Юрий Нестеренко - Приговор

• Название: Приговор
• Автор: Юрий Нестеренко
• Жанр: Научная Фантастика

---

— А не врешь? — грозно осведомился я, поднося факел к его лицу.

— Святым Жозефом клянусь, моим покровителем! — он дернулся было

перекреститься, но я ткнул его огнебоем, чтобы не опускал руки, — чтоб

мне спасения души не видать, чтоб меня черти в аду…

— Ладно, — смилостивился я, решив, что он и впрямь слишком напуган,

чтобы врать. — Проваливай, не вздумай только оружие подбирать. И

кольчугу сними.

— Сей момент! — он ухватился обеими руками за низ кольчуги и

потянул ее вверх. — Сапоги тоже снимать?

— Не нужны мне твои шмотки, — брезгливо поморщился я. — Просто без

доспехов, глядишь, сойдешь за просто слугу.

Дав ему этот бесплатный совет, я нырнул во мрак коридора, едва

разгоняемый светом моего факела. Пробежав пару десятков ярдов, я вдруг

поскользнулся в луже свежей крови; возможно, я бы еще сумел сохранить

равновесие, если бы под ноги мне не попало то, что было ее источником.

Грохнувшись с размаху на каменный пол, я сильно ударился левым локтем;

его пронзила острая боль, а мышцы руки на миг лишились всякой силы. Я

выронил факел, и он, зашипев в луже, погас. Впрочем, он в любом случае

должен был уже скоро догореть, но еще как минимум минут на десять я

рассчитывал. Теперь же я оказался в полной темноте.

Огнебой я не выпустил; оставалось лишь надеяться, что он не

пострадал при падении. Выбравшись на четвереньках из кровавой лужи (судя

по ее размерам, здесь смешалась кровь нескольких человек, но я уже не

мог сосчитать тела), я поднялся и, вытянув руки, двинулся в сторону

стены.

Некоторое время я шел ощупью, скользя рукой по холодным камням;

затем впереди забрезжил слабый свет. Он падал из перпендикулярного

прохода справа. Видимо, как раз в него мне и следовало свернуть. По

этому проходу я вновь припустил на свет бегом и вскоре выскочил на

галерею, едва успев остановиться перед низкими перилами.

Деревянная галерея опоясывала изнутри на высоте примерно пяти ярдов

большой квадратный зал — по всей видимости, главный зал Греффенваля. Его

стены были отделаны панелями красного дерева, поверх которых висели

впечатляющих размеров гобелены (лошади на них были в натуральную

величину, а то и больше) и длинные, практически от галереи до пола,

лангедаргские знамена. Зал освещала громадная кованая люстра со

множеством свечей, свисавшая с потолка на толстых цепях; она приходилась

немного выше уровня галереи и, таким образом, не загораживала мне обзор

вниз. У противоположной от меня стены несколько широких ступеней

уступчатой пирамидой вели на возвышение, за которым высились на добрых

четыре ярда украшенные резьбой двустворчатые двери. Двери были закрыты,

и их, похоже, никто еще не пытался штурмовать; других следов боя в зале

также не было, равно как и людей — ни мертвых, ни живых.

Впрочем, последнее обстоятельство изменилось прямо у меня на

глазах. Пока я осматривал зал, внизу, практически прямо у меня под

ногами, послышались голоса и лязг железа, а затем распахнулась невидимая

мне под полом галереи дверь, и помещение стало быстро наполняться

народом. Впереди всех шагал Ришард Йорлинг — в сияющих доспехах и с

мечом в руке, но без шлема; со своей позиции я не видел его лица, но

узнал его по латам и золотым волосам. Да и кто еще, кроме него, мог так

гордо шествовать во главе победителей? По обеим сторонам от герцога, но

все же на шаг позади, шли двое знаменосцев с львиными штандартами. С

боков их прикрывали двое гвардейцев из личной охраны герцога, один — с

обнаженным мечом, другой — со взведенным арбалетом. Следом шеренгой

шагали четверо генералов львиной армии, также в латных доспехах, с двумя

арбалетчиками по бокам. За ними уже без всякого ранжира входили

вперемешку солдаты и младшие офицеры, по-разному облаченные и

вооруженные; где-то в этой толпе затесались оруженосец Ришарда с его

шлемом, а также хронист, которому надлежало запечатлеть свершающееся в

этот великий день для истории. Огнебойного оружия, однако, я ни у кого

не видел. Победив благодаря ему, теперь Йорлинг, как видно, не желал,

чтобы это "подлое" и "дьявольское" изобретение пятнало красоту древних

рыцарских традиций.

В мою сторону никто из них не посмотрел. Похоже, победа слишком

рано вскружила им голову. Окажись на моем месте грифонский стрелок…

Впрочем, должно быть, гарнизон замка уже официально капитулировал. Но

даже и в этом случае нельзя исключать появления упорного фанатика — или

просто бойца, не узнавшего вовремя о последнем приказе.

Хоть я и не был грифонцем, я застыл на месте, не желая обнаруживать

себя. Сейчас любой шаг по скрипучему полу галереи они бы точно услышали.

В то же время я помнил, что где-то в замке уже бушует пожар, и, хотя в

этом зале запах дыма еще не чувствуется, чем скорее я доберусь до

казематов, тем лучше… Но прежде, чем я успел обдумать эту ситуацию,

высокие резные двери отворились, и из них на возвышение в сопровождении

нескольких человек угрюмой свиты вышел Карл Лангедарг.

Я никогда не видел его прежде, не видел даже достаточно свежих его

портретов, однако доходившие до меня рассказы оказались правдивы. Его

длинные и густые, широкой волной падавшие на плечи волосы были абсолютно

седыми, в то время как покоившаяся на сером стальном нагруднике

окладистая борода оставалась черной, лишь с легкой проседью по центру.

Совершенно черными были и его кустистые брови, сросшиеся над крючковатым

носом. Злые языки утверждали, что он специально подкрашивает волосы,

чтобы соответствовать цветам собственного флага — хотя, разумеется,

цвета грифонского знамени были выбраны задолго до того, как Карл

поседел. При всей своей грузности он держался прямо, и в его фигуре,

облаченной не в полный латный доспех, а в простую кольчугу с

нагрудником, чувствовалась уверенность и сила. Несмотря на возраст и

поражение, он отнюдь не выглядел усталым и сломленным; напротив, глубоко

посаженные черные глаза надменно и властно взирали на победителей сверху

вниз. Хотя в этом ему, конечно, помогала и высота помоста, на котором он

стоял.

В мою сторону он, конечно, тоже не взглянул.

Разговоры солдат разом стихли. Некоторое время два герцога, два

родственника, два смертельных врага молча смотрели друг на друга.

— Ну что ж, Ришард, — произнес, наконец, Карл таким тоном, каким

обычно обращаются к мальчишке или слуге, — нельзя сказать, что ты

победил честно, но, раз уж ты пришел ко мне в гости, и я не могу тебя

выставить — я готов обсудить с тобой условия.

— Условия? — судя по голосу, Йорлинга не столько возмутила, сколько

позабавила подобная наглость. — Хлеб и вода два раза в день, полагаю. До

тех пор, пока суд не вынесет приговор, — Ришард отправил меч в ножны,

демонстрируя, что здесь больше нет достойного оружия противника, и

обернулся к своим людям: — Взять его и заковать в кандалы.

— Ты глупец, Ришард, — величественно произнес Лангедарг, игнорируя

направившихся к нему солдат.

— Ты говоришь со своим императором! — уже не сдержал гнева Йорлинг.

— Пока еще нет, — ответил Карл. — И тебе будет трудновато стать им

без моей помощи.

— Что ты имеешь в виду? — уже без прежнего напора спросил Ришард,

чувствуя в словах убийцы своего отца нечто большее, чем пустой блеф.

— Сначала убери своих мужланов.

Солдаты, уже поднимавшиеся по ступеням, обернулись, бросая

вопросительные взгляды на своего сюзерена. Ришард сделал короткий жест

поднятой ладонью. Я заметил, что он вообще любит командовать жестами.

Солдаты остановились, не делая попыток арестовать Карла, но и не

возвращаясь назад. Лангедарг, как видно, счел эту уступку пока

достаточной.

— Ты думаешь, что, убив моих лучших людей, захватив мой замок и

даже убив меня, ты подчинишь себе всю Империю? — произнес он. — Как бы

не так. Ничего еще не кончилось. Да, лучшие из моих дворян гниют теперь

на Тагеронском поле. Но у них остались родичи, остались вассалы,

осталось множество людей, которые в этой войне были на моей стороне. Я

не мог вывести их всех в поле. Но они сидят сейчас по своим замкам и

крепостям… и даже по простым хижинам. Кто-то с неплохим гарнизоном.

Кто-то — с обычным луком, который, однако, тоже способен забрать немало

жизней из засады на лесной дороге. Ты думаешь, что они прекратят

сопротивление, потому что с моей смертью им станет не за кого воевать?