Лавейл Спенсер - Горькая сладость

• Название: Горькая сладость
• Автор: Лавейл Спенсер
• Издательство: АО Издательство «Новости»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2000
• ISBN: 5-7020-1014-0

После трагической гибели мужа Мэгги впадает в глубокую депрессию. По совету врача она возвращается в город детства, где когда-то была счастлива, и встречает там свою первую любовь. Старое чувство вспыхивает с новой силой. Но Эрик Сиверсон женат. Путь к счастью оказался долгим. Но они оба одолели его во имя своей любви.

Истинная любовь не знает преград. Ей не страшны ни боль разлук, ни людская молва, ни изощренное коварство соперницы. Мэгги Стерн и Эрику Сиверсону пришлось до дна испить горькую чашу испытаний, выпавших на их долю, чтобы обрести, наконец, долгожданное счастье. «Горькая сладость» — классическая книга о любви, по стилю и сюжету напоминающая произведения Франсуазы Саган.

---

— И что же ты собираешься теперь делать?

— Я хочу жениться на Мэгги, но она утверждает, что во мне говорят железы внутренней секреции, а не рассудок.

Майк засмеялся.

— Да она и сама пока не готова к повторному замужеству. Хочет заняться бизнесом, и у меня нет никаких оснований осуждать ее за это. А ведь она, черт возьми, не заполучила еще ни одного клиента, вложив в этот дом такие деньжищи. Понятно, что она ждет не дождется, когда они начнут окупаться.

— Значит, ты пришел спросить меня, как тебе поступить с Нэнси. Но я не знаю правильного ответа. Тебе очень трудно потянуть с ней еще немного?

— Да, это так по-свински бессовестно. На этой неделе я еле сдерживался, чтобы не объясниться с ней и окончательно разойтись. Но я обещал Мэгги, что потерплю какое-то время.

Подумав немного, Майк сжал плечи брата и сказал:

— Я знаю, что тебе надо сделать. — И, развернув Эрика к грузовичку, добавил: — Давай заправим горючим снегоход и прокатимся. Тебе надо прочистить мозги.

Они были уроженцами Севера, где зима длится не менее полугода. С раннего детства они научились ценить и любить голубизну слепящего на солнце снега, суровую красоту подернутых инеем голых ветвей деревьев, розоватые тени от красных амбаров, затерянных в белом ландшафте.

Они ехали в южном направлении в сторону Ньюпорт Стейт Парк, вдоль береговой линии залива Роули, туда, откуда гавань виделась как громадный снежный лабиринт, а пляж казался снежным перевалом. Водовороты подо льдом замерзшего озера намыли огромные окна чистого льда, который нарастал тяжелыми выпуклостями и в конце концов проваливался в воду под собственной тяжестью, трескаясь на пластины льдин, плавающих в образовавшихся промоинах. Промоины, в которых собирались златоглазки, крохали и американские гоголи, достигали огромных размеров. От столкновения льдин над заливом стоял легкий звон. Держась ближе к краям промоин, плавали белокрылые турпаны, ныряя в поисках еды под воду. Откуда-то издали доносился фальшивенький йодль «О-оуаоуа-уа-уа». С воды взлетела стая птиц с длинными и тонкими хвостами, которые тащились за ними, как гигантские жала насекомых, — летние жительницы Заполярного круга на отдыхе в Дор-Каунти. Они проехали сумак и кроваво-красную свидину, чьи алые ягоды казались россыпью драгоценностей на снегу, и двинулись дальше, под своды цикуты и сосновых веток, в рощицу желтых берез, усыпанных сережками, где чечетки закатили себе настоящий пир. Они поехали по оленьему следу — изысканной цепи отпечатков — к стойбищу оленей и наткнулись на место, где животных кто-то вспугнул, и они опрометью бросились вдоль крутой дюны, высоко выбрасывая копыта и выбивая на бегу фонтаны белого снега, ложащегося кружевными салфетками на нетронутую снежную гладь.

Они вспугнули стайку голубых соек, которые тут же обругали их пронзительными и неприятными голосами, а древесный дятел долго сопровождал их от одного поворота к другому. А потом они обнаружили место ночевки оленьего стада и ручей, из которого недавно пили норка, мышка и белочка.

Они проехали на затянутый льдом водоем неподалеку от озера Мад, где плотина бобра напоминала неопрятную, встрепанную голову с лихо нахлобученной белой шапкой снега.

Оставив позади лес, они надолго остановились на отвесном берегу над островом Кан, любуясь широким горизонтом, который за плоской далью снега казался тонкой и ровной линией, разорванной башнею далекого маяка. Где-то поблизости под шуршанье скользящего льда занудил свою немелодичную ноту поползень. Дятел долбил сухую березу. Далеко, на южном конце Дор-Каунти лихорадочный темп зимнего порта отмечал начало напряженного делового сезона, но это там, далеко, — здесь же царила тишина. И Эрик вдруг почувствовал, как сокровенная сущность зимы проникла в его душу.

— Я подожду, — спокойно решил он.

— Мне тоже кажется, что надо подождать.

— Мэгги тоже пока не знает, чего же ей хочется.

— Но если ты начнешь с ней все сначала, тебе надо немедленно порвать с Нэнси.

— Я так и сделаю. Обещаю тебе.

— Принято. Тогда едем домой.

Январь набирал силу. Эрик ничего не говорил Нэнси и выдерживал свое обещание не звонить Мэгги, хотя скучал по ней порой до холода в животе. В начале февраля они с Майком поехали на спортивные состязания в Чикаго, где арендовали выставочный стенд, распространяли спортивную литературу, намечали перспективных заказчиков и заключали контракты на следующий рыболовный сезон. Это были долгие и утомительные дни, когда им приходилось так много беседовать с людьми, что першило в горле, выстаивать на ногах до ломоты в суставах, питаться хот-догами из буфета выставочного зала и спать в убогих комнатенках второразрядных гостиниц.

Когда Эрик вернулся в Рыбачью бухту, дом был пуст. Записка от Нэнси сообщала о ее распорядке на неделю. Для связи с внешним миром оставался только телефон. Десятки раз он перебарывал искушение подойти к аппарату, снять трубку и набрать номер Мэгги. Просто для того, чтобы рассказать ей о снеге, о заключенных им контрактах, о своих планах на неделю — о всех тех вещах, которые мужчина обсуждает со своей женой. С трудом, но ему удавалось сдерживаться.

Однажды, отправившись в город за почтой, он увидел Веру Пиерсон. День был ветреный, и та спешила, наклонив голову и прикрывая рот шарфом. Заметив, что кто-то направляется к ней с другой стороны улицы, она быстро взглянула на него и замедлила шаг. Но потом ее лицо замкнулось, она заторопилась и прошла мимо, словно они не были знакомы друг с другом.

На третьей неделе февраля они с Майком посетили водно-спортивное и туристическое шоу в Миннеаполисе. На третий день к стенду подошла очень похожая на Мэгги женщина. Правда, она казалась повыше Мэгги и волосы незнакомки были посветлее, но все же сходство было настолько разительным, что Эрик почувствовал сексуальное возбуждение. Застегнув пуговицу на пальто, он направился к посетительнице.

— Здравствуйте, что вас интересует? Я готов ответить на все ваши вопросы.

— Ничего особенного. Но я бы взяла вашу брошюру для мужа.

— Конечно-конечно. Мы — чартерная фирма Сиверсонов, предлагаем две лодки на Гиллз-Рок в северном Дор-Каунти штата Висконсин.

— Дор-Каунти? Я что-то слышала об этом месте.

— Это к северу от Грин-Бей, на полуострове.

Беседа длилась довольно долго, наконец она вежливо поблагодарила Эрика и попрощалась. Но был момент, когда их взгляды встретились, и, несмотря на то, что они не были знакомы, в них отразилось понимание: не теперь, в другом месте и при других обстоятельствах они бы говорили не о ловле лосося.

Отойдя от стенда, женщина обернулась и улыбнулась ему с тем же выражением карих глаз, как у Мэгги... и та же ямочка на подбородке — сходство преследовало его остаток дня и не давало покоя.

На следующую ночь, выйдя из-под душа и включив телевизор, Эрик присел на край кровати, с мокрыми волосами и полотенцем, туго обмотанным вокруг бедер. Он снял часы с ночной тумбочки — десять тридцать две, — положил их на место и посмотрел на бежевый телефонный аппарат. Интересно, есть ли в Америке хоть одна гостиница, где закупили бы аппараты другого цвета? Он снял трубку и прочитал инструкцию о междугородных звонках. Набрал номер, но передумал и раздраженно бросил трубку на место.

Хорошо зная Эрика, Мэгги догадывалась, что даже такой, по существу, невинный поступок вызовет у него муки совести.

В конце концов, он не выдержал и позвонил. Набрал номер и ждал, чувствуя, как мышцы живота стянулись в тугой узел, словно у боксера на ринге.

Мэгги сняла трубку после третьего гудка.

— Алло?

— Привет.

Молчание. Может, сейчас и ее сердце заходится так же, как мое? И горло перехватило тугой петлей?

— Можешь мне не верить, — сказала она спокойно, — но я знала, что это звонишь ты.

— Почему?

— Сейчас десять тридцать. Я не знаю никого, кто еще мог бы звонить мне так поздно.

— Я поднял тебя с постели?

— Нет. Я разбирала счета по уплате налогов.

— А-а. Может, я тебе мешаю?

— Нет, это все не срочно. Я уже долго вожусь с ними, давно пора отдохнуть от бумаг.

Снова повисло молчание. Потом он спросил:

— Ты сейчас на кухне?

— Да.

Он представил ее себе там, где они сначала поцеловались, а потом любили прямо на полу.

Снова возникло неловкое молчание, из которого, казалось, не было выхода.

— Как у тебя дела? — спросила Мэгги.

— Путанно.

— У меня тоже.

— Я не хотел тебе звонить.

— Я почти надеялась, что тебе это удастся.

— Но сегодня я встретил женщину, удивительно похожую на тебя.

— Может, я ее знаю?

— Нет, вряд ли. Я сейчас в Миннеаполисе, в отеле «Рэдиссон». Мы с Майком... мы работаем на спортивном шоу. Женщина подошла к нашему стенду. Она оказалась поразительно похожей на тебя — твои глаза, подбородок... Не знаю...