Виталий Дубовский - Воины Нави

• Название: Воины Нави
• Автор: Виталий Дубовский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46247-6

Злобный демон Асмодей задумал немыслимое — собрать под знамёнами Чернобога неисчислимые рати и повести их против правителя империи, многие века оберегающего от прислужников Нави священные Веды. Эти книги воплотили в себе знания, дарованные людям великим Сварогом. Беды и напасти, обрушившиеся в результате демонического вторжения на мир Яви, кажутся неодолимыми. Брат пошёл на брата, запылали деревни, страшные болезни насланы ведьмами на обороняющиеся от нашествия нечисти города. Но дети Белобога встают на сторону святорусов, созданных Творцом по его образу и подобию…

---

— Ты пришел за мной? Ты, правда, пришел за мной?

Он погладил ее по голове, тихо прошептав:

— Да, девочка. Пришел час узнать тебе свое предназначение. Теперь ты не будешь одинокой, у тебя буду я, будут сестры и братья, которые с нетерпеньем ждут тебя.

Беспута, продолжая счастливо плакать, спросила его:

— Кто ты? Почему у тебя крылья? Ты умеешь летать?

Стоян взял в ладони ее лицо и, заглядывая в глаза, прошептал:

— Я демон. Но ты ведь не боишься меня?

Девушка молча покачала головой, еще сильнее прижимаясь к нему.

— А крылья? Крылья мне помогают подниматься ввысь после падений.

— Ты часто падал?

Стоян усмехнулся, удивляясь, как быстро эта девочка зрит саму суть вещей.

— Нет, милая, нечасто. Мои крылья сильны, меня нелегко бросить оземь.

Беспута отстранилась от него, заглядывая в глаза.

— А кто я? Кто мои братья и сестры, о которых я не знаю?

Лицо Стояна стало очень серьезным, он понял, что истина может ее испугать.

— Ты колдунья. В наших с тобой жилах течет одна кровь, кровь Богини Мораны и Великого Чернобога.

Девушка нахмурилась, осмысливая сказанные им слова.

— Это плохо. Быть колдуньей или ведьмой — плохо, так мама говорила.

Стоян, улыбнувшись, покачал головой, взглянув на грозовое небо и вздымая к нему руки.

— А дождь — это плохо? А холодный снег, укрывающий в зиму землю-матушку, — плохо? Мы лишь несем людям новое слово, слово Чернобога. У истины много граней, нет в ней белого, нет черного. Оба брата, Белобог и Чернобог, родились в одночасье. Обоих их создал Творец, ибо нет Света без Тьмы, нет Яви без Нави, мужчины без женщины. Все едино в этом Мире, всех нас создал Творец по своему подобию. Но у каждого из нас свое предназначение в этом Мире, и нам должно ему следовать. Понимаешь меня?

Беспута кивнула, улыбнувшись и вновь прижимаясь к нему.

— Забери меня отсюда, Стоян, тоскливо мне здесь, одиноко.

— Всему свое время, девочка. Прежде чем уйти со мной, тебе нужно многому научиться. Завтра, как сядет солнце, я приду, и мы начнем твое обучение.

Беспута проснулась, продолжая лежать, не открывая глаз. Каждую ночь ей снился ведьмак, каждую ночь эта первая и единственная любовь терзала ее воспоминаниями. Как верила она ему в те дни, как старалась в познании колдовского искусства. Казалось, перед ней открылся новый смысл жизни — той жизни, ради которой она рождена. Той жизни, в которой был он — Стоян. А потом пришло время посвящения, и он привел ее на шабаш. Она дрожала от страха, словно лист на ветру, в ожидании обряда. Все происходило словно во сне, теплый камень алтаря, безумные крики собравшихся ведьм, дурман колдовского напитка. Слезы потекли по ее щекам, когда воспоминания нахлынули бурной волной. А потом он был с ней, был первый и единственный раз, который она не в силах позабыть все эти долгие годы. А после обряда к нему подошла Верея и, обнимая, увела за собой ее любовь. В тот момент Беспута и возненавидела всех мужчин этого Мира. Возненавидела и поклялась мстить за свое унижение. Ведьмак так и не узнал о ее безграничном чувстве, хотя глаза его говорили, будто ему известно все, что деется в этом мире.

А потом она узнала о наказании, постигшем Верею. Сердце ее рвалось из груди, она смеялась над горем ведьмы, надеясь вернуть свою любовь. Казалось, Стоян даже не расстроился от этой потери, даже взгляд его стал добрей и все чаще останавливался на Беспуте. Она обманывала себя, прошло лишь три месяца, и на шабаш явилась новая Просящая Силы — Ледея. Это имя ей дала Морана, и действительно, от взгляда в ее глаза кровь стыла в жилах. Беспута окончательно утратила надежду, видя, как смотрят они друг на друга. Эти чувства были настоящими и взаимными, и это ее убивало вернее булатного меча.

Девушка присела на лавку, вытирая рукавами заплаканное лицо. Ничего, Стоян, когда-нибудь ты поймешь, сколь глубока моя любовь к тебе. Поймешь и полюбишь меня, забыв свои временные увлечения. А пока за твою черствость пусть расплачиваются иные мужи этого мира. Колдунья обернулась, встретившись взглядом с проснувшимся воеводой.

— Выспалась? — Любомир стоял в дверях горницы, сонно потягиваясь.

— Спасибо, Любомир, спасибо за то, что приютил. Хорошо спалось, будто в доме родном. А ты как спал?

Воевода растерянно пожал плечами, задумчиво поднимая взгляд к потолку:

— Кошка снилась. Ласковая такая! Все у ног моих терлась.

Беспута кивнула, улыбнувшись уголками губ.

— Это хорошо. Плохо, коли гады снятся, тогда жди беды.

Любомир кивнул, соглашаясь, перекинул через плечо рушник и пошел во двор умываться. Колдунья задумчиво проводила его взглядом, встала с лавки и пошла в горницу за рубахой. Она беспокоилась, времени осталось очень мало, а наказ, полученный от Стояна, все еще не был исполнен. Выйдя во двор, она с улыбкой подошла к плескающемуся у бочки воеводе. Заветный оберег, снятый при купании, тоскливо лежал подле него на лавке.

— Рубаху тебе принесла, застудишься еще.

Любомир, пригладив мокрую шевелюру и растирая рушником разгоряченное тело, благодарно принял рубаху из ее рук.

— Спасибо, Неждана, хороша утренняя водица, бодрит!

Он стал неторопливо натягивать рубаху через голову. Колдунья тут же метнулась к оберегу и с ненавистью пнула его ногой, сбрасывая наземь. Наконец, натянув на себя рубаху, Любомир огляделся, будто что-то разыскивая. Беспута, задыхаясь от волнения, бросила самый сильный призыв, на который была способна:

— Иди ко мне, мой милый, иди же, мой верный раб. Теперь у тебя есть хозяйка, которой ты предан душой и телом. Иди ко мне, мой верный пес.

Любомир вздрогнул, почувствовав призыв, и, улыбаясь, подошел к ней. Девушка коснулась его щеки, сначала неуверенно, убеждаясь в своей правоте. Затем, рассмеявшись, потрепала его по щеке, словно играя с преданным псом.

— Пойдем в дом, Любомир, нам еще многое обсудить с тобой надобно.

Воевода покорно поднимался за ней по скрипучим ступеням, напрочь выбросив из головы все свои беды. Перед ним шла та единственная женщина, ради которой стоило жить. Оберег, одиноко лежащий на земле, трепетал, словно птица с перебитым крылом, не имеющая сил взлететь. Скрипнула закрываемая на запор дверь, маленький мешочек вздрогнул в последний раз и затих, прощаясь со своим хозяином. Лишь тягостный старческий вздох разнесся по всему подворью, заставляя пса скуля попятиться к конуре.

…Князь не спал, спасаясь от наваждений. Три ночи подряд эта стерва являлась ему во сне, терзая соблазнами. Богумир был на грани безумия, боясь сновидений, будто смертного мора. Мысли о девушке не покидали его голову ни на мгновенье. В дружине воины стали перешептываться, обсуждая события последних дней. Языки у людей длинные, а ум короткий, и пошли по городу сплетни несусветные. Баба Марфа ранним утром бродила по городскому торгу, выбирая продукты. Ее пустые глаза бессмысленно блуждали по торговым рядам, будто ей и дела не было до их товаров. Мысли о ночных кошмарах Богумира не давали ей покоя. Вдруг до ее ушей донесся негромкий разговор двух торговок, настороженно косящихся по сторонам:

— Так вот, была у князя служанка красоты неописуемой, была да сплыла. Князь, обпившись медовухи, затащил ее в свою горницу, и с тех пор никто более девицу ту не видал.

— Как так никто не видал? А куда делась-то?

Сплетница заговорщически огляделась по сторонам, продолжая рассказ:

— Угробил князь девку!

Испуганная соседка прикрыла рот ладонью.

— Чур, меня! Да не может такого быть!

Марфа задержалась поодаль, пытаясь дослушать конец истории. Сплетня передавалась из уст в уста, обрастая новыми небылицами.

— Точно тебе говорю, угробил. Надругался над ней, а чтоб на суд его к ответу не призвала, задушил.

— Ай душегуб окаянный! Что же это делается, и управы на него никакой? А может, кто видел?

Рассказчица многозначительно повела бровью, вновь склоняясь к ее уху:

— Коли б никто не видел, откуда я б узнала? Видели, да сказать боятся. Кто ж супротив князя попрет? Только судить его не люди станут.

— А кто?

Торговка подняла глаза вверх, ткнув пальцем в небо.

— Уже судят. Каждую ночь истерзанная душа девушки является к нему во снах, требуя повиниться в своем грехе всенародно. А он не желает, кричит по ночам, гонит ее прочь, а виниться не желает. Если так дальше пойдет, совсем князь разума лишится.

Обеспокоенная услышанной сплетней Марфа бросилась вон с торга. Нет, так не годится сидеть сложа руки, надо как-то помочь Богумиру избавиться от этой ведьмы проклятой. Марфа, сурово поджав губы, развернулась и пошла в сторону, противоположную княжьему дому. «Ну если и шептуха не поможет, — думала она, — то придется собственными руками удавить гадюку».