Тэсса Дэр - Искушение сирены

• Название: Искушение сирены
• Автор: Тэсса Дэр
• Издательство: АСТ, Астрель, ВКТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-17-069002-2, 978-5-271-30524-5, 978-5-226-02989-9

Юная София Хатауэй, мечтавшая стать художницей, не желала ни доставшихся ей по праву рождения миллионов, ни унылого брака без любви. Взяв с собой мольберт и краски, она бежит из дома, чтобы отправиться в далекое путешествие на корабле «Афродита». И словно сама богиня любви покровительствует Софии — ведь именно на «Афродите» она встречает мужчину, своей мечты — изысканного, дерзкого, мужественного Бенедикта Грейсона, с первого же взгляда покорившего ее сердце. Увы, София даже не подозревает, в какого опасного человека страстно влюбилась — и кому готова отдаться душой и телом…

---

— Однажды Жерве целый день продержал меня обнаженной, чтобы расписать меня.

Он удивленно раскрыл глаза:

— Наверное, вы хотели сказать, что он писал вас обнаженной.

— Нет, Грей, вы не поняли. Он рисовал на моем теле. Я сняла одежду и легла на постель, а он, взяв кисти, начал покрывать меня краской. Жерве назвал меня своим совершенным чистым холстом. Он нарисовал лиловые орхидеи вот здесь, — она пальцем показала на грудь, — а вниз вилась виноградная лоза… — Ее пальцы скользнули вниз, и София заметила с восторгом, как его глаза проследили за ее рукой. — Я притворилась, что простудилась, и целую неделю отказывалась принимать ванну.

На его лице отразилась борьба желания с гневом ревности, однако он оставался недвижимым, словно мраморная скульптура. Что же может заставить этого мужчину перейти к действиям? Она сдула завиток волос с лица и кивком показала на его руку:

— Вы не передадите мне этот маленький горшочек с красной краской?

Он нахмурился и посмотрел на разбросанные кусочки пигмента.

— Которая красная?

— Вермильон. Под вашим локтем. Вы на нее смотрите.

— Эта? — Он подал ей горшочек с коричневым Ван Дейка.

София швырнула палитру на стол и сама потянулась за красной краской.

— Если не хотите мне помогать, так и скажите. Незачем дразнить.

— Успокойтесь, моя дорогая. Я не собирался вас дразнить. Похоже, я вижу цвета не так, как видит большинство людей.

— Но это же ужасно!

Он рассмеялся:

— Постойте, милая. Задержите вашу кисточку, прежде чем вы изобразите меня мучеником или страдальцем. Я ведь не слепой. Я очень ценю искусство. А что касается различения красок… Мне не нужно знать, какого цвета ваши глаза — голубые или зеленые, лавандовые или карие, чтобы понять, что они прелестны.

— Лавандовых глаз не бывает.

— Разве? — Он поймал ее взгляд и не отпускал его. — А ваш наставник когда-нибудь говорил вам о том, что когда зрачки расширяются, — вот как сейчас, — ваши глаза становятся подобны двум цветкам, которые только начинают распускаться?

Она склонила голову, смешивая на палитре капельку свинцовых белил с хром-кобальтом, который так хорошо передает цвет изменчивых океанских волн. Он наклонился еще ближе, его голос звучал, словно гипнотический шепот.

— И мне нет необходимости знать цвет ваших волос, чтобы увидеть, что они гладкие и блестящие как шелк. Мне не нужно знать, желтые они, рыжие или цвета осеннего леса, чтобы осязать их своими пальцами. — Открыв свою книгу на отмеченной странице, он продолжил: — И лучше не начинать говорить о ваших губах, дорогая. Если бы я рискнул определить их настоящий оттенок — карминово-красный, розовый или кошенилевый, — я вряд ли смог бы сосредоточиться на чем-то еще.

Он перевернул страницу и замолчал.

София сверлила взглядом свой холст. Стук собственного сердца громко отдавался в ее ушах. Бисеринки пота стекали между лопаток, горячее зудящее желание нарастало между ног.

Черт бы побрал его! Он понял, что она дразнит его своими рассказами. И теперь вот сидит здесь и с почти скучающим видом произносит дразнящие реплики, явно пытаясь смутить ее. Это напоминает игру в карты, и он только что поднял ставки.

София улыбнулась. Она всегда выигрывала в карты.

— Чепуха, — спокойно сказала она, отложила в сторону палитру и сложила руки на столе. — У вас довольно интересная форма носа.

Его губы слегка искривились в усмешке.

— В самом деле?

— Да.

Она наклонилась вперед, так что ее грудь коснулась сложенных рук. Его взгляд опустился, затем он быстро поднял глаза и посмотрел ей в лицо.

— Легкая горбинка на вашей переносице определенно говорит о вашей способности бросать вызов кому угодно. И чему угодно.

— Неужели? — Он опустил голову и уставился в книгу. София смотрела на него, выжидая, прежде чем он поднял руку и потер переносицу. Вполне удовлетворительный прогресс.

— Однажды во время одного из моих уроков с Жерве я пыталась рисовать скульптуру Микеланджело «Давид», точнее, я пыталась ее срисовать с гравюры в книге. Но мне никак не удавались мускулы руки этого библейского героя, пока Жерве не взял мою руку и не провел моими пальцами по каждому бугорку и сухожилию своей руки.

— Вы опять о нем?

Грей с шумом захлопнул книгу и, отбросив ее в сторону, с вызовом посмотрел на Софию. Мрачная напряженность его взгляда заставила сердце Софии на несколько мгновений остановиться. Она медленно протянула руку к его лицу.

— Вот так. Теперь не двигайтесь.

Когда она коснулась пальцем его переносицы, Грей, обреченно вздохнув, закрыл глаза. Намеренно медленно она кончиком пальца провела по неровному, медно-бронзового цвета изгибу. Его дыхание стало хрипловатым. Наконец София отняла руку. Он не стал открывать глаза.

Она провела большим пальцем по его левой брови, затем, осмелев, прочертила пальцем четкую линию от его виска до скулы. Его кожа была мягче, чем она ожидала, и кончики пальцев ощущали ее странную прохладу. Она медленно, раскрыв ладонь, провела рукой вдоль его скулы прямо по жесткой щетине, чтобы ощутить, как волоски щекочут чувствительную кожу ладони.

Он прерывисто задышал, чувствовалось, что он едва сдерживает стон, но его глаза оставались закрытыми, а сам он будто окаменел.

Она провела по его бровям, которые точно повторяли уязвимые изгибы его век. Его ресницы, длинные и изогнутые, как у ребенка, затрепетали под ее прикосновением, и она ощутила сладкий укол нежности в своем сердце. Набравшись дерзости, София огладила его лицо, слегка царапнув симпатичную ямку на подбородке, и нежно дотронулась до тонкого шрама в уголке рта. Он с силой выдохнул, и София почувствовала, как жар его дыхания проник в ее кровь. Не думая о последствиях, она скользнула большим пальцем по его выпуклой нижней губе.

Быстрым движением он перехватил ее руку и прижал к своей щеке. Тяжелым, даже скорее измученным взглядом посмотрел на Софию, дыхание было хриплым и прерывистым.

Она достигла своей цели.

— Я не невинна, Грей. Я знаю, чего ты хочешь. Разве ты не понимаешь, что я тоже этого хочу?

— Моя дорогая…

София склонилась над ним, ее губы были на расстоянии одного дюйма от его губ.

— Я обещал, что не буду даже пытаться за тобой ухаживать.

— В самом деле? Но вообще-то я устала от того, что за мной ухаживают. Меня бы больше устроила другая роль.

— Милая, поверь мне. Я не стою того, чтобы за мной ухаживали. А если я… — Он крепко закрыл глаза, потом вновь открыл их. — Если я допущу, что такое произойдет, то я тем более не буду того стоить. Я дал слово, и на этот раз я хочу сдержать его. Я негодяй, по профессии и по призванию, и я совсем не подхожу такой женщине, как ты.

— Такой, как я? Но моя репутация и так уже погублена.

— Погублена? Оттого, что ты познала удовольствие? В тебе нет ничего порочного. Ты молода, красива, у тебя есть мечты. Ты изысканна. — Он коснулся ее лица. — Совершенна.

Слезы жгли Софии глаза. Какие чудесные слова! Как жаль, что она их не заслуживает!

Он осторожно дотронулся до выбившегося из прически тонкого, непокорного завитка волос.

— Этот учитель, который пытался погубить тебя, явно был любителем. Но, милая, к моему стыду, у меня слишком большой опыт, к тому же, я пытаюсь стать респектабельным человеком. Пытаюсь стать лучше.

— Ты пытаешься стать не тем, кем являешься в действительности, и это делает тебя несчастным. — Она прижала руку к его другой щеке, теперь его лицо оказалось в ее ладонях. — У тебя действительно лицо негодяя…

— Значит, ты меня понимаешь.

— Но ведь совсем другой человек живет внутри тебя. Я это знаю, я это чувствую. Страсть к жизни. Такая сила… — Запустив пальцы ему под воротник, она скользнула ладонью по его мускулистому плечу. — И это сердце.

Ее пальцы спустились ниже и слегка коснулись линии шрама.

Он вздрогнул. С тихим горловым рыком Грей отвел ее руки в сторону.

— Моя дорогая, я… — Он резко вздохнул, и его лицо подернулось тенью, словно кто-то быстро захлопнул ставень. — Я не могу.

— Я понимаю.

София села, ощущая боль поражения.

— Мне очень жаль. — Грей жестко провел рукой по волосам. — Ты представить себе не можешь, как жаль.

— Пожалуй, тебе и следует сожалеть. — Она почти угрожающе нависла над ним. — Очень… очень… сожалеть.

Легко, как в танце, повернувшись, София упорхнула на свой стул, хотя чувствовала она себя неважно: сердце болело, отказываясь работать, а бедра пылали, охваченные жарким томлением.

— Ну что ж, — с наигранной веселостью сказала она, взяв в руки палитру и обмакивая кисточку в краску. — Я закончу работу. Можешь продолжить чтение.

София сосредоточила свое внимание на холсте. Однако боковым зрением она видела, что книга Грея осталась закрытой и по-прежнему лежит на столе. Она слышала его дыхание — медленное и тяжелое. Даже в духоте каюты она чувствовала, как исходящий от него мужской жар прожигает ее сквозь тонкое муслиновое платье и рубашку.