Алексей Кулаков - На границе тучи ходят хмуро....

• Название: На границе тучи ходят хмуро....
• Автор: Алексей Кулаков
• Жанр: Альтернативная история

---

— Понятно…

Отойдя в сторонку, кивком подозвал старшего унтера:

— Что скажешь, Василич?

— А чего тут, и так всё ясно. От *несунов* он тута ходит, высматривает…

— От *несунов*?

— Ага. Это мы так этих, как яго… кон-тра-бан-дис-тов, во! по простому зовём. Ходят такие, выглядывают, где секреты засели — а потом все *несунам* подробно обсказывают, за денежку малую. Бывает, ещё собачку учёную впереди пустят, или мальца несмышленого… Всяко исхитряются, сволочи!

— Так! И что делают с такими?

— Дык, что… взашей его и всех делов. Гумагу на него ещё изводить, мороки больше.

— Тогда так. Ему (кивок на бомжеватого вида дедушку) оформите пинок пониже спины, секрет на другое место. Верно, Василич?

— Так точно, Ваш Бродь!

Старший унтер энергично раздал ценные указания, и уже отъезжая, подпоручик увидел размашистое *напутствие* тяжёлым сапогом, в исполнении старшего дозора.

Глава 7

К концу лета Александр уже сбился со счёта — столько он повидал нарушителей. Серьёзных за всё время набралось всего два, и каждое задержание обязательно сопровождалось короткой перестрелкой, а подобных первому — десятков пять, как минимум, а то и больше. Солдатам очень понравилось выражение *оформить пинка* и данное действие быстро стало одной из негласных традиций. Ещё больше им понравился другой приказ командира: тех задержанных, что покрепче, отпускать только после сеанса *трудотерапии* — дров натаскать или песка для отсыпки дорожек, с выгребными ямами поработать, сена покосить, мусор какой убрать, подмести… Занятие находилось всем, а уж как укрепился авторитет подпоручика! Тем более что все уже попривыкли к тому, что именно он постоянно находится в отрядной канцелярии, или где-то рядом, в отличие от штабс-ротмистра Блинского или подпоручика Зубалова. Командир заставы своим присутствием её обычно не баловал, отметится на утреннем разводе и в Ченстохов, по важным и неотложным делам (по слухам — новая пассия), или отдых от важных дел. А Его Благородие подпоручик Зубалов жил и служил (и даже дышал) в ожидании отставки, и лишнего на себя не брал — с утра в канцелярии, потом объезд дистанции, и всё — остаток дня *дежурил* на своей квартире. Причины такого трудоголизма командира второго взвода были донельзя банальны:

Во-первых, в канцелярии было прохладно, а на улице и в тени доходило до плюс тридцати. Солдатам ещё удавалось походить нараспашку, а вот офицерам это категорически воспрещалось, расстёгнутый и без фуражки подпоручик вызвал бы настоящий шок и волну слухов.

А во-вторых, занимаясь оформлением разного рода документов, Александр заодно и систематизировал накапливающуюся понемногу информацию: рядом с какими хуторами чаще всего случаются стычки, какие участки дистанции у *несунов* самые любимые, средняя численность и тактика контрабандистов, наиболее удобные маршруты для *караванов*, виды и стоимость запрещённых товаров, общие сведения о местности…

Было ещё и в-третьих, к сожалению. Стала приходить боль, сперва — потихоньку, покалыванием в висках, затем сильной мигренью и неожиданными спазмами. Всё чаще и чаще приходилось вызывать холодное безразличие к окружающим, чтобы не сорваться… в такие моменты он просто запирался в офицерской комнате, пережидая очередной приступ, или уходил в ближайший лесок и долго стоял там, привалившись к облюбованному дереву. Посетив местного лекаря, господина Матисена, получил твердое убеждение — лучше умереть самому, чем воспользоваться помощью этого коновала и отдать концы после устроенного им кровопускания.

Узнать верное средство от головной боли довелось случайно, и благодаря контрабандистам… наверное. В один из дней голова начала разламываться уже с утра, моментом переведя настроение в минус. Едва он оделся, прибежал запыхавшийся вестовой — стрельба на седьмом посту!

' Опять седьмой… Им там что — мёдом намазано?'

На полпути к канцелярии подпоручика перехватил старший унтер, с пояснениями. Всё оказалось не так важно и срочно, как можно было ожидать: обстреляли конного объездчика, три или четыре выстрела, все мимо — так что никто не пострадал, даже, хе-хе штаны объездчика. Разведка, разумеется никого не нашла, что никого и не удивило. Обычные будни пограничной службы, так сказать.

— Так что, вообще ничего не нашли?

— Ну, лежку то ихнюю отыскали, гильзы там, в какую сторону ушли… Толку с того, ищи теперь ветра в поле.

' Чем на заставе торчать, лучше прогуляться. И… пёхом, а не конно'

— Вот что, Семён Василич, организуй мне провожатого, хочу своими глазами на всё посмотреть.

— Воля ваша, Александр Яковлевич, только было бы на что смотреть…

В попутчики — телохранители *добровольно* вызвался унтер младший, по имени Григорий. Не спеша вышли, не спеша пошли…

— Вот отсюда они палили, Ваш Бродь. Вот, гляньте — гильзы в землю втоптали, видать торопились, ироды.

'До тропы, где передвигался… не сильно торопясь, кстати, объездчик, метров… ну пускай 200, я не жадный. Четыре выстрела, и все мимо. Пугали, или стрелок слепой и косорукий? Зачем стреляли, тоже непонятно…'

По пути обратно, князь внезапно понял, что у него уже давно ничего не болит. Благодать-то какая!!! Словно по заказу подвернулась живописная полянка, с ручейком по самому краешку, и удобной лавочкой в виде давно подрубленной под самый корень сосны. Унтер, словно заранее знал, что командир остановится именно здесь, и пока Александр расстегнул и скинул на землю китель, уже закончил выкладывать на расстеленный кусок полотна нехитрую снедь: варёные яйца, лук, хлеб и соль.

— Вот, Ваш Бродь…э…Ежели не побрезгуете….

— Хмм. Благодарю…

Унтер заметно оторопел от его аппетита, видимо, по его представлениям, командир должен был лишь брезгливо поморщиться. Ага, щас!! Закончив ранний ужин первым (вернее, проснувшаяся совесть всё же заставила оставить немного и Григорию), сходил и напился холодной, до боли в зубах, ключевой воды. Возвращаясь, зацепился взглядом за две медали на груди унтера

' За храбрость. Хм, время пока есть, настроение хорошее… почему бы и не полюбопытствовать?'

Как расцвёл его сотрапезник, услышав вопрос! Куда только и девалась его угрюмость и немногословность!! Подпоручику сходу поведали об эпическом сражении Григория, тогда еще ефрейтора, и трёх *контрабасов*, в котором он, несмотря на пробитое пулей навылет плечо, умудрился убить одного и скрутить остальных, а потом ещё и дождаться подмоги, истекая кровью. Полгода в госпитале, а по возвращении, героя ожидала заслуженная награда в виде медали и премия — целых три рубля!!!

А когда Семён Васильевич стал старшим унтером, вспомнили про него ещё раз, так он подрос в чине до младшего унтера…

' Да… Смех — смехом, а ведь он настоящий, без дураков, герой. Мог отступить, отговорившись раной — но преследовал, догнал, и победил в заведомо неравном бою, и не сосунков каких, а матёрых бандюганов. И выжил потом, потому как пенициллин откроют ещё очень не скоро, и любая серьезная рана, подобна лотерее: может выздоровеешь, может нет, шансы примерно равны…'

Скомандовав:

— Без чинов!

Продолжил расспрос — допрос унтера, и с удивлением узнал, что Григорий ещё и неплохой рукопашник. Это ко всем прочим его достоинствам, а они очень даже внушали: кроме мордобоя тот профессионально управлялся с пикой (!?!), саблей и шашкой, засапожником, и штыком, стрелял, и попадал при этом на предельную дальность, из штатной винтовки (для Бердана?2 это составляло примерно 500 метров), был неплохим пластуном… Не удивительно, что он выжил в стычке. Если бы плечо не продырявили, так он этих контрабандистов пинками бы к заставе пригнал, наверняка.

— Григорий, как же ты такую сноровку во всём приобрёл?

— Дык, энто… Батя поперва науку казацкую давал, потом дядько мой, ну и опосля, там да сям. Мир, он, энто, не без добрых людей!

— Это точно. Ну что, пора возвращаться?

Остаток пути прошел под комментарии унтера о косорукости каждого секрета: эти плохо сидят, тут плохо укрылись да ещё и покурил кто… Вот здесь следы часто находят, вот тут место открытое до самой чужой границы, а вон там овраг уж дюже удобный, караваны по нему водить…

Заинтересовавшись, начал выспрашивать поподробнее: в ответ служивый дал полный расклад за последний год — где, кто, когда. Уже через минуту стало понятно, что запомнить ничего не удастся, а он! Вот память у человека, даже завистно стало… слегка.

— Ты мне всё, что сейчас поведал, на бумаге опиши. Я прикажу, что бы тебя для этого дела от других забот освободили, главное не забудь ничего, и поподробнее.