Александр Казанцев - SOS (Льды возвращаются - 2)

• Название: SOS (Льды возвращаются - 2)
• Автор: Александр Казанцев
• Жанр: Научная Фантастика

---

А зачем она мне, эта жизнь, если я не могу сесть напротив него, чтобы мои коленки упирались в его жесткие колени, и, смеясь, смотреть в его щурящиеся глаза с лапками морщин, думая о самом заветном и радуясь, что он узнает это без всяких слов? Зачем, если он никогда больше не придет, если я никогда не услышу его голоса, не ощущу его запаха, отдающего табаком, кожей и немного бензином?.. Зачем?

Я хожу как с закрытыми глазами, натыкаясь на предметы и на людей, иногда на Бурова в лаборатории и тогда с ужасом отстраняюсь. Ведь он открыл Б-субстанцию... Более того, он уверил, что она опасна на Солнце, и побудил тем корабли-перехватчики лететь к Солнцу. Впрочем, ведь я сама помогала ему: мыла посуду, таскала тяжелые катушки проводов, вела журналы наблюдений... А если он не прав и никакой опасности Солнцу не было?.. Если жертва отца напрасна?

Две недели я жила во мгле. И мне страшно теперь, что мгла начинает рассеиваться, что жизнь вопреки всему существует и может затянуть меня своими неумолимыми зубчатыми колесами...

Мама сказала, что я не имею права быть такой парализованной. Папа отдавал жизнь во имя жизни.

Да, это так! Перестал биться измеряемый Автоматом пульс, и вскоре на Земле затрепетал новый пульсик беспомощного существа, которое словно пришло взамен.

Оно родилось, это слабенькое крохотное существо, которое ни в чем не было повинно, родилось в одном из московских родильных домов... И вот, оказывается, подчиняясь условностям жизни, я обязана, понуря голову, идти и приветствовать появление нового человека, рожденного далекой и чужой мне теперь женщиной.

Я подчинилась, потому что мне было все равно. Мне было безразлично, что Владислав Львович Ладнов не отходит от меня. Куда только делась его насмешливость и злость, он стал трогательно внимателен. Если бы я переключила рычаги своей "машины времени" на вчерашнюю девчонку, я вообразила бы, что он старается из-за моей убитой горем мамы, однако сейчас из своей пустоты я вижу все насквозь. Но мне все равно.

Ладнов пошел со мной в родильный дом. Мы купили по дороге уйму цветов. Я прятала в них лицо, чтобы не было видно, когда реву. Со мной это случается сейчас каждую минуту. Ладнов покорно шел рядом - я не захотела ехать в его машине - и говорил, говорил, говорил... Я только слушала его далекий голос, не распознавая слов, но угадывая мысли, которые он, может быть, не решался высказать. Ладнов жалел меня. Оказывается, я была нужна ему. Он и Бурова не признавал, сказал, что Сергей Андреевич слишком много взял на себя... Ладнов недолюбливал Бурова, потому что я была нужна ему.

А мне был нужен только папа, единственный человек, похороненный на Солнце. Неужели и в этом виновен Буров?

В приемной родильного дома мы встретились с Сергеем Андреевичем. Я пожалела, что Ладнов остался ждать меня на тротуаре... Боясь взглянуть на Бурова, я отдала ему цветы, чтобы он передал их вместе со своими.

Значит, он все-таки пришел сюда!.. Несмотря ни на что, не отступает от Елены Кирилловны. И где она взяла такое привораживающее зелье?

Вошла, как сушеная цапля, Калерия Константиновна.

- Как трогательно, что Лену на работе так все любят, - сказала она, величественно кивнув нам.

- Как ваш ревматизм? - едко осведомилась я.

Ревматизм у нее был выдуман, чтобы подчеркнуть ее "арктические заслуги".

Калерия Константиновна сделала самоотверженное лицо и посмотрела на меня.

- Ах, дитя мое, - сказала она. - Что в моей трагедии!.. Ведь у вас такое горе. Какой ужасающий несчастный случай.

Слезы у меня высохли.

- Это не несчастный случай, - резко возразила я, - он сделал так, чтобы не погасло Солнце.

- Ах, боже мой! Я до сих пор не могу принять этого всерьез. Солнце - и вдруг погаснет. Многие ученые ведь до сих пор еще не согласны с этим.

- Да, погаснет, - упрямо сказала я. - Может погаснуть.

- Ах, так же говорили про радиоактивную опасность. Но ведь мы живем.

Я ненавидела ее.

Буров был каменным, словно его это не касалось. Именно таким он и должен был быть.

- Я все решила, - объявила Калерия Константиновна. - Ребенка буду воспитывать я. Леночка должна вернуться к работе. Моргановский фонд женщин прославил ее на весь мир.

Вышла няня в белом халате, забрала цветы и коробки, которые принесли мы с Буровым. Калерия Константиновна передала изящную корзиночку, плотно запакованную.

Няня привела нас в гостиную. Здесь лежали дорогие ковры, стояли мягкая мебель, цветы и почему-то несколько телевизоров. На один из них и указывала няня.

- Сейчас вы можете повидаться с вашей мамой.

Я не поняла ее. Почему - мама? Разве она пришла?

Но речь шла о Елене Кирилловне.

- Можно пройти к ней? - глухо спросил Буров.

- Вы папа? - простодушно спросила няня.

У нее было удивительно знакомое лицо. Только потом я поняла, что это известная киноактриса, которую я обожала.

Буров не ответил. И это было невежливо.

Няня-кинозвезда подвела нас к видеофону.

- Сейчас увидите ее. И она вас увидит. Поговорите, но только недолго.

На экране появилась Елена Кирилловна. Изображение было цветным и даже объемным. Из-за чуть неестественной контрастности лицо ее выглядело усталым, но поразительно красивым, неправдоподобным, нарисованным. На подушке отчетливо виднелись разбегающиеся от головы складки.

- Лю, милый! Как я рада... - услышала я ее голос.

Сердце у меня сжалось, слезы заволокли глаза. Она заметила только меня, хотя мы стояли перед экраном все трое.

- Как бы я хотела тебя обнять...

- Вы рады? Он - мальчик? - спросила я, чувствуя, как была не права к этой изумительной женщине.

Она, видимо, ничего не знала о моем несчастье. И хорошо! Не надо ее волновать, хотя... хотя, кажется, они с папой не очень друг другу понравились. Но все равно она была чудесной, она должна была кормить малютку, ее нужно было беречь.

- Я так боялась, - говорила Елена Кирилловна. - Я не верила, что у него все в порядке, что есть и ручки, и ножки, и пальчики... А у него даже волосики вьются.

- Ах, теперь все боятся, - вздохнула Калерия Константиновна. - Эта ужасная радиоактивность подносит омерзительные уродства.

- Вы же не верили в радиоактивность, - буркнула я. - И в гаснущее Солнце не верите...

- А мы уже все решили, - не обращая на меня внимания, весело сказала Калерия. - Мальчик будет жить у меня. Я буду... я буду его...

- Кормилицей, - подсказала я, бросив взгляд на доскоподобную фигуру тонной дамы.

Калерия ответила мне сверкнувшим взглядом.

- Работа ждет, - выдавил из себя Буров, пожирая глазами экран.

Елена Кирилловна скользнула по Сергею Андреевичу равнодушным взглядом.

- Нет, Буров, - сказала она. - Я не вернусь к вам.

Калерия Константиновна резко повернулась.

- Я не понимаю вас, Лена, - сухо сказала она. - Значит, вам не нужны мои услуги?.. Во всяком случае, с марта вы могли бы работать, - добавила она многозначительно.

Тень скользнула по лицу Елены Кирилловны.

При чем тут март? Нет, я решительно не выношу эту Калерию, или у меня уже появились признаки истерии. Надо было обо всем рассказать папе. Рассказать!.. Теперь уже никогда не расскажешь...

- Почему ты плачешь, Лю? - послышался участливый голос Елены Кирилловны. Ты плачешь, что не увидишь меня на работе? Но ты будешь приходить ко мне, глупенькая.

- Почему вы не хотите работать... со мной? - снова выдавил из себя Буров.

- Не с вами, Буров... Я просто больше не могу. Помните, мы говорили с вами о науке... Вы открыли средство против ядерных войн. Воображали, что одарили человечество. И что же? Вашей Б-субстанцией, которую я помогала вам добывать, теперь гасят Солнце. Я не хочу больше в этом участвовать... даже в марте, добавила она, твердо глядя на Калерию Константиновну. - Лучше патрулировать в космосе...

Калерия Константиновна делала многозначительные знаки. Она не хотела, конечно, чтобы я сейчас сказала ей о папе. Я не сказала.

Буров стал мрачнее тучи. Должно быть, Елена Кирилловна попала ему в самое сердце. Она всегда била без промаха.

А я вдруг сказала:

- Елена Кирилловна, милая... У меня к вам огромная просьба.

- Да, моя Лю.

- Назовите мальчика... Митей...

Она пристально посмотрела на меня.

- Я слышала по радио сообщение, Лю. Я все знаю. Я горюю вместе с тобой. Но я не могу назвать сына именем твоего отца. Я уже назвала его.

- Вот как? - оживилась Калерия. - Как же?

- Это прозвучит странно. Но зачем называть новых людей именами старых святых, в которых никто не верит. Пусть имя говорит как слово. Он приходит в мир...

- Друзья мои, - сказала подошедшая нянечка. - Мы уже утомили мамочку.

- Сейчас, родная, я только доскажу, - заторопилась Елена Кирилловна. Пусть он придет в мир не одиноким бойцом, пусть он олицетворяет собой целый рой чувств, целый рой надежд, рой трудолюбивых пчел...

- Как же будет он называться? - строго спросила Калерия.

- Рой, - ответила счастливая мать. - Просто Рой.