Николай Дашкиев - Торжество жизни

• Название: Торжество жизни
• Автор: Николай Дашкиев
• Жанр: Научная Фантастика

В 1950 году выходит первый научно-фантастический роман Дашкиева «Торжество жизни», работу над которым он продолжал почти до конца своей жизни, в связи с новыми знаниями в медицине постоянно перерабатывал и дополнял книгу.

В горах Баварии притаился подземный город — гитлеровский исследовательский центр, где проводится подготовка по изготовлению бактериологического оружия. Гитлеровцы экспериментируют на «живом» материале — на пленных, загнанных в подземные казематы. Затем, в недалеком будущем, ученые и клицинисты пытаются разгадать причины самого коварного недуга XX века — рака, и в итоге вплотную приближаются к победе над злокачественной опухолью. Исходя из задумки автора, роман «Торжество жизни» должен был стать первой частью большого романа, но осуществить задуманное ему не довелось..

---

Незнакомые термины, необычайные доказательства угнетали, смущали Степана. Почти с отчаянием в голосе он спросил:

— Товарищ доцент, пусть не «жизненная сила», не «жизненная формула»… но что же нужно сделать, чтобы из неорганических веществ возникла жизнь?

— Это мы скоро узнаем, — ответил Петренко. — Академик Опарин и профессор Лепеширская работают сейчас над раскрытием тайны. И они достигнут успеха, я уверен в этом. Основные законы развития материи предвидел еще Энгельс, а дальше их развили Ленин и Сталин. В том-то и сила нашего мировоззрения, что мы не только объясняем, но и предвидим… А профессор Браун, как и многие другие буржуазные ученые, ни объяснять, ни предвидеть не умел.

Несколько минут сидели молча. Наконец Степан отважился спросить:

— Но как же работают буржуазные ученые? Ведь и у них есть достижения?

— Часть прогрессивных буржуазных ученых признает и защищает материализм. Некоторые высказывают реакционные взгляды лишь в угоду своим хозяевам, но тайком руководствуются материалистическими законами. А громадное большинство ищет свой путь наощупь. Если и появляется у такого ученого какой-либо успех — это значит, что ученый стихийно приблизился к материализму…

У Степана вспыхнули глаза:

— Товарищ доцент, а может быть, и профессор Браун…

— Возможно и так, — согласился Петренко. — Универсальный антивирус он создать не мог, ибо такое средство вообще создать нельзя. А вот вакцину против вируса «Д» или другой подобный препарат — возможно и создал. Я не вирусолог, поэтому-то и призвал на помощь доцента Великопольского. Но достаточно нам говорить об антивирусе и о Брауне… Устали?

— Устал. — Степан потер ладонью лоб и вздохнул.

— Вам тяжело, я знаю. Но перед вами — целая жизнь. Будете учиться, Степа?

— Буду.

— На врача?

— Да.

Доцент Петренко поднялся и крепко пожал руку Степана:

— Учитесь, мой друг! Возможно, будет тяжело, но не падайте духом. Вот уж и коммунизм не за горами. Кто, если не мы, советские люди, должны бороться за торжество жизни, за торжество коммунизма на земле!

Доцент Петренко беседовал со Степаном еще около часа. Он подробно расспрашивал обо всем, рассказывал о себе и о своей работе, давал много полезных советов. И чем искреннее и теплее звучал его голос, тем тяжелее становилось на душе у Степана.

Вот уже год он среди родных советских людей. Везде встречает привет и ласку. А за что? Что он сделал для своей Отчизны? Препарат профессора Брауна — не военная тайна. Антивирус Брауна — бессмыслица!

Доцент Петренко выглянул в окно. По широкой улице, залитой лучами заходящего солнца, шел юноша в аккуратной шинели, в тщательно начищенных сапожках. Вот он обернулся, долгим взглядом посмотрел на здание института, затем быстро пошел в сторону городского парка.

Глава III Великопольский

Антон Владимирович Великопольский, заведующий вирусным отделом Микробиологического института, ходил по кабинету большими, тяжелыми шагами. В его руке дымилась «козья ножка». Доцент, привыкнув на фронте к махорке, все еще не мог перейти на папиросы. Затягиваясь дымом, он размышлял о Степане Рогове и антивирусе профессора Брауна.

«Подземный город… Да, такие города в Германии существовали. Профессор Браун… Существовал и профессор Браун, это имя знакомо с институтских времен… И, наконец, ампула и формулы… Нет, малый не врет, он действительно был в подземном городе, встречался с профессором, добыл ампулу с неизвестным препаратом».

Цигарка прижгла пальцы. Доцент швырнул ее в угол, сел за стол и разгладил лист желтоватой бумаги. Он разбирал формулу за формулой, и брови его сдвигались все более и более. На листке были промежуточные реакция с короткими объяснениями по-латыни. Завершающая формула, видимо, также давала структуру полупродукта, потому что под ней стояла латинская фраза: «Присоединяя к полученному указанное ранее»…

Заключительная формула была чем-то знакомой доценту. Бензольные кольца… Цианистые группы… Аминокислоты… Но их расположение было странным, необычным.

Таинственные формулы раздражали, как иероглифы исчезнувшей письменности, — они могли скрывать в себе все, что угодно — и гениальные догадки, и бред маниака.

Доцент Великопольский не верил в этот антивирус. Слишком смелой, даже нелепой была идея создать средство против всех болезней. Если бы Степан Рогов не сообщил, что профессор Браун в конце концов оказался сумасшедшим, можно было надеяться найти в ампуле какой-нибудь антибиотик нового типа что-нибудь вроде пенициллина. Но теперь…

И все же рассказ Степана о том, что крыса, которой был влит препарат Брауна, оказалась невосприимчивой ко многим вирусным заболеваниям, интриговал Великопольского. Как бы то ни было, антивирус необходимо исследовать со всей тщательностью.

Но доцент медлил. С неизвестным микробиологическим препаратом надо обращаться очень осторожно.

Часы пробили пять. В коридоре послышался шум шагов, голоса людей — окончился рабочий день института. И когда установилась особенная, настороженная тишина, которая всегда водворяется в больших зданиях после ухода людей, доцент вошел в свою лабораторию.

Он надел респиратор, закрывающий почти все лицо, осторожно взломал кончик ампулы и, набрав капиллярной трубочкой капельку жидкости, рассмотрел ее под микроскопом. Поле было абсолютно чистым — следовательно, это или чистейший раствор, или вирусный препарат. В таком случае необходимо увеличение 50–60 тысяч, обычный же микроскоп увеличивал только в две тысячи раз. Электронный микроскоп, недавно установленный в институте, все еще не был отрегулирован, значит придется исследовать на животных.

Доцент задумался над тем, какой вид вирусных болезней взять для исследования. Скарлатина, корь, грипп, трахома, сонная болезнь, тропическая лихорадка — все они вызывались ультравирусами — живыми частицами, которые во много раз мельче самых мелких микробов. Но одни из этих вирусов свойственны лишь человеку, — а на людях эксперименты не производятся, — другие были недостаточно активны. В этом отношении наиболее подходящим для исследования являлся вирус бешенства: в последних стадиях бешенство неизлечимо.

Были еще причины выбрать именно этот вирус: Рогов сказал, что препарат Брауна изготовлен, в конечном счете, из вируса бешенства — значит, в силу родства, будет наиболее сильно взаимодействовать с этим вирусом. К тому же, и методика исследований Великопольскому близка: совсем недавно он пытался, — правда, безуспешно, — создать новую вакцину против бешенства.

Доцент вспомнил, что накануне в институт привезли бешеную собаку во второй стадии болезни. Она обречена, и если антивирус Брауна подействует, можно с уверенностью сказать, что этот препарат действительно всемогущ.

Собрав необходимые инструменты, доцент спустился в полуподвал. Едва лишь он открыл дверь, из угла послышалось рычание. Большая рыжая собака, истекая слюной, грызла железные прутья решетки.

Великопольский равнодушно посмотрел на животное и сосредоточенно наполнил шприц.

Пришлось порядком повозиться, прежде чем удалось прикрутить собаку к прутьям клетки и сделать ей вливание. Затем он сел на свежеоструганные доски у стены, вынул кисет, закурил, наблюдая за медленно тающими кольцами табачного дыма.

Прошел час, другой, третий…

Собака бесновалась по-прежнему.

Досадуя на то, что напрасно потеряно так много времени, Великопольский ушел из института.

Когда позади закрывалась тяжелая институтская дверь, Великопольский обычно старался забыть о волнениях и неприятностях, связанных с работой. Ему не хотелось думать о повседневных делах, которые поглощали уйму энергии, но были незаметными и неблагодарными.

Совсем недавно он выдвинул гипотезу противогриппозного иммунитета. Вначале она казалась неуязвимой и стройной, но сегодня утром окончательно выяснилась ее полная несостоятельность. Затем этот антивирус… День прошел впустую.

Ему захотелось отвлечься от мыслей, рассеяться, и он направился к парку.

Великопольский гордился собой: получить в тридцать восемь лет место заведующего отделом не всякий сумеет. К тому же, он выглядел по-юношески молодо, и когда — чисто выбритый, в безукоризненном кителе — проходил по улицам города, девушки улыбались ему.

Великопольский долго сидел на скамейке, жадно вдыхал терпкий весенний воздух, вслушивался в задорный смех молодежи, всматривался вдаль, туда, где по главной аллее, залитой светом, проходили нарядно одетые люди, — сидел, смотрел, слушал и чувствовал, что уходит беспокойство, исчезают мысли о неудачной гипотезе, об антивирусе Брауна.

Наконец он поднялся и пошел по главной аллее. На пути ему встретилась группа девушек, — взявшись за руки, они шли, лукаво посматривая на красивого демобилизованного офицера.