Николай Андреев - За Русь святую!

• Название: За Русь святую!
• Автор: Николай Андреев
• Издательство: М.: Яуза, М.: Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: ISBN: 978-5-699-36905-8

Февраль 1917 года. Мятеж в Петрограде подавлен верными престолу войсками. Петроградский Совет разгромлен, Александр Керенский погиб в бою. Худшая страница русской истории зачеркнута и переписана набело. Не будет ни бессильного Временного правительства, ни большевистского переворота, ни похабного Брестского мира. Весной 1917 года русская армия — впервые с начала войны в избытке снабженная всем необходимым, не разложенная пораженческой пропагандой — готовится к решающему наступлению на всех фронтах, а Черноморский флот — к Босфорской десантной операции. Мы поднимем русский флаг над древним Царьградом! Мы вернем кресты на Святую Софию! Мы омоем сапоги в Одере и Эльбе и будем печатать шаг по мостовым поверженного Берлина — под гром торжественных салютов, под ликующую медь победных маршей: «Смело мы в бой пойдем За Русь святую!..»

---

— Две дивизии сейчас в Одессе, сняты с малозначительных участков Юго-Западного и Румынского фронтов. Морская дивизия в Севастополе. Еще три дивизии грузятся на корабли в Трапезунде. Кавказский фронт готовит удар по турецким частям в Малой Азии. Османы будут заняты Анатолией, а не Босфором.

— Ваше Высочество, спецгруппа вот-вот исполнит свою задачу, — а это уже глава Службы Имперской Безопасности фон Коттен. — Поддержим что надо, Кирилл Владимирович, не извольте беспокоиться.

— Юго-Западный фронт рвется в бой, — а это уже Келлер, только-только вернувшийся оттуда. — Артиллерийский резерв может быть задействован в любую минуту. К тому же эти Ваши ударные отряды… Если справятся со своей задачей — немцы с мадьярами только пятками засверкают.

— На Западном фронте сомневаются в успехе операции. Но им все равно придется ударить. Северный фронт и Балтийский флот готовы. Куропаткин все твердит, что сил бы побольше, мало снарядов, флот не подготовлен.

— Ну как обычно, — Кирилл улыбнулся. — Туда уже добрались наши сюрпризы для немцев?

— Да, но солдаты с ними пока что обращаться не умеют. И маловато этого Вашего…

— Напалма, Николай Николаевич. Я знаю, что могут возникнуть проблемы. Но его придется использовать только несколько раз. На большее состава просто не хватит. Однако уверяю, что эффект будет великолепный. Что там с Особой армией?

— Закрывает проем между Юзфронтом и Западным фронтом. Там же собранная по Вашему приказания Первая конармия. Правда, командарм требует еще нескольких месяцев на подготовку…

— У Петра Николаевича Врангеля есть только две недели. Потом ему придется погулять по тылам противника. Его части должны справиться со своей задачей. Авиадивизия Сикорского готова?

— Удалось собрать только семьдесят самолетов, в том числе сорок "Муромцев". Но Сикорский божится, что этого хватит, ему нужен лишь аэродром по соседству с Царьградом.

— Это уж мы обеспечим. Думаю, в самом Севастополе это уж решат сами. А что господа союзники?

— Обещают начать наступление двадцать пятого апреля. Как раз за день до нас.

Кирилл Владимирович бросил взгляд на напольные часы:

— Черноморский флот уже вышел в море. С Богом, господа. Если мы не сможем победить — нас сомнут, а миллионы потерянных жизней просто постараются забыть…

А еще Сизов не сказал, что их ждет настоящая революция, если армия не сможем добиться решительной победы в этом кампании. Сотни тысяч рабочих бастовали, снабжение было ни к черту, с продовольствием тоже были проблемы, финансы отчаянно пели романсы, а народ, несмотря ни на какие меры, все меньше хотел понять, зачем эта война…

Глава 31

"Приют комедиантов" преобразился. Все больше народу заглядывало сюда по вечерам, а то и днем, в свете солнца, отражавшегося в свободной тот льда Неве. Жизнь потихоньку входила в нормальное русло, понемногу забывались события февраля-марта, бои на баррикадах и расстрел Совета рабочих и солдатских депутатов. Его лидеры давным-давно ушли в подполье, затаившись до поры до времени.

Бобрев все так же мечтательно сидел за свободным столиком, смотря на кроваво-красное вино сквозь стекло бокала. Внезапно за его спиной раздался голос:

— У Вас, сударь, не занято?

Бобрев, стараясь держаться как можно спокойней и обыденней, не оборачиваясь, ответил:

— Похоже, что нет.

Стул напротив Дмитрия Петровича занял все тот же элегантный Иванов. "Шмайсер", как про себя звал этого субъекта ныне уже не старший лейтенант, а капитан второго ранга Дмитрий Бобрев.

— С повышением Вас, Дмитрий Петрович. Наслышан о Вашей карьере, наслышан. И о том, что Вас перевели в контрразведывательное управление при Балтийском флоте — тоже. Делаете успехи, — осклабился этот белозубый шпион.

— Просто стал реже играть в карты, знаете ли, — улыбнулся Бобрев.

— О, это да, это прогресс, Дмитрий Петрович, — серьезно кивнул Иннокентий Викторович, разом преобразившись.

Иванов всем телом подался вперед, будто ищейка, напавшая на след.

— Вы принесли то, что обещали? — Иванов теперь был абсолютно серьезен.

— Да, конечно. Эй, милейший! — Бобрев подозвал полового. — "Вдову Клико", пожалуйста. И дичь.

— Сию секунду, — подобострастно ответил половой, будто бы в воздухе испарившись.

— Думаю, Вы не откажетесь отпраздновать повышение вместе со мною, Иннокентий Викторович.

— Разве что недолго, Дмитрий Петрович. Дела все, знаете ли, дела…

Иванов просто не хотел подолгу "светиться" в одном и том же месте.

— Ну да, служба, понимаю, понимаю, — озорно подмигнул Иванову Бобрев. Дмитрий Петрович ударил от смеха по столу совсем рядом с рукой Иннокентия Викторовича — и оставил там конверт, мигом пропавший за пазухой у агента.

Затем Бобрев, отсмеявшись, добавил вполголоса, едва слышно:

— И от себя, знаете ли, добавлю, что Вам стоило бы попристальнее присматриваться к письмам Ваших друзей на солнечных курортах Крыма. Знаете ли, они так расслабились в песочке пляжей и средь лоз замечательных виноградников, что совсем подпали под влияние тамошних порядков. Кажется, даже уезжать не хотят, до того хорошо обжились в известном месте неподалеку от офицерского собрания! — улыбался Бобрев.

Одно из отделений Службы Имперской Безопасности Черноморского флота как раз находилось неподалеку…

— Даже так? — покачал головой. — А точно ли…

— Там это все есть, милейший Иннокентий Викторович, будьте покойны!

— Ну что ж, — и намного громче: — Похоже, не дождусь я мою ненаглядную Эмму Витольдовну. Рад был поговорить со столь приятным человеком, но дела, дела!

Иванов, вздохнув, отправился к выходу. На столе белел толстый пакет с известным содержимым…

"Хоть бы клюнули, гады!" — с надеждой подумал Бобрев.

— Хоть бы клюнули, Сергей Васильевич!

— А куда денутся, голубчики? Клюнут, даст Бог, еще таак клюнут! Им-то тебе веры больше теперь, благо они только-только узнали, что ты поступил в контрразведку.

— Но зачем, Сергей Васильевич? — Бобрев на самом деле не мог понять этого.

— А затем, что здесь у тебя сведений-то побольше! Да ты не бойся, есть у нас, точнее, могли быть дружки твоего Иванова. Главное, чтобы они поверили в то, что в Севастополе один их агент работает на нас. А твои сведения о скором начале наступления на Северном фронте и придании ему решающего значения они проглотят. А что, в духе нашей Ставки: малозначительный удар оказывается и самым успешным. Вот как Луцкий…

Известного на весь Крым фельетониста и комика, выступавшего едва ли не каждый второй день в шапито и ресторанах в разных уголках полуострова, у выхода из квартиры поджидали сибовцы. Едва нога "артиста больших, малых и погорелых театров" ступила на мостовую, как его под "белы ручки" взяли двое усатых жандармов, сзади оказался еще один, а четвертый услужливо открыл дверцу автомобиля.

— Прошу Вас, герр Бергман, — хотя комик был известен в Крыму под именем Александра Котоповича, но это было его ненастоящее имя. Да и родился этот самый Котопович совсем не в Крыму и даже не в Малоросии, а в далеком городе Троппау. — Не извольте волноваться, Вам просто надо проехать с нами и рассказать обо всем, чем Вы занимались в Крыму в качестве агента Германии. Вам ясно, голубчик?

А вокруг уже останавливались зеваки, особо инфантильные дамочки падали в обморок (если, конечно, было на чьи руки падать), дети сбегались стайками, а родители и няни не обращали на эти шалости никакого внимания. Какой-то дворник, татарин, бровастый и щекастый, недобро зыркнул на "голубчика".

— Да как Вы смеете? Что Вы себе позволяете? Таки я буду жаловаться самому градоначальнику! Самому адмиралу пожалуюсь! — искренне возмутился комедиант. Рукава его замечательного клетчатого пиджака, столь памятного сотням и сотням любителей посмеяться, безжалостно мялись под будто бы каменными руками жандармов.

— Не поможет тебе твой адмирал, он в море, и надолго, — ухмыльнулся разговорчивый контрразведчик. — Грузите, господа, грузите! Разберемся в известном месте!

И тут-то "Котопович", которого при рождении нарекли совсем не Александром, а Освальдом, похолодел, побледнел и сник. Из "известного места" еще никто не выбирался после смены власти в стране. Несколько десятков коллег Бергмана по одному из древнейших ремесел бесследно пропали в застенках Службы Имперской Безопасности. У жандармов открылось какое-то сверхъестественное чутье на германскую агентуру. Только немногие смогли избежать их лап. Похоже, Освальд в их число не попал.

По обе стороны от Освальда сели те два усача, весело поглядывая на Бергмана. Они, похоже, уже предвкушали признание этого немца в работе на германский Генштаб. Но все-таки жандармы совершили ошибку. Автомобиль, дабы добраться Севастополя, поехал по горному серпантину.