Лавейл Спенсер - Горькая сладость

• Название: Горькая сладость
• Автор: Лавейл Спенсер
• Издательство: АО Издательство «Новости»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7020-1014-0

После трагической гибели мужа Мэгги впадает в глубокую депрессию. По совету врача она возвращается в город детства, где когда-то была счастлива, и встречает там свою первую любовь. Старое чувство вспыхивает с новой силой. Но Эрик Сиверсон женат. Путь к счастью оказался долгим. Но они оба одолели его во имя своей любви.

Истинная любовь не знает преград. Ей не страшны ни боль разлук, ни людская молва, ни изощренное коварство соперницы. Мэгги Стерн и Эрику Сиверсону пришлось до дна испить горькую чашу испытаний, выпавших на их долю, чтобы обрести, наконец, долгожданное счастье. «Горькая сладость» — классическая книга о любви, по стилю и сюжету напоминающая произведения Франсуазы Саган.

---

— Я слышала... — сказала она, — я думала, что можно обратиться к другу.

Все укрепления Мэгги рухнули, как крепость под канонадой. Серебряные ложки и вилки со звоном упали на пол, а сама Мэгги упала в объятия Бруки, рыдая, как пятилетний ребенок, разбивший колено.

— О, Бруки! — стонала она.

Бруки крепко прижимала ее к себе, сочувствуя ей всем сердцем, и Мэгги стало от этого немного легче.

— Почему ты не пришла ко мне? Я так за тебя волновалась. Я думала, это из-за того, что я чем-то тебя обидела. Думала, может, ты недовольна работой Тодда, чего только я не передумала! Мэгги, ты одна с этим не справишься. Разве ты не знала, что можешь на меня рассчитывать?

— О, Бруки! — Мэгги продолжала рыдать, но это уже были слезы облегчения. Она прижималась к Бруки, и плечи ее тряслись. — Я так боялась поделиться этим с кем-нибудь.

— Боялась меня? Ты давно знаешь старушку Бруки?

— Я зз-знаю, — сказала Мэгги, всхлипывая.

— А ведешь себя как маленькая.

— Я дд-достаточно взрослая, чтобы вв-все понимать, а я вв-ведь верила ему. — Мэгги едва могла говорить, слезы душили ее.

— Ну значит, ты ему верила, — повторила Бруки.

— Он сс-сказал, что жж-женится на мне, как только получит раз-раз... — Слова утонули в рыданиях, наполнивших кухню, подобно заунывным завываниям волынки.

Бруки похлопала Мэгги по спине.

— Выскажи все, что у тебя наболело, а потом мы сядем и поговорим с тобой, и тебе станет легче.

— Я никогда, никогда не буду чувствовать себя лучше.

Бруки любила Мэгги и возразила с улыбкой:

— Нет, ты обязательно будешь чувствовать себя лучше. Высморкайся, вытри глаза, а я приготовлю тебе чай со льдом. — Она посадила Мэгги на стул и подала ей две салфетки. — А ну-ка опорожни свои сопелки и вздохни свободно.

Мэгги покорно последовала приказу, пока Бруки наливала воду и исследовала содержимое буфета. Мэгги пила чай с лимоном, и постепенно к ней возвращалось самообладание. Теперь она изливала свои чувства, ничего не опуская, рассказывала о своей боли, разочаровании, своих ошибках. Это был долгий и очень горький монолог.

— Я чувствую себя такой доверчивой легкомысленной дурой, Бруки. Ведь я не только верила ему, я была убеждена, что не смогу больше забеременеть. Когда я об этом рассказала Кейти, она прочитала мне целую лекцию. Мне стало так стыдно, что хотелось умереть. Потом она начала орать, что никогда не будет считать «моего ублюдка» своим братом или сестрой. А потом собралась и уехала к матери. А мать... я даже вспоминать не хочу, как она прошлась по мне. Но, правда, я заслужила все это.

— Ну, кончила? — сухо спросила Бруки. — Теперь я кое-что добавлю. Начнем с того, что я всю жизнь знаю Эрика Сиверсона, он не такой мужик, который может сознательно обманывать женщину. А что касается Кейти, она еще слишком молода, чтобы понять. Понадобится время, чтобы она привыкла к этой мысли. Когда ребенок родится, она изменит свое отношение. Ну а Вера... Воспитывать мать — дело вообще трудное.

Мэгги слегка улыбнулась.

— А ты совсем не дура, — покачала головой Бруки. — Да я и сама бы так думала, если бы у меня были приливы и нарушения циклов.

— Но люди будут говорить…

— Насрать на людей. Пусть болтают, что хотят. Те, кто понимает, будут снисходительны к тебе.

— Бруки, посмотри на меня. Мне сорок лет, и ребенок незаконный. Нельзя беременеть в моем возрасте. Я слишком стара, чтобы быть матерью. Есть риск, что родится дефективный ребенок. Что, если...

— Да брось ты. Посмотри на Бэт Мидлер и Глен Клос — у обеих первый ребенок появился после сорока — и никаких проблем.

Решительная поддержка Бруки сыграла свою роль. Мэгги приподняла голову и спросила:

— Да?

— Да. Знаешь, что будет? Самые нормальные роды. Тебе нужна помощь? Я давно стала специалистом по этим вопросам.

— Спасибо за предложение, но папа уже собирается это сделать.

— Твой папа!

Мэгги улыбнулась:

— Мой милый папочка.

— Хорошо, молодец. Ну если произойдет что-нибудь непредвиденное, и он не сможет помочь, сразу зови меня.

— О, Бруки, — сказала Мэгги грустно, но уже с надеждой. Самое худшее миновало. Буря улеглась. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Именно эти слова исцелили Мэгги. Вернули ей самоуважение и позволили увидеть происходящее не в таком мрачном свете. Они сидели за кухонным столом, положив локти на столешницу с громоздившейся посудой, ложками, вилками — результат нервной деятельности Мэгги, и она спокойно сказала:

— А ведь мы никогда не говорили этого друг другу.

— Пожалуй, ты права.

— Ты думаешь, нужно повзрослеть, чтобы спокойно говорить такие слова?

— Может, и так. Надо ведь еще додуматься до того, что лучше сказать, чем промолчать.

Они улыбнулись, понимая, как в этот момент близки друг другу.

— Знаешь, Бруки. — Мэгги крутила в руках стакан и, казалось, изучала охлажденный льдом чай. — Моя мать никогда не говорила мне ничего подобного.

— О, дорогая! — Бруки взяла ее руку.

Подняв озабоченный взгляд на подругу, Мэгги позволила себе поддаться той пугающей пустоте, которая осталась в ее душе после разговора с Верой. Ее воспитывали истовой христианкой. Все, начиная с коммерческих телепрограмм и кончая картинками на поздравительных открытках, вдалбливали одно: нелюбовь к родителям — тяжкий грех.

— Бруки, — сказала она торжественно, — я хочу кое в чем тебе признаться.

— Твоя тайна — моя тайна.

— Я думаю, что не люблю свою мать.

Твердый взгляд Бруки встретил печальный взор подруги. Бруки, успокаивая, взяла Мэгги за руку.

— Вопреки твоим ожиданиям, это меня не пугает.

— Я должна была бы мучиться совестью по этому поводу...

— А что такого сверхценного в чувстве вины, и почему мы должны мучиться в такие ответственные моменты, как этот?

— Но я очень старалась любить ее, а в ответ — ничего, абсолютно ничего. Я знаю, что так думать слишком эгоистично. Любовь не строится на расчете: ты мне — я тебе.

— И где же ты об этом вычитала? На поздравительной открытке?

— Ты не считаешь меня выродком?

— Мое отношение к тебе ты давно знаешь, а сейчас я считаю тебя очень сильно обиженным человеком.

— Так и есть. О, Бруки, именно так. Ведь это мать должна сейчас держать меня за руку и утешать, а не ты. Разве я не права? Я имею в виду... если бы Кейти забеременела, то я никогда не отвернулась бы от нее. Я бы сразу бросилась к ней и постаралась скрыть свое разочарование, потому что за последние пару лет многое поняла. В частности, я поняла, что даже очень любящие люди порой разочаровывают друг друга.

— А вот теперь ты говоришь разумные слова. Я тоже так думаю. Это очень похоже на правду.

— Когда я переезжала сюда, то надеялась, что у меня появился шанс наладить отношения с матерью, сделав их если и не сердечными, то, по крайней мере, приемлемыми. У меня всегда было ощущение, что она еле терпит меня, а теперь... что ж, теперь она ясно дала понять, что ничего доброго от нее ждать не приходится. Бруки, мне даже жалко ее, она такая холодная, такая... закрытая для всего, связанного с вниманием и заботой. Я очень боюсь, что Кейти станет ее копией.

Отпустив руку Мэгги, Бруки налила им по новой чашке чая.

— Кейти еще слишком молода и впечатлительна, а судя по тому, что я видела (как она общается с Тоддом), о ее холодности можешь не беспокоиться.

— В этом смысле, да. — Мэгги размазывала по столу мокрое пятно от стакана. — И это еще одна тема, которую я хотела обсудить с тобой. Она... ну, я думаю, они...

Взглянув на Бруки, Мэгги увидела, что та усмехается.

— Ты хочешь сказать, они находятся в интимных отношениях?

— Ты тоже это заметила?

— Все, что мне надо было замечать, это время, когда он возвращается по ночам, и как он пожирает свои завтраки, чтобы вырваться к вам и встретиться с нею.

— Все получается так неловко. Я... — И снова Мэгги запнулась, не находя подходящих случаю приличных слов.

Бруки снова пришла ей на помощь.

— Ты не знаешь, как предупредить свою дочь о мерах предосторожности, когда сама оплошала и неожиданно для себя забеременела?

Мэгги грустно и виновато улыбнулась в ответ.

— Именно так. Я могла только молча наблюдать, не смея ничего сказать ей — все выглядело бы слишком фальшиво.

— Можешь не беспокоиться. Я и Джинни переговорили с Тоддом.

— Вы предупредили его? — Глаза Мэгги расширились от изумления.

— Это Джинни. У меня с ним уговор: с девочками беседую я, а он — с мальчиками.

— И что ответил Тодд?

Бруки безразлично отмахнулась:

— Он сказал: «Не беспокойся, все будет о'кей, па».

Лица обеих женщин просветлели, и они засмеялись. Они попивали чай, беседуя о родительских заботах вперемешку с воспоминаниями о своих сексуальных отношениях. Наконец Мэгги сказала: