Кристофер Фаулер - Бесноватые

• Название: Бесноватые
• Автор: Кристофер Фаулер
• Издательство: АСТ, Компания Адаптек
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049089-9, 978-5-93827-115-9

Как замечает автор, «странные вещи происходят не только, когда ты спишь. Они случаются при дневном свете, на заполоненных толпами улицах большого города, и люди, сначала казавшиеся вполне невинными, ведут себя словно одержимые дьяволом». Все герои рассказов Фаулера, от домохозяек до студентов и банковских клерков, попадают в доневозможности странные ситуации, которые не доставляют ничего, кроме немыслимого беспокойства, разрушают их размеренное существование и приводят к непредсказуемым последствиям.

---

Она теперь воспринимала свои путешествия не как линейный ряд событий, но как какие-то снимки жизни, сделанные поляроидом при плохом освещении: полки, уставленные комнатными освежителями, столы в переговорных, водители, держащие таблички, на которых неправильно написано ее имя, бары в клубных гостиных, коктейли и канапе, книги заказов, ручки, бесконечные стойки с улыбающимися женщинами, проверяющими билеты на компьютерных экранах, споры о подсвечниках и о кольцах для салфеток, — всё это не имело смысла. Она провела встречу, посвященную индивидуальным кожаным подстилкам под тарелки так, как будто от этого зависела ее жизнь. Вспышки реальности проносились мимо яркими размытыми картинками, видами и настроениями.

Она даже забыла о Максе, хотя его имя периодически продолжало проскакивать в электронной почте и торговых журналах. По крайней мере, она забыла о нем до того вечера, устраиваемого Международным Комитетом по наградам в области мягкой мебели, когда Макс получил почетную табличку из органического стекла, свидетельствующую о том, что он признан лучшим коммерсантом года. И даже это можно было бы стерпеть, если бы Макс не остановился возле ее столика и не принялся улыбаться ей настолько конденсированно, что она была вынуждена его поздравить.

Она пила слишком много — она была зла, черт побери, — и тут обнаружила себя уже возле бара с остальными бизнесменами, чья жизнь в работе так и не была вознаграждена и отмечена в этот вечер. Довольно быстро завязался жаргонный разговор, объектом жалости и зависти в котором оказался Макс Харвуд.

— Он трахает всех своих клиенток, — сказал Питер Олекса из миланского офиса. — А потом, стоит им подписать трехлетний контракт, его уже и след простыл.

— Он все делает сам и работает в таком режиме, в каком не может работать больше никто, — пожаловался Саймон Картер-Филлипс — толстяк средних способностей из торгового центра Челси, который выглядел так, как будто его отделяет от инфаркта каких-нибудь восемнадцать месяцев. — Он так вкалывает, что все остальные выглядят сачками.

В полном согласии они опрокинули по стопке виски, а Алана вдруг поняла, что ей трудно завидовать Максу. Господи, человек просто великолепно работал, а все остальное было ревностью и полным дерьмом. Ей стало интересно, женат ли он.

Возвращаясь к себе, она проходила мимо двери Макса как раз в тот момент, когда он входил в номер. Она хотела сказать… в сущности, она хотела спросить Макса, как ему удалось превзойти самого себя в этом сезоне — но обнаружила вместо этого, что разозлилась, когда он пригласил ее зайти выпить, потому что это не было игрой по правилам.

То, что случилось в следующие несколько секунд, оставалось тайной для нее в течение последовавших недель. Между ними завязался разговор, который увлек их в комнату, и там Макс, похоже, споткнулся о край кровати. Он ударился головой об угол мини-бара и упал на пол лицом вниз с такой силой, что Алана услышала, как треснула диафрагма. Кровь, которая разлилась вокруг его головы, была черной и блестящей, как деготь. Алана осторожно попробовала пульс и обнаружила, что его у Макса не было — ни малейшего биения. Кровь в венах Макса просто перестала двигаться. Они все много пили — Алана где-то читала, что когда в организме есть алкоголь, кровеносные сосуды рвутся гораздо легче, настолько, что простое падение может убить человека, и Макс выглядел совершенно, невозвратимо, стопроцентно мертвым.

Она, шатаясь, выбралась назад в коридор, закрыла за собой дверь, но даже в том смущенном состоянии ума, в котором находилась, все-таки не забыла начисто протереть ручку двери, чтобы уничтожить отпечатки пальцев, — на случай, если успела до нее дотронуться. Коридор был пуст — была почти полночь, она на цыпочках дошла до своей комнаты и под душем смыла с себя горький пот.

Она была уверена: кто-нибудь обнаружит, что именно произошло, но Алана была уверена и в том, что никто не сможет напрямую связать ее со смертью Макса.

В конце концов, парень упал и умер в своем собственном номере. Их двоих ничто не связывало. В лифте они вместе не ехали. Они не разговаривали с самой церемонии, и все видели, что они в хороших отношениях. В этом не было ее вины, Бога ради, это он ее затащил в номер.

И все же, несмотря на это, она не сомкнула глаз всю ночь.

Никто не заметил, что Макс не появился на завтраке. Он обычно ел в дороге и обгонял всех по пути в аэропорт. Прошло несколько дней, прежде чем поползли слухи. На конференции в Берлине: «Вы слышали о Максе Харвуде? У него случился удар после церемонии награждения, и он умер». В Париже: «У Макса случился обширный инфаркт. Слишком много плохих обедов в отелях. Теперь нужен человек, который займется его регионами». В Амстердаме: «Он пил, а потом поперхнулся чем-то, что заказал себе в номер. Вот так какая-то глупая вещь может погубить хорошего человека».

Алана подала заявление на его место, потому что было бы глупо этого не сделать, и была настолько уверена в том, что ее не вызовут на собеседование, что даже не потрудилась проверить свою электронную почту. Когда же она это все-таки сделала, она обнаружила, что пост ей предложили. Они знали о ней все, и собеседование было пустой формальностью. Открытый коренастый американец за пятьдесят по имени Брент Кэй поприветствовал ее как нового работника компании и пригласил на небольшую вечеринку директоров компании в следующую пятницу. Они выпили в скупо освещенном баре в Холборн-отеле, затем Брент повел ее ужинать, и они сидели в тихом уголке за столом, покрытым белой крахмальной скатертью. Брент пил довольно много для американца и справлялся с этим хорошо.

— Рад приветствовать тебя на борту, — сказал он, шутливо стукнув ее кулаком по плечу. Он вел себя слегка пошловато, но за этим читалось милое смущение. — Ты пробилась в клуб, ты теперь — одна из нас.

Алана решила, что он говорит о компании, но Брент указал на свой лацкан, в петлицу была продета маленькая золотая булавка с черной эмалью. На значке была пара соединенных букв «А» и «У».

— Видела такие раньше? Конечно, видела! Немного подумав, Алана поняла, что видела. В течение многих лет она замечала достаточное количество значков с инициалами, пришпиленных к галстукам или лацканам.

— Что это означает?

— «Административное Управление»,[46] — объяснил Брент, — ты что, правда о нас никогда не слышала?

Алана подумала, не связано ли это как-то с закрытым американским орденом «Elks».

— Нет, но, кажется… — она помахала ногтем возле значка, — я видела довольно много значков с этим логотипом, да.

— Это не просто логотип, черт возьми! Ты видела его, потому что вращаешься в тех же кругах. Ты должна весьма гордиться собой. Ты первая женщина в деле, — Брент осушил свой бокал и снова наполнил его. Он пошарил в верхнем кармане пиджака и вытащил тонкий футляр из коричневой кожи, который придвинул по снежному полю скатерти к Алане. — Давай, дамочка, вперед. Мы считаем, что ты это заслужила.

Алана развернула футлярчик и вытряхнула из него золотую булавку.

— Не понимаю. Что я такого особенного сделала, чтобы заслужить его?

— Да брось ты, не скромничай. Думаю, ты прекрасно знаешь, что сделала. Ты обнаружишь, что эта маленькая цацка открывает много полезных дверей, — Брент смотрел, как она пристегивает значок к лацкану, но больше о предмете не распространялся.

Во время встреч в следующие несколько дней Алана специально обращала внимание на людей, которые носили такие же значки, — они были из самых разных стран, но казалось, что в них есть что-то общее — взгляд, манера себя держать, что-то, что она не могла обозначить словами. Если другие носители и замечали ее булавку, они никак этого не показывали. Уикенд она провела с Луаком — он занимался законами об авторских правах, и они встречались в Париже. Пока он одевался, она смотрела телевизор и заметила целый ряд официальных лиц на заседании ООН, которые, кажется, носили такую же булавку. Ей показалось, что что-то здесь не так: чем больше она смотрела на проклятую штучку, тем больше она казалась ей похожей на современную версию эсэсовского знака отличия. Однако люди, которые носили ее, — всегда только мужчины, казалось, выглядели людьми, которые не могли иметь ничего общего с военными преступлениями. Ночью она отстегнула заколку и внимательно изучила ее под светом лампы.

«АУ».

«Административное Управление». Что же, черт побери, это означало? Что владеющий ею человек получал скидку на авиарейсы или какие-нибудь льготы при заключении очередной сделки? Ну да, ее повысили, но что в этом такого элитарного и к чему была вся эта таинственность? Действительно, казалось, что представители управления компаний, с которыми она имела дело, стали относиться к ней с каким-то новым уважением, истинная правда, двери перед ней стали открываться гораздо охотнее, чем раньше, это ведь ей не привиделось, правда? Но что такого особенного она на самом деле сделала, чтобы заслужить подобную честь? Что выделило ее, чем она так специфически отличилась от всех остальных?