Дмитрий Могилевцев - Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза

• Название: Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза
• Автор: Дмитрий Могилевцев
• Издательство: Эксмо: Домино
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46951-2

Что делать, когда вокруг тебя гибнет мир? Возвращаться домой.

Так решил заброшенный судьбой в тропики Андрей Круз. Солдат удачи, он много лет скитался по планете, продавая свое умение стрелять и выживать.

Человечество убило само себя. Долго считавшийся совершенно безвредным, доступный всем «наркотик счастья» вдруг превратился в смертельную заразу. Миллиарды умерли, немногие оставшиеся вцепились друг другу в глотки. Хворь, пощадившая взрослых, прорастала в детях. Закон стаи встал над законом рассудка, волки пришли в заросшие травой города и сели у человечьих костров.

Круз не знал, зачем живет, но однажды понял, почему не хочет умирать. Он пошел домой, неся спасение. Сумеет ли он дойти?

---

К первому двуногому подобрались еще двое. Он указал — туда, туда. Белые тени заскользили вниз. За ними, ступая по лыжне, мелькнули четвероногие.

В избе все были нагими — от мала до велика. А запах — будто в ноздри сверло. От Круза шарахнулась толстенькая бабенка, белобрысая сверху и рыженькая внизу. Мужчины, сидящие у чадного жирового светильника, повскакивали. Остался сидеть один — дряхлый, со слившейся, осклизлой бороденкой, с белесой редкой шерстью на груди, с узловатыми коленями и расплывшимся лиловым черепом в обнимку со змеей на плече.

— Всем сесть! — скомандовал Круз. — Я не собираюсь никого убивать.

Пюхти, зашедший следом, перевел. Женщины притихли. Мужчины замерли. Никто не глянул вбок — туда, где, обернутые в промасленные шкуры, стояли рядком у стены карабины и «Калашниковы». Во всех глазах виделся один непомерный расплесканный ужас.

И тогда поднялся старик — медленно, дрожа. Крузу показалось — слышен скрип суставов.

— Ты… ты как сюда попал? Ты же свою грязь приволок сюда, падло! — выговорил хрипло. — Зима сожрет тебя, тебя и твою погань! Вон!

— Ты и есть знаменитый шаман Буй? — спросил Круз, усмехнувшись. — Зима — она у нас в подружках. Это вас она жрет. А мы от нее сильнее.

Пюхти, спохватившись, начал было переводить, но умолк на третьем слове.

— Ты че, понты кидать приперся? Или за бабами?

— Если меня не обманули, ты хвастал, что грязным тебя нипочем не тронуть? Что грязь тебя не найдет и не войдет к тебе? Ты был прав, старик, — мы чисты. Грязь не коснулась нас. Мы прошли через нее, и она не пристала к нам. А твой народ чист только потому, что вы боитесь и подойти к ней.

Старик молчал, глядя исподлобья.

— Интересно, ты сам додумался до «чистоты» или тебе подсказали? — Круз усмехнулся. — Впрочем, неважно. За то, что ты сделал с нашими друзьями, я б набил тебе углей в брюхо. Но я сделаю хуже. Я заберу из этого чума всех, кого коснулось мое дыхание. И уйду. А тебя оставлю — чтобы ты сам объяснил своему народу, кто мы такие.

— Сука! — прошипел старик.

— Сука? Ты сейчас сам скажешь своим, чтобы они одевались. По одному, строго по одному. А то трупы будут. И пусть выходят.

— На понт берешь, падло? — прохрипел старик. — Я сукой никогда не был и не буду. Они все мне — дети. Они…

— Прежде чем сделать что-нибудь храброе, хорошо подумай. Мои люди и волки сейчас у каждого чума. Все твое племя умрет здесь.

— Да, — сказал старик — и медленно, сгорбившись, пошел к Крузу.

Всхлипнул ребенок. Кто-то выдохнул удивленно.

— Стой, — предупредил Круз.

Старик стал — и вдруг ударил рукой по жировой лампе, подвешенной на проволоке к потолку. Круз отшатнулся, зашипел — горячий жир попал налицо. И тут, как по команде, вскочили все.

А от двери ударили в два ствола.

— Стой! — заорал Круз. — Не стрелять! Не стрелять! Ты чего, они ж твоя кровь?!

— Они б нас завалили, — сказал Пюхти виновато, опуская автомат.

— Не стрелять! — заорал Круз, выскакивая.

В вое ветра хлопок от гранаты почти не слышен. Только дергается нелепая, хворостом обложенная связка жердей и шкур, укрывающая людей от бурана, а тот подхватывает мгновенно, раздергивает, хлещет по голым, окровавленным людям ледяной крупой. Криков не слышно, нагая женщина разевает рот над крошечным, облепленным снегом тельцем. Ветер треплет волосы, застит глаза.

— Стой! — закричал Круз.

Выхватил ракетницу, пальнул.

Крикнул Последышу: «Собирай всех, уходим!»

Когда поднялись на гребень отрога, буран утих. Словно выключили его внезапно — и снег, несшийся, хлеставший по лицам, полетел вниз медленно и лениво. Улегся.

Круз обернулся. Заимка еще догорала. В сером сумраке полярной ночи пламя казалось стаей округлых, игривых зверьков, то прячущихся в норы, то выскакивающих. А тела, лежащие вокруг, серый сумрак спрятал, растворил. Нет их и не было, и кровь спрятал снег.

— Зря не добили, батя, зря, — пробурчал Захар. — Я б это семя иродово под корень. Они ж стойбище Пюхтино под корень вырезали, никого не пощадили. Лютованы. Чистоту они наводят, дикари хреновы. Я…

— Заткнись, — приказал Круз.

— Ну что ты, батя, как всегда. Я ж понимаю, они теперь как шелковые станут, поймут, что где угодно достанем, а…

Круз ткнул кулаком, не глядя. Захар кувырнулся в сугроб. Вылез, отплевываясь, улыбка до ушей.

— Ну а говорят — старый ты стал, сдаешь. Мне б так сдавать. Кувалдой приложил, ей-ей! Эй, Пеструн, отряхни-ка.

Юрок-Пеструн подбежал, шлепая снегоступами, принялся счищать снег.

— Э-э, молодец. Ты, батя, не поверишь — опосля того, как ширнул его знахарь, та-а-кой исполнительный стал, чудо! Как сынок родной! Бабу ему подарю. Как ты, батя, смотришь, а?

— Подари, — согласился Круз и, отвернувшись, пошел размашисто вниз.

— Э-э, нам бы передохнуть! — заорал Захар вслед.

Затем вздохнул и сообщил Юрку значительно:

— Батя, он суровый, но дело знает. Закон говорит.

— Ага, — согласился Юрок радостно.

— Ты за Паленым-то присмотри, — посоветовал Захар. — Вроде на левую переднюю припадает. Может, наморозило ему между пальцев-то? А ну, геть, на ать-два!

— Передохнуть бы?

— До базы доберемся, там передохнем. А ну, пошел!

Но остановиться пришлось раньше. В буране вымотались, бойня в долине легла свинцом на тела и души. Круз видел в лицах тяжелое, тусклое безразличие. На подъеме оказалось, что буран смел с перевала снег, открыв заледенелые камни. И тогда Круз приказал стать на площадке между огромными валунами, обсевшими пригорок словно ограда. Ближе к замерзшей реке торчали из-под снега бревна, ржавая арматура — наверное, когда-то была база геологов или разбойных золотодобытчиков. Развели костер. Высушенная морозом труха хоть жару давала немного, но горела споро. Люди и волки стали у костра — греться самим, разогревать волкам мясо, а себе — жестянки с кашей и тушенкой. Выдали спирт, по полбутылки на нос. Кто выпил сразу, кто цедил потихоньку, чтоб продлить жидкое тепло, побежавшее в теле. Никто не переговаривался. Серые, измученные лица.

А с чего радоваться? Вместо того чтобы напугать и увести людей, устроили бойню. И ушли порожняком. Круз усмехнулся. Пусть думают. Неизвестно, лучше ли бы вышло, если б все как задумано. Но по метели и такой дороге с пленными… И с неизбежной погоней на хвосте. А тут место гиблое. Горы смыкаются коридором, крутые осыпи, взлобья, и подъем как лестница, от озера к озеру, снизу все как на ладони. Одно хорошо — после такой бойни вряд ли кто соберется бежать следом…

Быть может, потому, что Круз о погоне думал — он и заметил ее первым. Часовые и волки не разглядели в сером сумраке. А Круз, угадав скорее чутьем, чем зрением, крикнул, показав на гребень хребта: «В ружье!» — за полминуты до того, как над его головой брызнуло каменной крошкой.

Узнали потом: разоренное стойбище было малой частью, присными шамана. А те, кого созвал он драться с продавшимися нечистым, стояли в соседнем распадке, в получасе всего. Но в полярной ночи и люди, и волки не углядели их. И потому случилось как раз то, чего Круз боялся больше всего, — на две дюжины его людей и десяток волков обвалилась сила всех племен, соединившихся против нечистых. Со свежими силами, налегке, они побежали по гребням, перекрыли проход. И несмотря на сумрак, стреляли на диво точно. Крузова команда залегла за валунами, высчитывая, что проще: умереть, кинувшись на прорыв, или умереть, замерзнув среди камней.

Но буран, тоже отдохнувший, сам решил, кому выжить, а кому умереть.

Уцелевшие потом говорили, что дело в шаманах. Что два древних могучих колдуна, уцелевших с тех времен, когда люди утонули в своей грязи, наконец решили давний спор. Что один, великий шаман Буй, собрал добрых чистых и увел людей туда, где грязь не коснулась земли и травы. А другой, лютый и хитрый, нашел, как очищаться человечьей кровью и огнем, и собрал злых — и людей, одержимых нечистыми духами, и волков. Буй наслал на него бурю, но злой шаман пробился сквозь ревущий ветер и снег и застиг Буя врасплох. Буй умер, и вместе с ним умерли воины его дома, его жены и дети, чью кровь злой шаман выпил. Но перед смертью Буй послал свой дух в буран, и тот настиг злых в горной долине. Была колдовская битва, горы снега вздымались и сметали все на пути. Погибло много, много воинов, ушедших мстить за шамана. Злой шаман был могуч и не погиб. Но его сила осталась в буране, и многие его люди и звери, чей дух оказался закован проклятием Буя, остались в той долине. Закаменели, стали валунами — и навсегда закрыли дорогу на перевал. А союз племен, собранный Буем, рассыпался, и семьи, будто разрозненные веточки, разбрелись по долинам, оплакивая воинов. Горе, горе народу оленей!

Такого бурана Круз не видел никогда в жизни. Не стало неба, и не стало воздуха. Ноздри уткнулись в колючую белую стену. Вот она, расплата за глупость! За идиотский этот набег. Хотелось решить все проблемы разом. Переломить оленным хребет, обезглавить, показать, что может достать их везде и всюду и некуда бежать.