Герберт Циргибель - Время падающих звезд

• Название: Время падающих звезд
• Автор: Герберт Циргибель
• Жанр: Научная Фантастика

"Время падающих звёзд" — это любовно-фантастический роман, написанный с полной серьезностью. В нем ирония граничит философскими рассуждениями, техническими подробностями. Увлекательный сюжет не даст читателю заскучать.

Герой книги — Ганс Вайден, художник, типичный житель Германской Демократической Республики, попавший в необычные обстоятельства. Его похищают инопланетяне, и он попадает на другую планету, находит там свою настоящую любовь.

---

В моем нетрезвом состоянии вдруг словно перевернулось моя «Я». В моей голове упоительно пронеслось: у тебя есть раб, говорящая машина. Самокритика и внутренняя цензура, которые держали под контролем нравственное сознание, уснули.

— Ты слышал, Фритц, что отец сказал о своем преданном Синалабе? — спросил я.

— Я это слышал.

— И ты знаешь также, что должен меня слушаться?

— Я знаю это.

— Итак, ты будешь делать все, что я тебе прикажу?

— Да.

— Тогда полезай в печь и сожги себя.

Он не сдвинулся с места.

— Ты не понял моего приказа? — с угрозой спросил я. — Или твой приемник вдруг забарахлил? Ты должен лезть в печь! На Земле тысячи были сожжены заживо, и это были люди…

Стеклянная голова Фритцхена вдруг стала огненно-красной. Испуганно я отступил на шаг назад, будучи уверенным, что он в любой момент должен взорваться. Его голос прозвучал несколько более ясно, когда он возразил: «Ты отдал противоречивый приказ. Мне не разрешено, уничтожать самого себя.»

Старик, жуя луковицу, перевел для себя этот диалог.

— Отвратные создания, — закряхтел он, — мои рабы были более полноценными. Они не решались высказывать собственные мысли. Мой старший надсмотрщик знал искусные методы, сломить упрямство этих тварей. Этому вот плетка не поможет, потому что у него нет никаких ощущений…

Когда старик упомянул своего раба, мое настроение переменилось. Его самонадеянная манера, его невоздержанное молчание в воспоминаниях о временах тирании уже порядком надоело мне. Теперь я думал, что пришел в себя, решил проучить его.

— Успокойся, Фритц, — сказал я, — я только хотел проверить твою разумность. Ты правильно отреагировал. Теперь кое-что другое. Сбрось горшки и бокалы с полки.

И снова его голова окрасилась на мгновение. Когда старик понял смысл моего мое поручения, он начал вопить.

— Как ты можешь отдавать такие приказы? Вино замутило твой рассудок, твой раб смышленее тебя…

Я больше не сказал ни слова, и Фритцхен не мог приступить к переводу. Оставьте же вы все меня в покое, подумал я и поковылял в сторону выхода.

В саду толклись. Я распугал их и лег на траву. Вальди подскочил ко мне, хотел поиграть со мной.

— Исчезни, такса — крикнул я. — Здесь ты разрушитель, чуть было не сбил спутник со своей орбиты. Самое позднее через семь дней мы полетим обратно, затем ты снова сможешь гулять со своим хозяином…

Я чувствовал себя усталым и разбитым. Вино и еда не укладывались в моем желудке, жареный картофель словно камень лежал в желудке. Никогда, поклялся я себе, и больше ни капли вина…

Я долго не мог уснуть, потому что все еще было светло, когда меня разбудил пронзительный крик. Еще окончательно не пришедший в себя, я прислушался. К лаю Вальди примешался болезненный жалобный стон. Он исходил из гончарной мастерской. Печь, передернуло меня, он был пьян, спалит себя или еще хуже. Я вскочил.

Странная картина предстала передо мной в мастерской. Я сначала подумал, что это забава. Старик стоял перед своим гончарным кругом словно перед алтарем и испускал при этом непонятные звуки. Картина была настолько жалостливой и одновременно смешной, что мне пришлось удержаться от того, чтобы громко не засмеяться. Когда я подошел ближе, я понял, что произошло. Будучи в состоянии опьянении он попытался вылепить новый кувшин. При этом его длинная борода попала во вращающуюся часть, которая намотала его мужскую красу словно веревку. Боль поставила старика на колени. Не в состоянии двинуться с места, он прижал свое перепачканное глиной лицо к кругу и стонал. Он выглядел так, словно молился. Фритцхен безучастно стоял рядом — для него такое странное поведение непонятным.

Я осторожно прокрутил круг назад и освободил его из неловкого положения. В переводе Фритцхена оставались лишь обрывки цепочки ругательств и проклятий, для которых в моем языке не нашлось эквивалентов. «адская пучина… лунная гадость загаженная в квадрате… Лучше бы меня сожрали гиены и выбросили мои кишки во Вселенную…»

Его ужасные проклятья утихли, когда он оглядел отхваченный кусок гордой, седой, склеившейся из-за глины бороды. У него на глазах выступили слезы. Мне стало его жаль. «Борода вырастет, папочка», попробовал я утешить его.

— Столетия со мной не случалось большего несчастья, — причитал он, — такой бороды не было даже у верховного жреца Кханаллураба. Посмотри на это свинство, по меньшей мере пятнадцать сантиметров оторвано. О, я несчастный, о Нергал, Мардук и Непул!

— Здесь нет правил техники безопасности, — объяснил я, — ты должен впредь забрасывать бороду на плечи. Сейчас остается только одно, я ровно обрежу снизу бахрому, после чего она будет выглядеть так, как раньше.

— Проклятье моих предков настигло меня», жалуясь кричал он, «никогда больше она не будет так великолепно выглядеть. Попытайся, сын мой, я доверяюсь немилосердной судьбе. Но будь осторожен, спаси, что ещё можно спасти…

Фритц помог мне с операцией. Старик жалобно наблюдал за тем, как я пытался облагородить непослушную бороду бритвой.

— Судьба жестока ко мне, — закряхтел он, после того, как первый шок прошел.

— Я считаю, что борода выглядит теперь лучше, чем прежде. Сейчас она современнее.

— Ты говоришь это серьёзно?

— Совершенно серьезно, отец. Пропорции сейчас более гармоничны. Это молодит тебя. Только подумай: просто отпустить бороду, это каждый может. Искусство как раз и состоит в том, чтобы поддерживать ее правильную длину. Сейчас это вышло.

Он взглянул украдкой на кончик бороды.

— Ты думаешь? Я жду с нетерпением, что скажет на это моя дочурка.

Его борода больше не интересовала меня, моя нечистая совесть дала знать о себе. Я сказал Фритцу: «Скажи отцу, что мне жаль за случай с горшками. Я еще хочу сказать тебе, что с твое стороны было разумно, не разбивать их…»

Старик благосклонно принял мои извинения к сведению. Он похлопал меня по плечу.

— Завтра мы продолжим обучение, я сделаю из тебя заправского гончара. Сейчас уже пора спать, снаружи уже смеркается, куры уже ползают.

Постепенно гаснущий свет впервые вызвал рефлекс и у меня. Я начал зевать, последовал за стариком в комнату. Он был прав, думал я, пару дней, которые я еще пробуду здесь, я должен использовать. До полудня я буду работать в мастерской, после полудня рисовать и вести дневник. Жаль каждый час, который тратится понапрасну…

XIII

Я хотел спать, но все же не мог успокоиться. У меня болела голова, перенапрягшийся желудок выделял излишнее количество кислоты. Я ворочался туда-сюда, не обретая наслаждения сном. Что, если Ме действительно отправит обратно нас троих? Ее можно было выдать за торгового представителя из Багдада — но где взять паспорта? Мои проблемы заботили меня еще в состоянии полусна. Затем меня разбудили приближающиеся шаги. Щурясь от усталости, я смотрел на штору, увидел как вошла Ауль, и долгое время не знал, относилось ли явление к сну или реальности.

Ауль поставила на стол большую прозрачную вазу. Затем она положила рядом мешочек и повернулась ко мне.

— Добрый день, космический странник», поприветствовала она меня. «Мой лунный человек наконец выспался?

Я был еще слишком уставшим, чтобы отреагировать на ее приветствие. Я также ощутил головную боль и неприятное давление в области живота. Она склонилась надо мной, хотела поцеловать меня. Когда ее лицо было уже совсем близко, она сделала шаг назад, растерянно посмотрела на меня.

— От тебя несет, — сказала она рассерженно, — от тебя пахнет вином и луком. Отец подбил тебя к спиртному. Я должна была заранее догадаться, его нельзя оставлять одного ни на день. И ты принимаешь в этом участие — постыдился бы.

— Еще что-нибудь? — сонно пробурчал я. — Ну что, урок морали закончен? Ты говорила с Ме? Или же ты докладывалась верховному жрецу?

— Тебе не нужно постоянно повторять глупости за отцом. Выглядишь хмурым. Ты много съел и выпил?

— Ничего, пойдет. Курицу, два килограмма жареного картофеля с луком и яйцом. Вдобавок два или три литра вина…

— О, бессмертный Ме, — простонала Ауль. Она взяла маленький кувшин, наполнила его водой и вылила в него содержимое ампулы. «Выпей это», приказала она.

— Зачем?

— Это поможет тебе.

— Я не хочу, — сказал я упрямо, — я не чувствую себя больным.

Ауль поставила кувшин обратно и со злостью направилась к столу. Там она вынула что-то блестящее из мешочка и бросила в вазу.

— Что за камни ты постоянно кладешь в вазы? — спросил я. — Ты это уже очень часто делала. Это специальное удобрение для цветов?

— Это просто красивые камни, — ответила она расстроено, — углерод, не более того.

Сверкание камней быстро поставило меня на ноги. Углерод — алмазы и рубины! Создателям «Квиля» ничего не стоило производить подобные самоцветы под высоким давлением в вакууме. Ауль высыпала содержимое мешочка на стол. Это действительно были отшлифованные алмазы, некоторые размером с куриное яйцо. В это кучке были еще маленькие геометрические фигурки из блестящего матового металла, пирамидки, додекаэдры, кубики из чистого золота.