь» витает в воздухе, и пусть Моле имеет в виду эту угрозу.

Много дискутировали по поводу того, что означает удивление Жака де Моле при чтении его показаний в Шиноне. П. Виолле даже вообразил, что протокол этих признаний был целиком сфальсифицирован кардиналами ради блага Моле: в действительности тот якобы продолжал отпираться от прежних признаний, что немедленно должно было навлечь на него те неприятности, о которых ему напомнил Гильом де Плезиан в приватной беседе во время допроса 26 ноября. Чтобы вывести его из затруднительного положения, Фредоль и Сюизи якобы сфабриковали подделку.[601] Это объяснение притянуто за уши, и Ж. Лизеран опроверг его.

Момент был капитально важным. Он оказался переломным в поведении Жака де Моле, что стало понятно через два дня, когда тот снова явился на суд.

Насколько он колебался 26 ноября, настолько 28-го он проявил твердость.[602] Как раз «беспричинное» вмешательство Гильома де Ногаре, тоже прошедшего через зал без приглашения комиссии, на миг смутило его. Когда его снова спросили, хочет ли он защищать орден, он ответил: он — бедный неграмотный (не знающий латыни) рыцарь, и, поскольку он понял, что право судить его оставил себе папа, то комиссии он ничего больше не хочет говорить. Жак де Моле намекал, конечно, на тексты, которые ему прочли два дня назад, и на процедуру, начатую в силу буллы «Рааепз гшзепсогсНат». Поскольку члены комиссии настаивали, он четко ответил, что не хочет защищать орден, что полагается на папу и просит комиссию способствовать, чтобы он, Моле, как можно скорее предстал перед своим судьей, «ибо только тогда он, в меру своих сил, скажет государю папе то, что послужит к чести Христа и Церкви».[603]

Но, чтобы «облегчить свою совесть», он изложил членам комиссии три факта, имеющие отношение к ордену Храма. Нет ни одного ордена, где бы места отправления культа, декор и сам культ были бы столь прекрасны, места бы столь хорошо содержались, а культ столь хорошо отправляли; нет ни одного ордена, где подавали бы столько милостыни; и нет ни одного ордена, который пролил бы столько крови в защиту веры. Члены комиссии возразили, что все это замечательно, но без веры отнюдь не служит спасению души. На что Жак де Моле «ответил, что это верно и что сам он воистину верит в Бога, и в Троицу, и во все прочие догматы католической веры, и что есть единственный Бог, единственная вера, единственное крещение и одна-единственная Церковь, и что, когда душа отделится от тела, станет ясно, что хорошо и что дурно, и всякий узнает то, о чем ныне идет речь». Безупречно ортодоксальное кредо и, может быть, уже вызов на Страшный Суд перед Богом, обращенный к тем «развращенным людям», которых он в загадочной форме обличал два дня назад.[604]