Алан Уорнер - Морверн Каллар

• Название: Морверн Каллар
• Автор: Алан Уорнер
• Издательство: «Red Fish»; «Амфора»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-09-8

В канун Рождества девушка из портового города на севере Шотландии находит своего бойфренда мертвым на полу кухни – странноватый малый покончил с собой. Ее реакция на случившееся столь же интригующа, сколь и аморальна: надо бы позвонить в полицию, но она вместо этого идет на работу, отрывается на дискотеке…

---

Она нарезала из теста кружочков, сделала в них углубления, выложила на металлический противень, помазала яйцом и наполнила вареньем.

– Глянь, у тебя рука дрожит, – заметила Ланна.

Я поглядела: и правда дрожит.

Мы поставили ватрушки в духовку. Ланна похлопала в ладоши, рассеивая муку.

– Давай потанцуем, – сказала я.

Ланна выбрала одну из Его пластинок – The Future в исполнении Принца. Наши пальцы следовали за модуляциями голоса, подхватывая тему, сплетаясь и расплетаясь, взлетая вверх. Бедра и животы колыхались, передавая угасание звука. Ноги двигались то под ударные, то под ломаный припев. Затем мы с Ланной, дурачась, вальсировали под оркестр. Попробовали изобразить танго.

Ланна поставила мой диск – пластинку РМ Dawn, исполнявшего Set Adrift On Memory Bliss из альбома Of The Heart, Of The Soul And Of The Cross: The Utopian Experience. И все выделывала дум-да-да-да-да. Мы исполнили медленный танец, и Ланна сказала:

– Пожалуй, диван разложу.

Диван я разложила сама, принесла чистые простыни из бельевого шкафа. Ланна немного приглушила звук.

Когда она укрылась одеялом, я напомнила:

– А духовка? Я ее выключила.

– Съедим их на завтрак, – зевнула Ланна.

– Спи, спи.

Я улеглась в спальне. Тихонько звучала The Beautiful в исполнении РМ Dawn. Немного спустя в дверях появилась Ланна.

– Морви, у меня с головой беда, – пожаловалась она, залезая под одеяло.

– Так-то лучше. Не люблю спать одна.

– М-м-м, – протянула она.

Ланна повернулась, и ее дыхание обдало теплом мою ключицу. Она положила на меня одну руку, другую просунула снизу. Потом мы лежали на спине, и мой рот ощущал мягкость ее шеи, пахнущей мукой.

– Ланна, – прошептала я.

– Что?

– Счастливого Нового года!

Она приподнялась на локтях и проговорила в темноте:

– Ага, счастливого Нового года, сладенькая! – Помолчала и добавила: – Спасибо, Морверн. – Она засунула пальцы себе в рот – всегда так засыпала. Вскоре заснула и я.

Все шло как обычно, пока не настало время открыть чердачные окна. На порт накатила настоящая жара. В день сдачи экзамена по вождению пришли месячные. Начинался сезон, и во всем Комплексе распахнулись окна, заполоскались на ветру занавески. Малыши возились с ведерками воды на обочине. Даже карабкаясь вверх по скалам, я слышала, как по Комплексу раскатывает урча фургон мороженщика. Забравшись совсем высоко, можно было полюбоваться на море, синее-синее ближе к берегу, а дальше, у островов, зеленоватое.

На неделе я брала с собой пляжную сумку, чтобы в обеденный перерыв, надев короткое платье и солнцезащитные очки, гулять вдоль дамбы, лакомясь замороженным соком или фруктами, тиснутыми из холодильника. Некоторым девушкам из магазинов, где нет раздевалок, приходилось тащиться домой, в Комплекс и там влезать в блузу и короткую юбку ради удовольствия с полчаса пофасонить группками в солнцезащитных очках на оживленной эспланаде. Толпы конторских парней и работяг подпирали ограждение набережной – пиджак долой, рукава закатаны, в руке банка сока. Они разглядывали проходящих девушек – продавщиц и отдыхающих. Местных девиц парни знали наперечет и горячо обсуждали, кто из них еще скромница, а кто объезженная кобылка. Если только речь не шла о чьей-нибудь сестре – тогда разговоры умолкали. Парни назначали встречи у первой, второй или третьей скамейки на лестнице Иакова. Спорили о том, какая скамья стоит выше, откуда лучше вид на бухту. С первой только и любоваться, что на трубы винокурни.

Я перебывала на всех скамьях, на верхней частенько обжималась, вдыхая запах хмеля, который становился тем гуще, чем дальше чужие руки забирались под юбку.

После закрытия магазинов, когда жара спадала, девушки, фасонившие в обед, поднимались к Комплексу в униформе или утренней одежде, а летние туалеты для обеденного променада несли с собой в пакетах.

Наплевав на месячные, я надела короткое платье и чулки, благо экзаменовать меня должен был не Рэмрейдер. Чтобы убрать жирный блеск на лбу и носу, я наложила тонкий слой матовой тональной основы, а сверху – немного легчайшей полупрозрачной пудры.

Экзаменатор ожидал меня у муниципального здания.

– Неплохой денек, да?

– Пройдемте, пожалуйста, к транспортному средству, – изрек парень.

В машине он проверил остроту моего зрения, попросив прочитать чей-то номерной знак. Говорил как по писаному.

Продемонстрировав ему, что умею пользоваться зеркалом, я сделала круг по вокзальной площади. Перешла на более высокую передачу, поглядывая в зеркало при обгоне и стараясь облизывать губы – чтобы помада блестела – незаметно для него.

Мягко сбросив скорость у Залов Собраний, я миновала «Золотую милю», Сент-Джонз-сквер, супермаркет – на работе я сегодня взяла выходной. Выполнила поворот в три приема у гольф-клуба. На обратном пути парень засыпал меня советами, затем хлопнул по приборной панели. Я вжала ногу в тормоз, остановив машину без намека на занос.

Знак «уступи дорогу» на перекрестке, включаем правый поворотный сигнал у «Западни» и левый – у «Кале ониан», огибаем угол и штурмуем подъем под «причудой».

У верхней площадки лестницы Иакова я резко замедлила ход. Две собаки занимались этим посреди дороги.

– Объезжайте… препятствие! – скомандовал экзаменатор.

Легко сказать: никакого пространства для маневра, а псы, которых, похоже, заклинило, даже не думают уступить дорогу.

– Подайте звуковой сигнал и объезжайте препятствие, пожалуйста.

Я посигналила. Собаки неловко попятились. Я дала газ и переключилась на вторую передачу. Свернув вправо у пристанища Курис Джин, покосилась на парня. Он ухмылялся. Мы оба едва сдерживались, чтоб не покатиться со смеху, поэтому он проговорил успокаивающе:

– Просто продолжайте движение. У вас очень хорошо получается.

Попробуй дождись такого от экзаменатора. Дело ясное: права, считай, у меня в кармане, вот получу их и уеду из порта навсегда. Я не смотрела в его сторону, когда он произнес те слова, но видела, что он оценил кремовость кожи под тонкими черными чулками. Нормальный парень.

Я вывернула за угол на Бернбанк-Террас. Отсюда была видна телефонная будка внизу, возле моего дома, глядящего в дневное небо проемами распахнутых чердачных окон.

Доска с прищепкой, на которой писал экзаменатор, дернулась и стукнула о приборную доску. Я привстала, нажав на тормоза и выключив сцепление, шины громко взвизгнули, мотор задрожал и заглох, а платье мое задралось.

На крыше работали люди в оранжевых куртках.

Я отстегнула ремень безопасности, выскочила из машины, одернула задравшееся платье. Сзади сигналил автомобиль. Экзаменатор наклонился и включил аварийные огни; он так и впился в меня глазами.

– Провалила, да? Простите. Меня укачало. Мне нужно идти, – пискнула я и понеслась к двери кратчайшим путем.

Парень вылез из машины и окликнул:

– Подождите!

Я ринулась вверх по лестнице, кое-как вставила ключ в замочную скважину и открыла дверь. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы запереть ее за собой. Кто его знает, этого экзаменатора. Вдруг увязался следом, чтобы выяснить, какого черта я сбежала.

Я приволокла с кухни табурет, взгромоздилась на него и отомкнула висячий замок на крышке люка. Откинула ее крюком, вытянула лестницу и отпихнула ногой табурет. Чулки порвались, когда я взбиралась наверх стукаясь голенями о ступеньки. Наверху воняло. Я распустила храповики. Его тело на подставке поплыло вниз, удаляясь от сияющей голубизны в проемах открытых чердачных окон. Чертыхаясь, я рывками стянула через голову платье. Вспрыгнула на подставку модели и встала на цыпочки, так что могла б запросто поцеловать Его в лоб, но вместо этого высунулась в проем окна. Люди в оранжевых куртках латали шифер у соседнего дымохода. Они, должно быть, и не приближались к чердачным окнам. Я спрыгнула, спустилась вниз и принесла из спальни простыни. Снова вскарабкалась наверх и обернула Его простынями, затем опустилась на колени и заплакала – из-за проваленного экзамена по вождению. Домофон гудел уже несколько минут, а я все рыдала и рыдала, стоя на коленях, затем переоделась и отправилась в город, в скобяную лавку.

Я запила таблетку стаканом «Реми Мартен» и большим глотком «Хайнекен». Боль внизу живота утихала, когда я шагнула, совсем голая, из темноты в сияние зеркальной лампы над ванной. В руках держала новый разделочный нож и садовую пилу. Опустилась на колени и надела перчатки.

Я мало что разбирала, потому что надела очки для плавания с красными фильтрами. Волосы убрала под резиновую купальную шапочку цвета сырого мяса. Надела на нос зажимы для плавания, привязанные к флуоресцентной резинке. Голый живот был перетянут клепаным ремнем, на котором крепился плеер. Наушники приклеены к ушам скотчем.

Я записала подходящий сборник:

Отделив болтающуюся кисть, я принялась за первую руку. Цветные фильтры очков лишали происходящее всякой связи с реальностью, запаха я не чувствовала благодаря зажимам для носа, которые еще пригодятся Ланне на отдыхе. Всего-то и дел: отделить конечности, обернуть несколькими слоями двойной пленки и абсорбирующей дерюги, перетягивая раз за разом полосками плотной посылочной ленты. Крови было немного, пока я не надавила чересчур сильно на одно место. Из пустой вроде бы вены забил фонтан, темная влага заструилась по моим грудям и животу, капая на ляжки. Я не стала заморочиваться с гигиеническими тампонами, и моя собственная кровь тоже стекала по ногам. Капли падали на газету, смешиваясь с Его кровью, пока я трудилась.