Дэвид Гланц - Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году

• Название: Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году
• Автор: Дэвид Гланц
• Издательство: Издательство «Яуза», Издательство «Эксмо»
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27781-0

Полковник в отставке Дэвид Гланц — ведущий американский военный историк, крупнейший западный специалист по Красной Армии и Великой Отечественной войне. Хорошо зная русский язык и советскую военную литературу, имея доступ к российским архивам, Гланц получил возможность работать с первоисточниками, что делает его труды безусловно заслуживающими внимания. Они выгодно отличаются от большинства работ западных «советологов» отсутствием «обличительного уклона», антикоммунизма и русофобии.

Данная книга признана лучшим в западной военно-исторической литературе исследованием обстоятельств трагедии 1941 года. Д. Гланц раскрывает причины поражения Красной Армии в приграничном сражении, подробно и обстоятельно разбирает ее сильные и слабые стороны, указывает на просчеты советского командования, предопределившие трагический исход летней кампании 1941 года.

В своих выводах Гланц полностью расходится с «теориями» Виктора Суворова и других историков-«ревизионистов», убедительно доказывая несостоятельность и лживость их аргументации.

---

Оспаривая традиционное утверждение, что чистки в среде военных были главной, а зачастую и единственной причиной будущих неудач Красной Армии, Риз в то же время признает, что они явно усугубили и без того тяжелое положение. Риз, как и многие другие критики, утверждает, что Красная Армия плохо действовала в июне 1941 года потому, что «она страдала от изъянов в организации и плохой подготовки»[121]. Однако в отличие от прочих критиков он доказывает, что эти проблемы были системными — то есть они происходили от природного характера советского солдата.

На что же тогда походил этот солдат? Во-первых, вплоть до 1939 года официальная политика делала упор на введение в кадровые войска как можно большего числа рабочих, а не крестьян (в приграничных военных округах и в районах крупных городов), тогда как крестьяне с большей вероятностью распределялись в территориальные войска (в сельскохозяйственных областях и во внутренних военных округах). Этот подход ставил целью путем призыва более грамотных рабочих повысить образовательный уровень солдат и гарантировать их идеологическую благонадежность. С другой стороны, «зажиточные крестьяне, бывшие дворяне и представители среднего класса на военную службу не призывались и не могли поступить в армию добровольцами. Чтобы не допустить в армию „классовых врагов“, призывные комиссии проверяли (хотя зачастую не тщательно) социальное происхождение призывников с целью отсеивания нежелательных элементов»[122].

Когда давление, вызванное увеличением армии, после середины 1930-х годов существенно возросло, придерживаться этих требований к призывникам стало труднее. Поэтому диапазон призывного контингента расширился, освобожденных от службы стало меньше, в армию начали брать больше представителей этнических меньшинств. К 1941 году это возросшее давление потребовало распределения нерусскоязычных меньшинств по всей структуре вооруженных сил. Хотя представительство неславянских военнослужащих в рядах Красной Армии снизилось с 25 процентов в царской армии времен Первой мировой войны до 13,7 процентов в Красной Армии на 1941 год, советские власти встретили этот факт без особой радости.[123] И самое важное: в конце 1930-х годов увеличение армии вынудило Красную Армию отказаться от своих прежних критериев набора живой силы и поглотить миллионы солдат из своего «крестьянского тыла».

«Канун немецкого вторжения застал Красную Армию, большей частью не готовой к войне… Как часть общества, армия была расколота многочисленными факторами — частью созданными ею самой, частью ставшими следствием внешних процессов. Плохо обученные офицеры возглавляли слабо мотивированных солдат. Армия начала перевооружаться — но так, что это дезорганизовало военную подготовку и систему ремонта техники. РККА продолжала увеличиваться, что вело к еще большей дезорганизации и цельности в крупных соединениях. Наконец, режим не провозгласил четко и ясно задачу вооруженных сил на недавно приобретенных западных территориях, предоставив таким образом руководству армии, так же, как и рядовому составу, считать, что обычные расхлябанность, самоуспокоенность и некомпетентность мирного времени оставались в прежней силе»[124].

Так было, на взгляд Риза, прежде всего из-за «ускоренного и бессвязного увеличения» Красной Армии, а также, из-за «характерного для сталинской эпохи социального расстройства гражданского общества»[125]. Выходящие из подобного социума офицеры и их солдаты не могли справиться и не справлялись со своей непосредственной задачей:

«СССР, как преимущественно отсталое сельское общество с крестьянскими ценностями, оказался по большей части не в состоянии создать современную массовую армию, которая требовала людей с городскими умениями и ценностями».

И что еще хуже, рядовые были:

«…в лучшем случае не заинтересованы в военной службе… Солдаты часто проявляли нежелание выполнять свои обязанности, а иногда демонстрировали откровенную враждебность к своим командирам. Это вызывалось в первую очередь их недовольством коммунистическим режимом и любым, в ком они видели его приспешников. Большое число солдат, которые в конечном итоге присоединились к немцам, свидетельствует о гневе из-за коллективизации и раскулачивания».[126]

Точно так же, как А.А. Свечин пророчески предсказал воздействие «крестьянского тыла» на способность государства вести войну в экономическом смысле, это проявлялось и в социальном отношении. Риз делал вывод:

«Проблема Красной Армии в июне 1941 года была человеческой проблемой… Вооруженные силы обогнали способность все еще преимущественно крестьянского общества обеспечить их (большей частью на добровольной основе) кадрами способными возглавлять современную и управлять массовую армию. Советское общество не отличалось от царского общества в том плане, что большинство его членов не проявляли склонности к военной службе в любом качестве. Отличие же состояло в том, что советский режим, вопреки своим намерениям, политикой коллективизации и раскулачивания создал среди потенциальных призывников огромный резервуар недоброжелательства, а ускоренной индустриализацией и урбанизацией расстроил нормальную схему социального развития. Эта политика препятствовала усвоению таких внушаемых государством ценностей, как патриотизм, послушание и самодисциплина, сплошь необходимых для стабильной военной организации»[127].

Для того, чтобы постепенно складывающаяся новая Красная Армия вышла победительницей после четырех лет беспрецедентной войны, потребуется опаляющий опыт войны и гибель довоенной Красной Армии. То, как произошла подобная трансформация солдата и армии, все еще требует тщательного исследования.

Описание Ризом социальной природы Красной Армии является на данный момент наиболее убедительным анализом, заслуживающим первоочередного внимания. Однако, хотя доводы Риза убедительны и неоспоримы, они не являются окончательными. Документальная база для таких выводов все еще не собрана и, к сожалению, может так и остаться незавершенной. Вдобавок богатство других материалов, некоторые из которых появляются только теперь, требует более подробного изучения. В их число входят ранее «непроходные» мемуарные материалы, тысячи дневников, писем и личных воспоминаний солдат времен войны, которые их авторы в страхе скрывали все эти долгие годы, а также сотни других материалов, все еще недоступных архивных дел в Российском государственном военном архиве и других архивах, имеющих отношение к кадровому составу Красной Армии.

Из этих других материалов наиболее примечательны впервые опубликованные мемуары «нового образца» и полубеллетристические произведения, рисующие службу красноармейцев. Типичными из этих недавно появившихся жанров являются личные воспоминания генерала-диссидента Петра Григоренко и академика Георгия Арбатова, являющегося в настоящее время директором российского Института США и Канады Российской Федерации, а также беллетристические произведения русского сатирика Владимира Войновича.

Первопроходческие мемуары Григоренко долгие годы со времен издания в 1982 году оставались единственным неподцензурным личным «экспози» жизни Красной Армии и человеческой стороны солдата и офицера Красной Армии. Его описания, хотя и касающиеся в первую очередь офицерской среды, в целом подкрепляет новаторский анализ Риза. Описывая свою первоначальную подготовку в Харьковском политехническом институте, он рассказывает об ужасных условиях обучения и далеко не блестящей подготовке студентов. «Больше половины первокурсников в этом институте, — записал он, — состояло из особого набора, большая часть которого имела очень слабое образование и не привыкла к умственному труду»[128].

Затем Григоренко дает яркое описание жизни Красной Армии и ее боеготовности в сумбурное десятилетие 1930-х годов, заканчивая описанием катастрофического воздействия чисток на советские командные кадры:

«Я сам видел последствия уничтожения офицерских кадров на Дальнем Востоке… После окончания массовых арестов прошло два года, но командная пирамида все еще не восстановилась. Многие посты оставались незанятыми, поскольку не было людей, достойных занять их. Батальонами командовали офицеры, закончившие военные училища меньше года назад. Некоторые командиры батальонов закончили только курсы для младших лейтенантов, и их опыт ограничивался несколькими месяцами командования взводом и ротой. Как мог кто-то думать, что такой пробел можно будет заполнить?»[129]

Григоренко нарисовал равно сокрушительную картину готовности советских дивизий, мобилизованных на Дальнем Востоке, когда началась война:

«Вместо каждой дивизии, отправленной на запад… [мы] сформировывали собственную заменяющую дивизию… В ней не было никаких солдат, никакого оружия, никакого транспорта и снаряжения; фактически, вообще ничего не было… Апанасенко[130] [командующий на Дальнем Востоке] мобилизовал всех мужчин вплоть до пятидесятипятилетних, в том числе сидевших во всех концентрационных лагерях, расположенных на шоссейных и железных дорогах. Он даже получил определенное число рекрутов из Магадана [знаменитого концлагеря], в том числе офицеров. Таким образом он решил проблему с живой силой… Верно, эти подкрепления совершенно не годились для боев.