Кирилл Шелестов - Пасьянс на красной масти

• Название: Пасьянс на красной масти
• Автор: Кирилл Шелестов
• Издательство: Захаров
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-8159-0627-1

Повседневная жизнь и любовные страсти преуспевающих бизнесменов, политиков и бандитов, хитросплетение политических интриг правящей верхушки, бесшабашные оргии новых русских, их быт и обычаи, — все это описывается Кириллом Шелестовым с блестящим остроумием и несомненным знанием тайных пружин, тщательно скрываемых от посторонних глаз. Изображаемая им закулисная жизнь новой элиты России поражает точностью деталей и убийственным сарказмом...

---

— Ну уж нет! — Я даже вскочил.

— А почему нет-то? — обиделся Храповицкий. — Ты что, ради меня соврать не можешь?

— Я не стану на нее наговаривать! — вспылил я.

— Ну, ладно, — примирительно заметил Храповицкий. — Чего раскричался! Ну, пусть не ты. В конце концов, не так уж важно. В общем, на всякий случай, будь сегодня вечером дома. Я позвоню тебе, расскажу.

И он двинулся к двери. Его походка вдруг стала танцующей. И тут до меня дошло. Нехитрый капкан, поставленный мне Храповицким, заключался в его наглом предложении о том, чтобы источником клеветы на Марину выступил именно я. Он не сомневался, что я не стерплю. И я, конечно, вспылил и попал в его ловушку. Уступив мне в отношении способа отправления в отставку Марины, он добился того, что жертвой его коварства осталась именно она. А не другая.

— Ну и гад же ты, Вова! — произнес я ему вслед с чувством.

Храповицкий, не оборачиваясь, помахал мне в дверях рукой.

2

Ирина все-таки позвонила. В ту же пятницу, после обеда. С нашей встречи прошло целых три дня. Я считал. И не сомневался в том, что она тоже считает. Еще ничего не началось, но мы уже вступили в войну характеров, самую утомительную и глупую из всех возможных войн.

Нелепость ее заключается в том, что если ты борешься за любимого человека, то борешься с собой. А если ты начинаешь воевать с любимым человеком, то воюешь не за любовь, а за свое больное самолюбие. Надеюсь, я когда-нибудь пойму, почему, зная все, я, тем не менее, каждый раз ввязываюсь в это дурацкое противостояние.

— Ты можешь приехать? — сразу спросила она. Голос ее звучал подавленно.

— Конечно, — не задумываясь, ответил я, холодея от дурного предчувствия.

— Прямо сейчас, — настаивала она.

— Выезжаю, — коротко ответил я.

— Я буду ждать тебя во «Фламинго», — сказала она и положила трубку.

Она не уточнила времени встречи, а я не стал спрашивать. Когда двое азартных людей всерьез берутся сломать друг другу жизнь, в котором часу они к этому приступят, не имеет значения. Это может быть важно лишь потом. Для патологоанатома.

По трассе я мчался так, что даже Гоша, который любое движение медленнее ста двадцати километров в час считал потерей человеческого достоинства, сидел молча и неодобрительно качал головой.

Застрял я уже почти в центре Нижне-Уральска. На главной дороге города образовалась чудовищная пробка. Не меньше сотни автомобилей, беспорядочно сбившись в кучу и наглухо перекрыв полосу встречного движения, стояли и надрывно гудели. У нескольких были открыты капоты, видимо, двигатели, не выдержав, закипели. Водители, выскочив наружу, отчаянно матерились. Пробиться не было никакой возможности.

Мы тоже вышли. Поперек улицы, блокируя движение в обоих направлениях, стояла толпа людей с плакатами. В основном это были женщины с детьми, в том числе и грудными. Виднелись, впрочем, и мужчины, но их было гораздо меньше и, как правило, старики. Всего тут маялось человек двести-триста, во всяком случае, мне так показалось.

Одурев от жары, духоты и пыли, они что-то злобно выкрикивали наседавшим на них водителям. Дети пищали. Водители ругались в ответ и размахивали руками. Все шло к потасовке.

Среди разгоряченных, потных людей шныряли журналисты с камерами. Чуть поодаль переминалась милиция, безнадежно уговаривая народ разойтись и не решаясь пустить в ход дубинки.

Предводительствовал толпой безногий пожилой инвалид в грязной майке. Он перекатывался в своей коляске с места на место, подбадривая пикетчиков воинственными лозунгами и изливая на водителей потоки брани. Он ощущал себя вождем обездоленных масс, и это был его звездный час. Его запавшие глаза неистово сверкали на худом, морщинистом лице.

Бить его, впрочем, не поднималась рука, хотя он напрашивался.

Я скользнул взглядом по плакатам. «Мы — не свиньи!», «Не можем жить в грязи!», «Чиновники хуже фашистов!» Первые ряды держали транспарант с надписью: «Силкин, иди чистить нашу канализацию!»

— Что случилось-то? — спросил Гоша, ловя за шиворот юркого оператора с камерой, озабоченно пробегавшего мимо.

— Да в Старозаводском районе воду отключили! — с радостным возбуждением откликнулся он.

— Горячую, что ли? — изумленно спросил Гоша. Каждый год в Нижне-Уральске, как и по всей стране, на лето обычно отключали горячую воду в связи с ремонтом труб. Так велось со времен Ивана Грозного, и непонятно, чему тут было возмущаться.

— Да нет, всякую, — пояснил парень. — Какая-то у них там авария случилась. Тысяч пятьдесят жителей без воды осталось. Ни умыться, ни в туалет сходить.

— Давно? — уточнил Гоша.

— Третий день! — В голосе парня звучало непонятное торжество. — Представляешь, целые кварталы загибаются!

Он вывернулся из Гошиных рук и исчез в толпе.

— Мы-то тут при чем?! — возмущались между тем водители. — Мы, что ли, у вас воду забираем?!

— А кто же еще, как не вы! — надрывался инвалид. — Вы вона на машинах ездите, значит, с вашим Силкиным вместе воруете! А на народные страдания плевать хотели. Хоть мы тута все от грязи подохнем!

— Уйди с дороги, псина! — рявкнул на инвалида широкоплечий детина в прилипшей от пота к спине клетчатой рубашке. — Уйди, а то башку сверну!

Он даже замахнулся на инвалида кулаком. Тот словно только этого и ждал.

— Ударь калеку! — взвизгнул он с какой-то готовностью пострадать. Даже подпрыгнул. — Я за тебя жизнь в Чернобыле отдавал, здоровья лишился!

Толпа загудела и качнулась вперед. Гоша обернулся ко мне в растерянности.

— Что будем делать, Андрей Дмитриевич?

Я не ответил. У меня мелькнула догадка, которую необходимо было проверить. Я вернулся к машине и набрал номер мобильного телефона Бомбилина. Ответили мне не сразу. Потом я услышал незнакомый мужской

голос, грубо сообщивший мне, что Бомбилин сейчас занят. Я назвал свою фамилию и потребовал, чтобы его отыскали немедленно. Минут пять я ждал.

— Ну, — раздался, наконец, недовольный голос Бомбилина. — Что там у тебя стряслось?

— Это ты митинг устроил? — осведомился я, еле сдерживаясь.

— А кто же еще! — гордо хмыкнул Бомбилин. — Остальным-то до простых людей дела нет!

— Мне нужно срочно попасть в центр! — в отчаянии потребовал я.

— Пешком иди, — невозмутимо посоветовал Бомбилин. — Тебе полезно будет. А то ты, небось, и забыл, как пешком ходить. Ездишь себе, одеколоном пахнешь. А у людей уже вши заводятся!

— Ты часом не забыл, на чьи деньги ты тут демонстрации организовываешь?! — прошипел я в трубку.

— Да подавись ты своими ворованными деньгами! — раздраженно ответил Бомбилин и отключился.

Пока я выяснял с ним отношения, Гоша приблизился к инвалиду и попытался вступить с ним в переговоры. Поначалу инвалид довольно агрессивно называл Гошу «бандитской мордой», и демонстративно плевался в его сторону. Но постепенно он несколько смягчился, чуть ослабил напор и подробностей их разговора я уже не слышал.

Гоша вернулся к машине.

— Давайте я за руль сяду, — предложил он.

Я молча пересел на пассажирское кресло. Гоша, осторожно лавируя между деревьями, вымахнул на тротуар и с черепашьей скоростью двинул машину прямо на толпу.

— Давай, дед! — опуская окошко, крикнул он инвалиду.

— Пропустите вот этих! — скомандовал инвалид, поворачиваясь к толпе. — Это от губернатора! По нашему вопросу приехали разбираться!

— Раньше-то чего ждали! Наконец-то! — загудел народ, медленно и неохотно расступаясь. — Силкина, Силкина, главное снимайте с должности!

— Обманул старика? — спросил я Гошу, когда одичавшие и немытые народные толпы остались, наконец, позади.

— Я даже женщин не обманываю, — возразил Гоша. — Зачем врать? Денег дал. Говорю ему, дед, душ ты все равно отроду не принимал, а так хоть напьешься вечером. Он мне сначала что-то про людей начал втирать. Ну, а потом, конечно, согласился. Продал, короче, дед народную правду. За пятьсот рублей. Просил-то, между прочим, тысячу. Хуже гаишника!

3

Я нашел ее в смятении. У окна полупустого ресторана она курила сигарету за сигаретой и пила кофе. На ней были голубые джинсы и простая белая рубашка, подчеркивавшая бледность лица. Волосы были небрежно убраны в хвост. Следов косметики не наблюдалось.

Ее глаз я не видел, они были закрыты большими солнцезащитными очками, но ее движения, поза и в особенности отсутствие макияжа не оставляли сомнений в том, что произошло нечто ужасное.

— Почему ты так долго? — набросилась она на меня. Как-то само собою подразумевалось, что я должен являться по первому зову, преодолевая расстояние в сто километров со скоростью реактивного самолета.

— В чем дело? — встревожено спросил я, не теряя времени на объяснения.

— Завод подал иск в суд на наши фирмы, — ответила она непослушными губами. — Долг составляет почти одиннадцать миллионов долларов. Они требуют ареста всего имущества.