Лавейл Спенсер - Горькая сладость

• Название: Горькая сладость
• Автор: Лавейл Спенсер
• Издательство: АО Издательство «Новости»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7020-1014-0

После трагической гибели мужа Мэгги впадает в глубокую депрессию. По совету врача она возвращается в город детства, где когда-то была счастлива, и встречает там свою первую любовь. Старое чувство вспыхивает с новой силой. Но Эрик Сиверсон женат. Путь к счастью оказался долгим. Но они оба одолели его во имя своей любви.

Истинная любовь не знает преград. Ей не страшны ни боль разлук, ни людская молва, ни изощренное коварство соперницы. Мэгги Стерн и Эрику Сиверсону пришлось до дна испить горькую чашу испытаний, выпавших на их долю, чтобы обрести, наконец, долгожданное счастье. «Горькая сладость» — классическая книга о любви, по стилю и сюжету напоминающая произведения Франсуазы Саган.

---

В первый же день работы с Кейти ей стало ясно, что поддерживать дисциплину, когда исполнитель — твоя собственная дочь, задача чрезвычайно трудная. Это по сути те же самые сложности, с которыми сталкиваются родители, обучающие своих детей игре на фортепиано, — дети не воспринимают их указания всерьез и исполняют с неохотой.

— Я отлучусь на минутку.

— Ты считаешь, что я должна стирать пыль с мебели каждый день?

— Слишком жарко, чтобы вымыть сразу три ванны!

Хотя лениво-выжидательная позиция Кейти и провоцировала Мэгги, она сдерживала себя в надежде уменьшить нарастающее противостояние с дочерью.

На третий день после приезда Кейти ее пассивность послужила причиной очередной неприятности. Она засовывала грязное белье в холщовый мешок для прачечной, и в это время под окном взревела косилка, за рулем которой сидел по пояс обнаженный молодой человек в красных шортах и сандалиях «Nike», надетых на босу ногу.

— Кто это? — спросила Кейти, перебегая от окна к окну в попытке рассмотреть парня получше.

Мэгги выглянула во двор.

— Это сын Бруки.

— Он косит наши газоны?

— Я наняла его подсобным рабочим. Он приходит два раза в неделю, чтобы делать тяжелую работу: косить, подстригать кусты, чистить пляж и вывозить мусор.

Кейти напряженно всматривалась в парня, упираясь лбом в стекло, когда косилка исчезала из поля зрения.

— Ого, а он крутой!

— Хороший парень, — согласилась Мэгги.

Все оставшееся утро Кейти посвятила борьбе с пылью, используя любую возможность выйти из дома: вытряхивала коврики, подметала крыльцо, выносила отбросы в мусорный контейнер, расположенный за гаражом. Она закончила уборку в рекордное время и, скатившись по лестнице вниз, задыхаясь, остановилась перед матерью, сидевшей за письменным столом в своей комнате.

— Я отдраила все три ванны, сменила постельное белье, подмела комнаты и гостиный зал и даже протерла подоконники. Можно мне теперь уйти?

Они договорились, что Кейти будет работать ежедневно до двух часов, после чего наступает очередь Мэгги: кто-то постоянно должен быть на месте на случай появления гостей. В течение первых двух дней Кейти управлялась со всеми своими обязанностями ровно к двум часам, сегодня же все было кончено в четверть первого.

— Иди, конечно, но мне надо закупить продукты в бакалее, поэтому возвращайся к трем.

Кейти пулей понеслась к гаражу и уже через минуту появилась во дворе в белоснежных шортах, в кепке с большим козырьком, накрашенная и с аккуратно заплетенной французской косичкой. Тодд ссыпал скошенную траву в черный пластиковый мешок.

— Давай я подержу мешок, — крикнула Кейти, подходя к парню.

Тот обернулся, выпрямился и ответил:

— Привет!

Вот это да! Ну и фигура. Черная копна волос и лицо, которое, наверное, заставляет остановиться любую девчонку. Его тело и лоб блестели от пота, а на голове была белая повязка.

— Привет, ты сын Бруки?

— Ага, а ты, наверное, дочка Мэгги?

— Меня зовут Кейти, — сказала она, протягивая руку.

— Меня — Тодд. — Он ответил жестким рукопожатием грязной руки.

— Уже знаю от мамы.

Она держала мешок, в который Тодд ссыпал траву. Стоя рядом с ним, она уловила запах лосьона для тропического загара, смешанный с ароматом свежеско-шенной травы.

— Я уже видел тебя издали, — сказал он, косясь на неприкрытую часть ее талии.

— Я помогаю матери с уборкой гостиницы.

— Значит, ты будешь здесь все лето?

— Ага, но осенью я вернусь в Нортвестерн. Начнется второй семестр.

— А я в сентябре ухожу в армию, в воздушные силы. Спасибо, — сказал он, забирая у нее мешок, и наклонился, чтобы поправить травосборник косилки.

Стоя над ним, Кейти изучала его потную загорелую спину, выступившие бугорки позвонков и черные завитки у основания шеи.

— Ты знаешь, что наши матери — подруги с раннего детства.

— Да, я думаю, мы слышали одни и те же рассказы об их молодости.

— Ты имеешь в виду Школьное Наказание?

Он взглянул на нее, и они рассмеялись. Ей понравились морщинки, появившиеся на его смеющемся лице. Тодд выпрямился и вытер руки о шорты. Будто бы заинтересовавшись видом озера, оба посматривали друг на друга, стараясь сделать это как можно незаметней.

— Ну, не буду мешать тебе работать, — неуверенно сказала Кейти.

— Да, сегодня мне надо выкосить еще один участок.

Она обернулась и заметила, что его глаза прикованы к неприкрытой части ее живота. Он испуганно отвел взгляд. Они заговорили одновременно:

— Я буду...

— Где ты...

Бросив быстрый взгляд не девушку, Тодд сказал:

— Сначала ты.

— Я хотела спросить, где здесь гуляют ребята...

— А я хотел сказать, что кончу работу часам к пяти. Если хочешь, могу захватить тебя с собой на городской пляж и познакомить с местным народом. Я знаю здесь всех, то есть местных, а не туристов, впрочем, и некоторых из них тоже.

Кейти ответила широкой улыбкой:

— О'кей. Договорились.

— После ужина мы часто тусуемся в С-С-Клубе на Мэйн-стрит. У них неплохой оркестр.

— Здорово.

— Я заеду за тобой около шести, идет?

— Идет. Заезжай.

Мэгги сразу же отметила перемену в настроении Кейти. Раздражительность пропала, работая по дому, она что-то напевала и охотно общалась с матерью, а уходя с Тоддом, весело крикнула:

— Гуд бай!

Но в два часа Мэгги отметила, что дочка не пришла, как обычно, мыться в ванную. А на следующий день проспала до десяти, и, чтобы ее поднять, пришлось применить некоторое насилие. Следующие три вечера она снова гуляла с Тоддом и в результате по утрам просыпалась все позже и позже. В воскресенье же Кейти вообще отказалась работать.

— Это единственный свободный день Тодда, и мы хотели пораньше пойти на пляж.

— Как только приберешься — иди, — сказала Мэгги.

— Но... мама!

— Ты бы уже со всем управилась, если бы встала, когда полагается, — отрезала Мэгги.

В последующие дни Кейти все больше и больше времени проводила с Тоддом, что здорово раздражало Мэгги, нет, не из-за того, что она бегает на свидания — Тодд хороший парень, трудолюбивый, расторопный и неизменно вежливый, — а из-за отношения дочери к своим обязанностям. Мэгги не хотелось вновь прибегать к воспитательным мерам, которые она использовала в подростковом возрасте Кейти, выслеживать ее по ночам. Но и позволить Кейти пренебрегать работой в угоду личным прихотям она тоже не собиралась.

Но была и другая причина для беспокойства, которую она не могла предвидеть заранее. Ей самой не хватало уединения. После стольких месяцев полной независимости она приобрела много новых привычек: есть, когда захочется, а не в строго определенные часы, оставлять косметику в ванной и быть уверенной, что вещи окажутся на своих местах, слушать радио по выбранной программе и держать раковину свободной от грязной посуды. Несмотря на то, что у Кейти была своя комната над гаражом, дом перестал быть ее безраздельной собственностью, и, осознав это, Мэгги почувствовала угрызения совести за свою раздражительность. Она в значительной мере вызвана тем, что своим присутствием Кейти положила конец ее вечерам с Эриком Сиверсоном.

Мэгги хотелось с кем-нибудь поделиться, но уж никак не с матерью и не с Бруки, поскольку дочь продолжала встречаться с ее сыном. Ей приснилось, что она ребенок и играет в Красного Роувера в высокой траве газона около школьной стены из желтого кирпича. Зазвенел звонок на урок... и она проснулась. Глядя в потолок, Мэгги тихо лежала и прислушивалась к ночному лягушачьему концерту, когда неожиданно снова раздался далекий звон школьного, нет, определенно не школьного, а корабельного звонка. Далекий настолько, чтобы никого не потревожить, но и не такой, чтобы не быть услышанным. Интуиция подсказала — он! Он зовет ее, звеня в знакомый ей медный колокольчик над дверью кабины на «Мэри Диар».

С колотящимся сердцем она выскочила из постели и стала судорожно шарить в шкафу в поисках одежды, натянула первые попавшиеся под руку шорты под короткую ночную рубашку и взглянула на часы — одиннадцать. В предчувствии встречи сердце стучало еще сильнее. Ночным привидением она проскользнула по холлу к выходу из дома, пересекла прихожую и бросилась по ступенькам между душистыми свадебными венками цветов, развешанными на веревке у крыльца, в направлении темной громады озера, откуда доносился приглушенный гул мотора «Мэри Диар», от которого по поверхности воды шла легкая рябь, дробящая лунную дорожку. Вниз... босиком по росистой траве... под темные ветви тополя. Потом мотор заглох, послышался легкий всплеск волны у причала, шлепанье ее собственных босых ног по настилу, который поддался под давлением пришвартовавшейся лодки.

Он появился как белое видение на призрачной «Мэри Диар» и встретил ее у перил с протянутыми руками, в объятия которых она впорхнула, как заблудившаяся голубка, вдруг обнаружившая свой дом.