Т. Белоусова - Тайны подземной Москвы

• Название: Тайны подземной Москвы
• Автор: Т. Белоусова
• Жанр: Публицистика

Подземная Москва своей таинственностью неизменно вызывает интерес широкой публики. В последнее время вновь появляются статьи, посвященные этой теме. При знакомстве с большинством публикаций складывается впечатление, что их авторы черпают сведения о подземных ходах из приключенческой повести Глеба Алексеева «Подземная Москва», изданной в 1925 году. Как сговорившись, журналисты рассказывают о многокилометровых тоннелях, по которым на тройке проезжал в Кремль царь Иван Грозный, о тайных лабиринтах, проходящих подо всей центральной частью столицы, об использовании древних подземных галерей в 1930-е годы НКВД и т. п. Словом, из статьи в статью гуляют одни и те же небылицы о московских тайниках

---

В правление Ивана Грозного было построено немало городов с вылазами и водными тайниками. Значит, вполне допустимо, что при Иване IV подземные ходы сооружались и в Московском Кремле, для этого он мог воспользоваться услугами «розмысла-немчина» и русских мастеров, но, думается, это были гражданские тайники.

Уже в XVI веке отдельные слухи Московского Кремля превратились в тюрьмы, однако это не помешало оберегать их, как и другие тайники, по заведенному порядку, ибо московские воеводы понимали, сколь важную роль слухи могут сыграть при обороне. В 1581 году во время осады Пскова между поляками и русскими шла настоящая подземная война. Искусное расположение многочисленных слуховых галерей, удачно прикрывавших стены и башни Псковского кремля, позволило обнаружить и ликвидировать все вражеские подкопы. Вероятно, именно псковские события заставили провести ревизию военных тайников Московского Кремля и осуществить работы по укреплению его оборонной мощи. На исторической схеме в книге С. П. Бартенева параллельно кремлевской стене, тянущейся вдоль Москвы-реки, показана еще одна стена. В записках англичан Д. Горсея и Д. Флетчера, неоднократно приезжавших в Россию во второй половине XVI века, об этой стене не говорится. Первое известие о ней встречается в воспоминаниях датчан И. Вебера и М. И. Лунца, посетивших Москву в 1602–1603 годах: «[…] и тут так же с самого речного дна выведена крепкая стена, набитая землей, так что вверху по стенам крепости можно ходить». Попробуем разобраться, для чего понадобилась эта преграда.

Южная стена Московского Кремля при осадах была наиболее уязвима. Москва-река здесь находилась на значительном расстоянии от стены, стоящей на ровном месте. Поскольку вести подкопы в супесчаном грунте было весьма удобно, то итальянцы должны были снабдить этот участок слухами. В какое-то время, возможно при взрыве пороховой палаты в 1547 году, слухи получили сильные повреждения (43), и отремонтировать их было нельзя. Для того чтобы лишить неприятеля плацдарма, с которого он мог вести подкопы, решили поставить у самой реки еще одну ограду. Она могла быть возведена талантливым фортификатором Федором Конем (44) в конце XVI столетия, когда зодчий строил укрепления Белого города.

К началу XVII века русские имели обширные познания в подземной осаде и обороне, о чем свидетельствует «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки», появившийся в 1607 году, Устав был составлен переводчиком Посольского приказа Анисимом Михайловым для того, «чтобы россияне знали все новые хитрости воинские, коими хвалятся Италия, Франция, Испания, Австрия, Англия, Голландия […] и могли не только силе силою, но и СМЫСЛУ смыслом противиться с успехом». Интересно, что в основу устава легла «Воинская книга», написанная Михаилом Юрьевым и Иваном Фоминым еще в XVI столетии. Михайлов дополнил ее материалами, взятыми из трудов западных фортификаторов. В 1621 году в царствование Михаила Федоровича устав получил вторую часть, где нашел отражение опыт обороны Троице-Сергиева монастыря (1608–1610), Смоленска (1609–1610) и Тихвина (1613).

В уставе ведению подземной войны посвящена не одна статья. Рассказывая об устройстве подкопов при осаде, составитель подчеркивал, что дело это надо «тихо и тайно промышляти[…] а буде такой подкоп изготовится, подобает тут день и ночь крепкую людную сторожу держати и подкопщиков оберегати, чтоб из города осадные люди своим встречным копанием подкоп не осилили и подкопом не завладели, а только завладеют, и уже невозможное дело у них тот подкоп назад взяти, и коли случится собою смелых людей наперед посылати, а водити подкопы тем образом страшное дело и мало есми видал, чтоб тем города преодолели».

Поскольку подкопы могли нанести непоправимый вред стенам и башням укреплений, то сидящие в осаде должны были принять все меры против подземного наступления противника: устроить ров, заполнить его водой, а в сухом рву учинить «возможно крепкую сторожу с переменою». Много внимания уделяется в Уставе науке опознания подкопов. «И ты проверши во многие места из стороны в сторону в землю дыру и руку глубиною, и столь просторно, чтоб тебе возможно руку или кулак продети. Аже будут недруги подкоп ведут, и они не переставая копати день и ночь, как ночью утишится, да приложи ухо свое к той ямке, которую еси выкопал в земле, и такоже от ямы до ямы, прикладываючи ухо свое к тем ямам, которые еси выкопал, и ты скоро услышишь, где подкоп ведут, а у которой ямы больше услышишь, и тем местом они копают и подкопы ведут, и ты копай такие ямы о таких местах», — советовал Анисим Михайлов.

В уставе приводится множество способов определения места подкопа: положить на стену яйцо, а сверху — мелкую монетку; поставить в бойнице часы с маятником или «чару, полную чистые воды»; подвесить между двух деревьев нитку с иглой, а под нею поместить медный таз и т. п. Можно было определить направление подкопа с помощью атмосферных осадков: на месте подкопа «ни иней, ни роса не лежит и не стоит». Обнаружив подкоп, «осадные люди» должны были «из города возможно встречным копанием зайти, и такому делу помешку учинить и подкопщиков из подкопу выгнать». При этом все подземные работы составитель рекомендовал проводить по совету «ученых воинских людей».

Большое внимание Анисим Михайлов уделил оборонительным сооружениям, которые советовал содержать «тщательно», так как крепостные и городовые стены предназначены были служить долгое время. Надо думать, что составитель не раз обращался к опыту Московского Кремля, стены и башни которого благодаря заботам воевод и городовых мастеров находились в хорошем состоянии. Это подтверждает длительное «сидение» в Кремле поляков и литовцев в начале XVII века. Обращает на себя внимание тот факт, что в октябре 1612 года, осадив Москву, князь Дмитрий Михайлович Пожарский повел подкопы не к Кремлю, а к Китай-городу (45). Видимо, Пожарскому было известно о существовании военных подземных тайников, и он понимал, что попытки подкопаться под кремлевские стены обречены на неудачу, поскольку осажденные разместили в слухах караульщиков.

Тайными ходами-вылазами Московского Кремля также можно было пользоваться в то время. Об этом поведал документ, опубликованный в сборнике «Акты, относящиеся к истории Западной России». Датированный концом ноября 1615 года, этот документ носит название «Ответ второй литовско-польских послов Московским царским послам под Смоленском» и рассказывает о событиях 1610 года, когда поляки захватили Москву:

«А в том же часе […] многие листы от вора с Калуги (46) лазутчиками по улицам метано, смущающи людей и отводя их от господаря королевича (47). И как отдан был приказ о том от бояр во все люди, чтобы воровским смутным грамотам не верить, а лазутчиков имали и, изымавши, к боярам приводили; и московские люди, кои Бога в сердце имели и крестное целование помнили, изымав попа-лазутчика, который с грамотами смутными от вора с Калуги неоднова прислан был, и к боярам в разряд (Разрядный приказ. — Г. Б.) привели: и бояре велели вперед при всех распрос попов записати, а потом, приговори все, попа пытали, не тайно, но созвав многих дворян, и гостей, и старост, и соцких, и той поп в распросе и на пытке сказывал, что де князь Василий Голицын (48), идучи под Смоленск, с дороги к вору тайно в Калугу писал, и на московском господарстве вора государем видеть хотел […]. Да и то сказывал поп, что де вор по ссылке со многими московскими людьми умыслил: пришед войском под Москву, войти к Кремль-город от реки Водяными вороты и тайниками, которые там вымурованы суть, и, вопервых, на меня, Александра Гонсевского, на Борисовский Годуновский двор и на людей польских и литовских, кои вместе стояли, также на двор Федора Ивановича Мстиславского и побить нас […] и поп за то по приговору боярскому на кол посажен, и тую мову свою смертью окончил и закрепил».

В документе указываются два конкретных объекта, выбранных сторонниками Лжедмитрия II для нападения, — «Борисовский Годуновский двор» и двор боярина Федора Ивановича Мстиславского. Третьим объектом был, очевидно, Посольский приказ, где размещались поляки и литовцы. Он находился с восточной стороны Архангельского собора. Польские послы говорили о «тайниках» — значит, русские для проникновения в Кремль собирались использовать несколько подземных галерей, каждая из которых брала свое начало у Москвы-реки. Одним из этих ходов явно был вылаз из Тайницкой башни (в тексте речь идет о «Водяных воротах», а древнее название этой стрельницы — «Водяные ворота у тайника»). По вылазу можно было пройти в Тайницкую башню, а из нее рукой подать до Посольского приказа. На двор Мстиславского от Москвы-реки под землей вел не тайный ход, а сточный канал («труба»). Существовал ли тайник от Москвы-реки ко двору Бориса Годунова, автор книги не знает. Более вероятно, что сюда собирались проникнуть через Троицкую башню, используя вылазы из нее к реке Неглинной. Узнав о намерении сторонников Лжедмитрия II тайно проникнуть в Кремль и расправиться с поляками и литовцами, гетман Гонсевский, возглавлявший московский гарнизон, приказал выставить караул «у всяких ворот» и тем сорвал планы Лжедмитрия.