Георг Гегель - ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ

• Название: ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ
• Автор: Георг Гегель
• Жанр: Философия

---

Понятие, поскольку оно положено свободным для себя, имеет вначале реальность противопоставленной себе, и последняя по отношению к нему определена как отрицательная. В абсолютном же понятии, в чистой идее эта реальность, это враждебное, сплавляется в единство, вступает в дружественное отношение к самому понятию, отказывается от своего своеобразия и само освобождается от того, чтобы быть только средством. Это и есть истинная целесообразность, в которой полагается единство понятия, бога, божественного субъекта и того, в чем понятие реализуется, то есть объективности и реализации, и сама природа бога как раз и есть то, что осуществляется в объективности, и, таким образом, со стороны реальности она тождественна с самой собой.

Но вначале сама цель еще непосредственна, формальна, ее первое определение состоит в том, что в себе определенное противостоит реальности, существует для себя и реализует себя в ней как противоборствующей.

Таким образом, цель вначале есть конечная цель, это отношение есть отношение рассудка, и религия, имеющая такую основу, есть религия рассудка.

Нечто очень близкое такой цели и подобное религии такого рода мы уже видели в религии Единого. Она тоже является религией рассудка, поскольку здесь Единый в качестве цели противостоит всей реальности; поэтому иудейская религия есть религия упорнейшего, самого заклятого рассудка. Эта цель - как прославление имени божьего - является формальной, не определенной в себе и для себя, а только абстрактной манифестацией. Правда, определенной целью является народ божий, единичность этого народа; но эта цель совершенно непостижима и является целью лишь в том смысле, в каком раб - цепью господина, она не есть содержание самого бога, не есть его цель, не есть божественная определенность.

Когда мы говорим, что бог есть сила, действующая в соответствии с целями, а именно в соответствии с целями мудрости, то это имеет другой смысл, чем тот, в каком следует принимать это определение вначале, на той ступени развития понятия, на которой мы теперь стоим.

А именно в нашем смысле эти цели хотя и являются тоже ограниченными конечными целями, но это в сущности цели мудрости вообще и цели Единой мудрости, т. е. цели добра в себе и для себя, отнесенные к Единой высшей последней цели. Тем самым эти цели подчинены Единой последней цели. Ограниченные цели и явленная в них мудрость имеют подчиненную природу.

Здесь же ограниченность цели является основным определением, не имеющим над собой никакого более высокого [определения]. Поэтому и религия есть отнюдь не религия единства, а религия множественности, в ней нет ни единой силы, ни единой мудрости, единой цели, которая составляла бы основное определение божественной природы.

Следовательно, содержание этих образов составляют определенные цели, и эти цели следует искать не в природе; среди многих существований и отношений существенными, конечно, являются человеческие. Человеческое имеет в себе мышление, и, для того чтобы достичь любой, в себе еще незначительной, конечной цели, например пропитания и т. д., человек вправе приносить в жертву природные вещи и жизнь животных сколько ему угодно. Таким образом, цели не выступают объективно в самих богах, в себе и для себя. Напротив, это человеческие цели; источником этой религии, поскольку она является определенной религией, послужили человеческая нужда или счастливые события и состояния.

В предшествующей религии всеобщим, тем, что витает над особенным, была необходимость. На этой ступени дело обстоит иначе, ибо в необходимости конечные цели снимаются, здесь же, напротив, они являются определяющими и сохраняющимися. На этой ступени всеобщее, скорее, есть согласие.с особенными целями, а именно согласие вообще, ибо всеобщее здесь может оставаться лишь неопределенным, так как цели существуют в качестве единичных и их всеобщность является только абстрактной - она, таким образом, есть счастье.

Однако это счастье отличается от необходимости не тем, что оно случайно; если бы дело обстояло так, то оно было бы самой необходимостью, в которой конечные цели как раз являются лишь случайными; не является оно и провидением, и целесообразным руководством конечными вещами вообще; это счастье определенного содержания. Но определенное содержание - это в то же время и не всякое вообще, не любое, но оно - несмотря на свою конечность и наличную данность - должно иметь всеобщую природу и высшее оправдание в себе и для себя самого. Таким образом, эта цель есть государство.

Государство в качестве этой цели является, однако, всего лишь абстрактным государством, объединением людей в некоторый союз, однако таким [объединением], которое в себе еще не есть разумная организация, и это потому, что бог в себе самом еще не есть разумная организация. Целесообразность является внешней; понятая в качестве внутренней, она была бы собственной природой бога. Так как бог еще не выступает в качестве этой конкретной идеи, так как он еще не есть в себе истинное осуществление себя через самого себя, то эта цель, государство, еще не есть в себе разумная тотальность и поэтому даже не заслуживает названия государства, - оно есть лишь господство, объединение индивидуумов, народов в некоторый союз, под единой властью, и, поскольку мы различаем здесь цель и реализацию, эта цель вначале налична лишь как субъективная, но не как исполненная, и реализация состоит в достижении господства; это реализация априорной цели, которая только проходит через народы и, таким образом, только осуществляется.

Подобно тому как это определение внешней целесообразности отличается от нравственной субстанции греческой жизни и от тождества божественных сил и их внешнего наличного бытия, точно так же это господство, эта универсальная монархия, эта цель должна отличаться от магометанской религии; в последней целью тоже является господство, но господствовать здесь должен Единый мысли - принцип, характерный для иудейской религии.

Или же когда в христианской религии говорится, что бог хочет, чтобы все люди пришли к осознанию истины, то цель имеет здесь духовную природу, каждый индивидуум здесь выступает как мыслящий, духовный, свободный и присутствующий в цепи, последняя имеет в нем некоторый центр, она не есть внешняя цель, и субъект, таким образом, полностью принимает цель в самого себя. Напротив, здесь цель еще эмпирична, она состоит во внешнем охватывании, в господстве над миром. Цель, содержанием которой является мировое господство, внешняя индивидууму и становится все более внешней по мере ее осуществления, так что индивидуум только подчинен, только служит этой цели.

Здесь прежде всего в себе содержится объединение всеобщей силы и всеобщей единичности, но это, так сказать, лишь грубое, лишенное духа объединение-, сила не есть мудрость, а ее реализация не есть в себе и для себя божественная цель. Это не Единый, исполненный самого себя, это исполнение положено не в царстве мысли, это мирская сила, выступающая только как господство, сила здесь в себе самой неразумна. Поэтому от силы отпадает особенное, ибо оно не принято в нее разумным образом, выступает здесь как эгоизм индивидуума, как удовлетворение небожественным способом, в форме особенных интересов. Господство - вне разума; холодное, эгоистичное, оно стоит на одной стороне, а индивидуум - на другой.

Таково всеобщее понятие этой религии, в ней положено в себе требование высшего, объединение чистого сущего-в-себе и особенных целей, но это объединение здесь небожественное, грубое.

В. Римская религия как ее проявление

Римскую религию поверхностным образом принято рассматривать вместе с греческой, но в сущности дух этих двух религий совершенно различен, и хотя они имеют общие формы, но в римской религии последние занимают совсем другое место, и римская религия в целом, так же как и ее настроение, существенно отличается от греческой, что можно заметить уже при внешнем, поверхностном, эмпирическом рассмотрении.

Следует в общем согласиться с тем, что государство, государственное устройство, политическая судьба народа зависят от его религии; последняя составляет базис, субстанцию действительного духа и основу политики; но греческий и римский дух, образование, характер весьма существенно отличаются друг от друга, и уже это должно указывать на различие религиозной субстанции.

Божественные существа этой сферы - боги практические, а не теоретические, боги прозаические, а не поэтические, хотя, как мы увидим, эта ступень весьма богата по части изобретения и создания новых богов. Что касается абстрактной настроенности, направления духа, то здесь, во-первых, следует отметить серьезность римлян.

Где есть определенная главная цель, существенно твердая цель, которая должна быть реализована, там вступает в силу рассудок, а тем самым серьезность, которая твердо держится этой цели, невзирая на множество различных обстоятельств внутреннего или внешнего характера.