Свен Хассель - Уничтожить Париж

• Название: Уничтожить Париж
• Автор: Свен Хассель
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3084-8

Вторая мировая война подходит к концу. Кровопролитная высадка союзнических войск в Нормандии открывает второй фронт, германские войска терпят поражения по всей Европе, Франция готовится к встрече освободителей. Но правители Третьего рейха все еще вынашивают свои разрушительные замыслы, один из которых — уничтожить Париж, стереть этот город с лица Земли. И вновь посреди этого безумия войны появляются Свен и его боевые друзья — солдаты из танкового штрафного полка вермахта…

---

— Может, пустимся вплавь? — предложил Порта.

— И потащим на буксире свинью?

— Выбросим свинью, — проворчал Старик. — Она не стоит таких хлопот.

Между ним и Портой завязался ожесточенный спор.

— Один из нас может переплыть и прикончить охранников, — сказал я.

И пристально посмотрел на Легионера, мастера таких дел.

— Убить их, — отрывисто произнес Хайде, — значит сунуть головы в петлю.

— И что ты предлагаешь?

— Бросить свинью.

— Бросить? — угрожающе переспросил Порта.

— Вот именно. Бросить. Я с самого начала говорил, что нужен план, но меня, как всегда, не послушали. «Нет, будем действовать по обстоятельствам…» «Положимся на удачу…» «Нельзя вечно строить планы…» И вот — видите, все вышло, как я предсказывал. Мы застряли с громадной свиньей посреди Парижа…

— Эй, а куда делся Малыш? — спросил Барселона, пытаясь создать отвлекающий фактор.

— Не знаю и знать не хочу, — ответил Старик. — Не стоило отправляться в это путешествие.

— Вот-вот, я говорил это с самого начала, только меня никто не слушал. Если б вы больше прислушивались к моим словам…

— Совершенно ясно, — заявил Фернан, словно сообщая новые сведения, — что полицейские вермахта не оставят без охраны ни одного моста. Они не дураки. Оставить один — все равно, что оставить все. Там всю ночь будут происходить нелегальные передвижения. Само собой…

Разговор продолжался все раздраженнее. Думаю, никто из нас не заметил возвращения Малыша, пока он с громким, довольным «Ха!» не бросил нам что-то под ноги.

— Что это? — угрюмо спросил Старик.

Малыш самодовольно улыбнулся.

— На что похоже?

Все пристально посмотрели на этот предмет. Старик равнодушно пожал плечами.

— Это гроб.

— Вот именно! Гроб. Для переноски свиней.

Надо отдать Малышу должное, умом он не отличался, но иногда у него появлялись блестящие мысли.

— Где ты, черт возьми, взял гроб? — восхищенно спросил Легионер.

— Стащил. Я ходил тут, искал что-нибудь полезное, и увидел этот — во дворе владельца похоронного бюро. Взял и принес сюда.

— Свинья в него войдет? — спросил я с беспокойством.

Она вошла в самый раз. Мы заколотили гроб, попрощались с Карлом и Фернаном, потом двинулись через мост похоронной процессией. Охранники, когда мы проходили мимо них, почтительно вытянулись в струнку. Порта воспользовался возможностью обнажить единственный зуб и пролить несколько слезинок, оставивших чистые следы на грязных щеках.

Уже светало, и Париж просыпался. Идя с гробом, мы встречали много сочувственных взглядов. Трактирщик с Жанеттой ждали нас в бистро, но при виде гроба Жанетта с громким криком бросилась на кухню. Даже трактирщик выглядел слегка встревоженным.

— Несчастный случай? — спросил он.

Потом сосчитал нас, и на лбу его появились морщины.

— Все на месте…

— Мы решили, что будет неплохо ее приготовить!

— Постойте, — сказал Порта, когда мы бесцеремонно поставили гроб на кухонный пол. И обратился к Старику: — Как имя той свиньи, что была у них в древние времена?

— У кого у них? — терпеливо спросил Старик.

— У богов. У Одина, Тора[141] и всех прочих.

— Не имею ни малейшего представления.

— У Одина, — вмешался Барселона. — Это ему принадлежала свинья. Как ее звали?

— Вот об этом я и спрашиваю. Как?

Никто не знал. Мы принялись горячо спорить, Одину ли принадлежала эта свинья, Фрейе[142] или Тору. Малыш вышел на улицу, начал останавливать прохожих, и вскоре этот вопрос обсуждала целая группа незнакомцев.

— Кто-нибудь должен знать, — сказал Порта.

— Полицейские, — сказал я. — Давай позвоним в полицию.

Легионер тут же взялся за телефон. Говорил он очень вежливо, извиняющимся тоном, но мы все услышали донесшуюся из трубки брань.

— Я не хотел расстраивать вас, — успокаивающе сказал Легионер.

Мы услышали, как полицейский прокричал товарищу:

— Какой-то псих спрашивает имя одной знаменитой свиньи!

И мы услышали ответ, негромкий, но разборчивый:

— Единственную знаменитую свинью, какую я знаю, зовут Адольф!

После этого мы позвонили в полевую жандармерию. Снова брань, на сей раз с угрозами ареста. Вопрос так и не был решен, когда мы через час покинули бистро, оставив свинью под надежным попечением Жанетты.

На площади Клиши нас остановил патруль. Его члены машинально потребовали у нас документы, однако было ясно, что на сей раз документы их не интересуют.

— Хотим спросить у вас кое-что, — сказал начальник патруля. — Знаете типа по имени Один? Знаете, что у него была свинья?

Мы кивнули, затаив дыхание.

— Не знаете, случайно, как ее звали?

Мы с сожалением признались в собственном невежестве.

В казарму мы вернулись с опозданием в полчаса. К нашему удивлению, никто и глазом не моргнул. Все были поглощены разговорами о свиньях.

— Эй, вы! — властно махнул рукой один офицер, подзывая нас. — Случайно не знаете имени свиньи, которая принадлежала Тору, а? Мы заключили по этому поводу небольшое пари. Хотим, чтобы кто-то разрешил наш спор.

Казалось, никто в Париже не знал клички этой свиньи. Я ее до сих пор так и не знаю.

14

Однажды в Сюрсне[143] полицейские вермахта арестовали двух мальчишек за незаконное владение пистолетами. Старшему было пятнадцать лет; младшему — всего тринадцать.

Их приговорили к смерти, но майор Шнайдер то ли из-за необычного гуманизма, то ли из страха перед близким концом войны — не решался привести приговор в исполнение. После нескольких проведенных в нерешительности дней он отправился прямо к самому генералу фон Хольтицу и попросил у него совета.

— Зачем обращаться ко мне? — холодно спросил фон Хольтиц. — Этот вопрос не имеет ни малейшего значения.

— Но ведь они еще дети.

— Им достаточно лет, чтобы знать закон, не так ли?

Майор Шнайдер не мог этого отрицать. На другой день мальчишек казнили на Монт Валерьене[144].

ГЕСТАПО КАПИТУЛИРУЕТ

По казармам быстро разнеслась весть: прибыли гестаповцы. Они были во дворе, на виду у любого мазохиста, который хотел смотреть на них. Длинные черные «мерседесы» стояли у главных ворот между парой астматичных DKW[145].

Услышали мы эту новость во время завтрака. Малыш тут же одним духом проглотил столько еды, что хватило бы на пять глотков, и побежал прятать три мешочка с золотыми зубами под розами гауптфельдфебеля Гофмана. Поднялась неистовая суета. Мало у кого сохранялся хоть какой-то аппетит. Порта, разумеется, продолжал бесстрастно есть, но Барселона постоянно утверждал, что у этого человека два желудка.

На кухне лихорадочно регулировали весы. Подсобные рабочие-французы исчезли и не появлялись несколько дней.

Майор Хинка благоразумно исчез. Врач, бывший в казармах всего пять минут назад, тоже словно сквозь землю провалился. Видимо, не только мы, простые солдаты, испытывали сильное нежелание встречаться с гестаповцами.

Поступил приказ построиться во дворе.

— Вот оно, — угрюмо пробормотал Хайде. — Что я вам говорил?

Сидевший рядом со мной Грегор потел от страха.

— Как думаешь, что нужно этим скотам?

— Откуда мне знать, черт возьми? — резко ответил я, придя от страха в раздражение.

Гестаповцы пошли в опустевшую столовую. Восемь человек были в привычных кожаных пальто и широкополых шляпах, ставших чуть ли не форменными. Они с важным видом расположились на помосте в конце зала — расселись на стульях под ярко раскрашенными коронами, все еще висевшими на стенах после празднества «Kraft durch Freude»[146], состоявшегося три дня назад.

Нас вызвали в столовую, и мы стояли в противоположном конце, а гестаповцы разглядывали нас холодными, серыми, немигающими глазами, выискивая лица, которые вызовут у них интерес. Чуть впереди остальных сидел невысокий, крепко сложенный человек с массивным подбородком, глазами навыкате и длинными, как у обезьяны, руками. Посреди зала стоял ряд пустых стульев; они зловеще дожидались первых жертв.

Сидевший впереди поднял графин с водой и отпил несколько глотков. В тишине было слышно бульканье. Потом ободряюще подался вперед и обратился к нам.

— Криминаль-обер-секретер Шлюкбебир. Гестапо.

Последовала краткая пауза, наверняка чтобы дать нашим тупым солдатским мозгам усвоить это сообщение.

— Я здесь, — продолжал с обворожительной улыбкой криминаль-обер-секретер, — как ваш друг. Я здесь для того, чтобы помочь вам. Мы, гестаповцы, такие же люди, как и вы. Вы должны доверять нам и ничего от нас не скрывать. — Улыбка его внезапно исчезла, сменилась выражением ненависти и жестокости. — Бояться нас нужно только тем, у кого нечиста совесть! Только тем, кто нарушил закон, только тем, кто предал свою страну и подвел своего фюрера, нужно ежиться от страха при виде нас!