Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

• Название: Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
• Автор: Дэвид Ротенберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45140-1

Когда произносятся два пророчества одновременно, чтобы второе воплотилось в жизнь, первому надо помочь исполниться.

Вот пророчество Первого императора Китая, произнесенное им перед Тремя Избранными на Священной горе: «Нашу страну ждет Эпоха Белых Птиц на Воде. Она ознаменует начало Тьмы, а конец Тьмы и возрождение ознаменует Эпоха Семидесяти Пагод»…

Шанхай на рубеже веков. В многомиллионном городе переплелись жизни трех выдающихся семей бизнесменов, авантюристов, преступников. Но двадцатый век — время великих ожиданий и грандиозных перемен. Что принесет он им? Обретут ли они богатство? Найдут ли любовь?

Исполнится ли пророчество императора? Пробудится ли дракон?

---

«Что ж, по крайней мере, он оставил мне дочь», — подумала Цзян, снова посмотрев на Май Бао.

— А дети? Любит ли он детей, или столь приземленный предмет оскорбляет его изысканный вкус?

Май Бао отвела взгляд в сторону. Ее любовник предпочитал рассуждать о революции и был яростным противником того, чтобы заводить детей.

«Когда у тебя появляется семья, оставаться революционером уже невозможно, — говорил он, — Невозможно свергнуть этот прогнивший режим, невозможно дать счастливую жизнь крестьянам. Дети должны быть поставлены вне закона до той поры, пока не победит революция, а земля не очистится от тиранов. До того дня я не сделаю ничего, чтобы в этом мире появились новые дети».

— Май Бао! Та, которая будет носить имя Цзян, должна произвести на свет по крайней мере двух дочерей. Одна из них со временем должна унаследовать имя Цзян, вторая — выйти замуж за мужчину из клана Чжун. Я надеюсь, ты понимаешь это?

Май Бао кивнула, впервые задумавшись над непростым вопросом. Может быть, она влюбилась в этого грамотея лишь потому, что начиталась в книжках всякой романической чепухи? Девушка пока не пришла к определенному выводу, но ей все больше казалось, что мать права.

— В таком случае обведи его вокруг пальца, доченька. Ты достаточно умна, у тебя получится. Понеси от него дитя, иначе все, что ты видишь вокруг себя, достанется твоей младшей сестре еще до того, как наступит новое тысячелетие фань куэй.

По летоисчислению фань куэй на дворе стоял декабрь 1897 года, значит, для того, чтобы родить ребенка — девочку, — в распоряжении Май Бао оставалось чуть больше двух лет. Всего два года — на то, чтобы заявить свое право на наследство и не отдать его распущенной младшей сестре.

Глава семнадцатая ВДОВСТВУЮЩАЯ ИМПЕРАТРИЦА И «СТО ДНЕЙ РЕФОРМ» 1898 год

Цыси, вдовствующая императрица Китая, знала, что превратилась в старуху, и очень давно. Ей было известно, что за глаза придворные насмешливо называют ее Старым Буддой. Ей также передали слова одного британского генерала, который в рапорте командованию доложил, будто она является «единственным настоящим мужчиной», которого он встретил за все время пребывания в Поднебесной.

Императрица появилась на свет шестьдесят три года назад, в 1835 году. Хотя Цыси являлась дочерью обедневшего маньчжурского сановника, слухи о ее неземной красоте дошли до ушей царедворцев. И когда ей исполнилось шестнадцать, император Сянь Фэн взял ее в наложницы третьего ранга[10]. То ли по воле случая, как полагала народная молва, то ли в результате хитрых махинаций, что соответствовало истине, но было известно лишь единицам, она стала первой наложницей и, родив императору сына, была немедленно повышена в статусе до главной наложницы. Теперь в придворной иерархии выше нее стояла только императрица. Цыси без труда пережила Сяня Фэна, которого открыто называла «своим Первыми императором». Он умер, когда ей было двадцать шесть лет. После его смерти Цыси с помощью хитроумных маневров заставила двор назначить ее регентшей при своем сыне Дунчжи до тех пор, пока тот не достигнет возраста, когда сможет занять трон. В 1873 году Дунчжи стал императором, но, несмотря на все его усилия взять всю полноту власти в свои руки, самые важные дела в Поднебесной империи по-прежнему вершила его мать. При этом вдовствующую императрицу нимало не волновало, согласен ли с тем или иным ее решением император. В 1875 году, через два года после того, как Дунчжи взошел на трон, случилось неожиданное. После очередного и особенно разнузданного сексуального дебоша молодой человек слег со всеми симптомами оспы и быстро скончался.

«Мой единственный сын умер, — думала Цыси. А потом ей в голову пришла другая мысль. — Впрочем, этого никто даже не заметит».

К тому времени вдовствующая императрица уже превратилась в полноправную властительницу Запретного города, поэтому ей без труда удалось объявить своего трехмесячного племянника Гуансюя преемником почившего в бозе императора, ее царственного сына.

Когда мальчику исполнилось шестнадцать и он взошел на трон, это ни в коей мере не обеспокоило Цыси. Но юноша внезапно бросил вызов ее единоличной власти. И вот теперь, в 1898 году, этот щенок объявил «Сто дней реформ». Он захотел перелицевать систему образования на западный манер, ввести общественные школы, ввести выборные местные советы, от которых было рукой подать до национального парламента, уничтожить систему экзаменов на замещение чиновничьих должностей и заменить ее бюрократией западного типа, а также нес какую-то чушь относительно трансформации китайской армии. В голове племянника теснились сотни столь же бредовых планов.

— Откуда он нахватался этих нелепых идей? — спросила императрица главного евнуха Чэсу Хоя.

— Возможно, из газет, ваше величество.

— Я не дозволяла ему газеты! — воскликнула Цыси. — Он что, умеет читать?

— Да, госпожа. Его ум пытлив и гибок.

— К нему вообще не стоило допускать учителей, — фыркнула императрица. — Почему ты позволил случиться подобной глупости?

Чэсу Хой склонил голову. Ничего такого он не позволял. Во время одной из частых встреч с опиумом вдовствующая императрица сама подписала разрешения, которые прислал ей юный император.

— Это сто дней не реформирования, а деформирования! — со злостью выпалила она. — Чем ему не нравится то, как все было устроено раньше? Чем, я спрашиваю?

Чэсу знал, что на риторические вопросы лучше не отвечать, и поэтому лишь молча улыбнулся.

— Так что же нам делать со всей этой чепухой?

— То, что вы всегда приказывали, ваше величество. Саботировать, извращать, уклоняться и вставлять палки в колеса всему, что связано со «Ста днями реформ».

Цыси пристально посмотрела на евнуха, поскольку не помнила, чтобы она приказывала что-то в этом роде. Но возможно, такое и было. Впрочем, подобные меры казались ей наиболее подходящими.

— Хорошо, — сказала Цыси. — Очень хорошо. — Она почесала нос и спросила: — Как продвигается наш план? — Окружающие должны думать, что она, как всегда, полностью контролирует происходящее, хотя сейчас слова давались ей с трудом. Может, это связано с тем, что опиумная змея все еще струится в ее крови? Наконец она пустила в ход старый надежный способ и, перейдя на командирский тон, крикнула: — Докладывай!

— Великолепно, ваше величество. Как вы и предсказывали, сословие чиновников встречает в штыки каждое нововведение.

Это нисколько не удивляло Чэсу Хоя, поскольку первая из реформ молодого императора предусматривала упразднение практики экзаменов на право занимать государственные должности и внедрение западного стиля формирования номенклатуры, где главным для чиновника являлось не знание классической литературы, а способности и практические навыки работы. Другие реформы предусматривали увеличение налогов для состоятельных людей, перераспределение в пользу крестьян тех земельных угодий, собственники которых проживают вдали от своих владений, а также упразднение привилегий, которыми пользовался чиновничий класс. Маньчжурские власти с легкостью пускали под откос каждое из этих нововведений. Чему способствовали и слухи, умело распускавшиеся Чэсу Хоем через давно налаженные каналы. В них утверждалось, что за реформами стоят некие злокозненные анархисты.

Когда Чэсу Хой закончил доклад, вдовствующая императрица опустилась в свое любимое сатиновое кресло и улыбнулась. Когда же придет новая трубочка? Потом она вспомнила о племяннике, и с ее губ сорвалась клятва:

— Он не переживет меня! Не переживет!

Цыси бросила взгляд на главного евнуха. Тот все еще говорил. У него были красивые губы. Цыси наблюдала за тем, как они раздвигаются, меняют форму и производят на свет слова. Ей всегда нравились губы евнухов.

— Вы нашли его? — наконец спросила она.

Чэсу Хой потупился.

— Нашли? — завопила Цыси.

Главный евнух надеялся на то, что вдовствующая императрица позабыла о Бивне Нарвала, как она забывала о многих других вещах.

— Если ты хочешь сохранить хотя бы то немногое, что осталось в тебе от мужчины, советую тебе раньше, чем закончится год, найти Бивень.

Глава восемнадцатая МАЙ БАО, СРЕДНЯЯ ДОЧЬ ЦЗЯН

— Когда вы видели его в последний раз?

Май Бао смотрела на офицера полиции. На вид ему было около сорока — то ли чуть меньше, то ли чуть больше.

«Высоковат для китайца хань, — подумала она, — и я ему явно нравлюсь».

Он пришел к ней уже в третий раз и, как подозревала Май Бао, не только для того, чтобы задавать вопросы о ее бывшем любовнике, книжнике.

— Почти семь месяцев назад, — ответила она.

— С ним кто-нибудь был?