Максим Зарезин - В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории

• Название: В пучине Русской Смуты. Невыученные уроки истории
• Автор: Максим Зарезин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9533-2543-1

В период Смуты XVII века антигосударственные, антироссийские силы впервые вышли на политическую сцену, и не просто проявили себя, а стали играть одну из ведущих ролей в общественной жизни нашего Отечества.

Как появились на Руси «смутотворцы», что их роднит с многочисленными и многоликими преемниками последующих эпох, в чем причина их ненависти к собственному народу? Над этими и другими вопросами размышляет на страницах своей книги Максим Зарезин.

---

Много подобных вежливостей наговорил пан Рожинский. Димитрий выскочил из комнаты, прибежал к своей супруге и, упав ей в ноги, сказал со слезами: «Мне, или Рожинскому должно погибнуть! Этот пан так оскорбил меня, что я буду недостоин видеть твои очи, если не отмщу ему. Он заодно со своим королем; тут скрывается злой умысел; я должен удалиться! Ты же, моя милая супруга, останься здесь. Бог да сохранит нас!» Сказав это, Димитрий нарядился в крестьянское платье, и ночью, 29 декабря 1609 года, в навозных санях отправился в Калугу, с шутом своим, Петром Коше левым. В лагере никто не мог придумать, куда девался царь; некоторые полагали, что он тайно убит.

Димитрий остановился в монастыре, близь Калуги, и отправил к жителям города несколько монахов с таким известием: «Поганый король неоднократно требовал от меня страны Северской, называя ее вместе со Смоленском своею собственностью; но как я не хотел исполнить такого требования, опасаясь, чтобы не укоренилась там вера поганая: то Сигизмунд замыслил погубить меня, и уже успел, как я известился, склонить на свою сторону полководца моего Рожинского и всех Поляков, в стане моем находящихся. К вам, Калужане, я обращаю слово: отвечайте, хотите ли быть мне верны? Если вы согласны служить мне, я приеду к вам и надеюсь, с помощью св. Николая, при усердии многих городов, мне присягнувших, отмстить не только Шуйскому, но и коварным Полякам. В случае же крайности, готов умереть с вами за веру православную: не дадим только торжествовать ереси; не уступим королю ни двора, ни кола, а тем менее города, или княжества!»

Такая речь очень полюбилась кровожадным жителям Калуги: они явились в монастырь с хлебом-солью, проводили Димитрия в город с торжеством, дали ему дом воеводы Скотницкого, снабдили его всем нужным: одеждами, конями, винами, съестными припасами. Утвердясь в Калуге, Димитрий послал немедленно за князем Шаховским, который, выступив с несколькими тысячами казаков против короля Польского, находился в то время при Царево-Займище, недалеко от Вязьмы. Князь прибыл в Калугу в пятый день после Крещения. Между тем, Димитрий учредил для себя новый Двор и во все места, где только были его приверженцы, разослал повеления истреблять Поляков при всяком случае. От такого неожиданного поступка погибло много несчастных жертв.

Немцы также пострадали: несколько сот Немецких купцов, которые везли в Тушинский лагерь, по дорогам Смоленской и Путивльской, бархат, шелк ружья, вино мальвасийское и пряные коренья, были перехвачены казаками и приведены в Калугу, лишились всего, что имели, никоторые и самой жизни; а спасшиеся от смерти пошли по миру. Богу одному известно, чего не претерпели они в Калуге, Перемышле и Козельске! Сколько прежде Димитрий любил Немцев, столько возненавидел их впоследствии, когда потерпел важный урон в битвах с Делагардием, и тем более, когда бежал из Тушинского лагеря. Думая, что Немцы благоприятствуют королю Польскому, он приказал отнять у них поместья, самые дома, и отдать Русским. С часу на час они ожидали насильственной смерти и не смели исполнять обрядов своего богослужения. А более всех претерпел гонений в городе Козельске духовный пастырь их, Мартин Бер, которого старались всеми силами погубить 25 Русских попов, желавших завладеть его имуществом: Бог спас его чудесным образом.

На другой день после бегства Дмитриева, Поляки, Русские бояре и патриарх Филарет Никитич, в общем совете положили единогласно: жить в мире друг с другом, не передаваться ни королю, ни Шуйскому, не верить никому, кто вздумает явиться под именем Димитрия, а тем менее служить прежнему обманщику. Во время совещания, Русские без пощады поносили царицу Марину, так, что она боялась остаться в лагере и тайно удалилась в город Дмитровск, к пану Сапеге.

7 января 1610 года Димитрий отправил из Калуги в Тушинский лагерь боярина Ивана Плещеева, с приказанием разведать мысли Польских воинов; когда же заметит, что они желают его возвращения, объявить им, что царь приедет с казною и даст им жалованье за многие трети вперед, если только они представят в Калугу изменника Рожинского живым или мертвым. Это покушение было неудачно: Поляки не хотели изменить клятве, данной ими друг другу после Дмитриева бегства. Плещеев думал склонить по крайней мере казацкого атамана, Ивана Мартиновича Заруцкого, и убеждал его идти с казаками в Калугу; но и тут не имел успеха: Заруцкий с большею частью своего отряда отправился к Сигизмунду под Смоленск; прочие же казаки, наскучив столь странною войною, удалились в свои степи, а служить Димитрию согласились не более 500 человек, которые пошли в Калугу; но были настигнуты Поляками и большею частью побиты.

Вскоре после того, Димитрий подослал в Тушино Калужского воеводу пана Казимира, настоящего Вертумна: с Поляками он был добрый Поляк, с Русскими Русский; видя, что у самих Поляков ничего нельзя выиграть, Казимир успел подделаться к Рожинскому, который дозволил ему даже возвратиться в Калугу, куда хитрый пан хотел съездить, по словам его, только для того, чтобы взять свое имение и навсегда бросить Димитрия. Рожинский дал ему письмо к прежнему воеводе Скотницкому, который потерял милость Димитрия отказом идти под Смоленск, против короля Польского. Вследствие письма, Скотницкий должен был склонить на сторону Рожинского находившихся в Калуге Поляков и, схватив при помощи их Димитрия, привезти его в Тушинский лагерь. Но лукавый царедворец вручил письмо самому Димитрию, который, узнав содержание его, закипел гневом и тотчас велел палачам бросить Скотницкого ночью в Оку.

Добрый человек, видя смерть неизбежную, хотел знать, по крайней мере, за какую вину он погибает? Палачи отвечали: «Царь велел нам не рассуждать с тобою, а бросить тебя в воду». Потом, накинув на шею петлю, потащили его, как дохлую собаку. Вот последние слова несчастного: «Такой ли награды ожидал я за верную службу и двухлетнюю оборону Калуги! Господи, помилуй меня!» Жена и дети его лишились своего имущества. При том случае раздраженный Димитрий сказал: «Только бы взойти мне на престол: не оставлю в живых ни одного иностранца; не пощажу и младенцев в матерней утробе!»

13 января того же года, приехал в Калугу царицын коморник, юноша красивый и ловкий, со словесным донесением о прибытии Марины в город Дмитровск; царь вскоре отправил его обратно и просил царицу как можно скорее приехать в Калугу, чтобы не попасть в руки Поляков, которые, как он известился, хотели отвезти ее к королю Польскому в Смоленский лагерь. Между тем Скопин и Делагарди приступили к Дмитровску; устрашенный Сапега убеждал царицу удалиться в Калугу, если не желает отправиться к отцу своему. «Мне ли, царице Всероссийской», сказала ему Марина, «в таком презренном виде явиться к родным моим! Я готова разделить с царем все, что Бог ни пошлет ему». Она решилась ехать в Калугу; велела сшить для себя мужской Польский кафтан из красного бархату, купила сапоги со шпорами, вооружилась пистолетами, саблею и, сев на коня, отправилась в путь.

Сапега дал ей в провожатые 50 казаков и всех Немцев, бывших в Дмитровске: проскакав 48 Немецких миль, она достигла Калуги ночью, после заутрени, и назвала себя Димитриевым коморником, привезшим важное известие, коего никому, кроме царя, сообщить не может. Димитрий тотчас догадался: велел казакам отпереть ворота и впустить мнимого коморника. Марина, подъехав к крыльцу, соскочила с коня, и все увидели царицу! Приезд ея произвел радость неизъяснимую. Не имея при себе ни одной Польки, она учредила новый штат из Немок, который не могли нахвалиться ея благосклонностью.

Между тем, Скопин овладел накануне масленицы Дмитровским острогом и принудил пана Сапегу отступить к монастырю св. Иосифа. Оставив здесь несколько сот казаков, Сапога уехал к королю, под Смоленск; войско же его расположилось зимовать на берегах Угры, в стране плодородной, обильной съестными припасами и еще не испытавшей опустошительной войны: теперь дошла очередь и до неё! По удалении Сапеги, вскоре опустел и Тушинский лагерь.

В то же время Иван Тарасович Граматин и Михаиле Глебович Салтыков, люди пронырливые и лукавые, со многими боярами явились к Сигизмунду и советовали ему овладеть Русским государством, сиротеющим без достойного и законного правителя. «Дорога к престолу», говорили они «уже проложена Димитрием; вся страна, до самой Москвы, ему покорилась; никогда не будет тебе столь удобного случая к покорению России; мы же со своей стороны убедим соотечественников покинуть Шуйского и покориться вашему величеству». Тогда же Поляки, оставленные Димитрием, прислали к Сигизмунду просьбу, в коей изъявляли готовность служить ему против Русских, если король заплатит им жалованье, не выданное Димитрием за прошедшее время. Сигизмунд отвергнул условие, объявив, что согласен производить жалованье только с того времени, когда Поляки поступят к нему в службу.