Александр Королев - Загадки первых русских князей

• Название: Загадки первых русских князей
• Автор: Александр Королев
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-94538-096-2

Книга представляет собой попытку разобраться в самых запутанных вопросах русской истории IX–X вв., ведь по существу Киевская Русь — это иная цивилизация; мышление человека Средневековья отличалось от сегодняшнего. Временная удаленность событий русской древности, малый круг первоисточников, их ошибочные интерпретации предшествующими исследователями поставили массу вопросов перед современными учеными. Сколько Олегов было среди первых русских князей? Кто погубил киевского князя Игоря? Почему Святославу не «сиделось» в Киеве? Историк А. С. Королев приходит к ошеломляющим выводам: настоящие князья IX–X веков оказываются совершенно не похожими на их летописные портреты…

---

Народное предание причислило Илью к лику святых, а в XVII веке огромной популярностью пользовалась легенда о наличии в Киево-Печерской лавре мощей Ильи. Некоторым авторам XVII века (в частности, иноку этого монастыря Афанасию Кальнофойскому в 1638 году) доводилось даже видеть эти мощи и слышать рассказы о том, что под старость Илья Муромец стал иноком и даже жил в пещере св. Антония. В некоторых преданиях говорится, что Илья Муромец окончил свои дни в одной из киевских пещер гораздо раньше основания Печероского монастыря и деятельности св. Антония{255}. Убеждение в святости Ильи Муромца было столь сильно, что в XVII веке некоторые противники церковных преобразований патриарха Никона даже ездили в Киево-Печерскую лавру, чтобы посмотреть, как на мощах Ильи сложены пальцы — в двуперстие или троеперстие{256}.

Олег Моравский, как о нем сообщают западнославянские авторы, много сделал для распространения на Руси христианства. В середине X века в Киеве была церковь пророка Ильи, которая упоминается в русско-византийском договоре 944 года. Распространение христианства в Киеве в памяти русов было, вероятно, связано с деятельностью христиан, прихожан церкви пророка Ильи и христиан, прибывших на Русь с Олегом Моравским. В сознании народа беглый моравский князь Олег, союзник и сотрудник Ольги, вполне мог получить имя Ильи Моравского (Муравленина, Моровлина).

Считая Олега Моравского прототипом Ильи Муромца, я вовсе не предлагаю относить к X веку все сюжеты, связанные с этим богатырем, и превращать татар, с которыми воюет Илья, в венгров, с которыми боролся Олег, а былины о конфликте Ильи и Владимира рассматривать в качестве отражения конфликта Олега и Игоря. Такой специалист по фольклору, как В. Я. Пропп, без сомнения прав, отказываясь видеть в эпосе рассказанную народом историю: «Былины относятся не к области историографии, а к области народного искусства… Эпос живуч не воспоминаниями прошлого, а тем, что он отражает идеалы, которые лежат в будущем. Он отражает не события той или иной эпохи, а ее стремления. Народ, возвеличивая киевскую эпоху, стремился не к реставрации Киевской Руси, а смотрел вперед, стремился к единству, которое Киевская Русь начала осуществлять, но не довела до конца… Киевская Русь вовсе не была тем единым резко централизованным государством, каким она рисуется в эпосе. Если же в эпосе русский народ представлен как совершенно единый, а Киевская Русь изображается мощным, централизованным и монолитным государством, то это происходит не потому, что народ неверно изображает историю, а потому, что народ в своих песнях пел о том, к чему он стремился, а не о том, что уже прошло. То, к чему стремился народ, позднее было осуществлено Москвой»{257}. И еще: «Былины отражают не единичные события истории, они выражают вековые идеалы народа… Любая былина относится не к одному году и не к одному десятилетию, а ко всем тем столетиям, в течение которых она создавалась, жила, шлифовалась, совершенствовалась или отмирала, вплоть до наших дней. Поэтому всякая песнь носит на себе печать пройденных столетий… Таким образом, былина, шлифуясь и совершенствуясь столетиями, содержит отложения всех пройденных ею веков. Решающее значение для отнесения к той или иной эпохе будет иметь выраженная в ней основная идея…былина всегда выражает вековые идеалы и стремления народа, относящиеся не к одному столетию, а к эпохам, длившимся несколько столетий, и к этим эпохам былины могут быть отнесены с некоторой степенью уверенности и достоверности»{258}. Былины об Илье Муромце также являются отражением всех пройденных русским народом эпох: вытеснения язычества христианством (X–XI века), борьбы с татарами (XIII–XIV века), несправедливости и жадности со стороны бояр и великого князя (царя) возникшего централизованного государства (XV–XVI века), Смутного времени и народных восстаний (XVII век) и т. д. Есть в них отражение и XVIII, XIX и даже XX веков: в некоторых былинах Илья Муромец и прочие богатыри воюет с немцами. Мы не сможем угадать всех исторических героев и антигероев, чьи деяния подтолкнули народ к созданию былин, всех, кто стал прототипом персонажей произведений об «эпическом времени» русского народа. Олег Моравский и Илейка Муромец, между которыми семь веков, лишь двое из их числа.

Глава 9 Русы на Балканах

Вернемся к вопросу о времени перехода власти над Киевом к Святославу. Итак, политика правительства Ольги состояла в максимальном сближении с Византией или любой другой христианской страной, имеющей влияние на «моравский вопрос», в борьбе за земли Великой Моравии, в конфронтации с Болгарией, венграми и в распространении на Руси христианства. Приход же к власти в Киеве «языческой партии» Святослава, вероятно, сопровождался бы отказом от этих направлений во внешней и внутренней политике. Кроме того, утверждение Святослава в Киеве было возможно лишь после столкновения его с более чем 20-ю князьями, поддерживавшими Ольгу, и победы над ними. Только учитывая эти условия, можно хотя бы примерно определить время перехода власти к Святославу. Между тем, вплоть до начала наступления русов на Болгарию в конце 960-х годов, в наших источниках не содержится даже намека на изменения в политике Киева. Обратимся же к истории похода Святослава на Балканы.

Повесть временных лет ничего не сообщает о причинах и целях появления Святослава на Балканах, ограничившись фразой: «В лето 6475 (967). Пошел Святослав на Дунай на болгар. И бились обе стороны, одолел Святослав болгар, и взял городов их 80 по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце (болгарском. — А.К.), беря дань с греков». Вся дальнейшая история балканских войн Святослава представлена летописцем как цепь военных побед русского князя. Историки давно отмечают явную тенденциозность летописного текста. Дело здесь не только в стремлении книжников прославить доблестного князя. Интерес к войнам Святослава связан и с заметной активизацией внешней политики Руси на Дунае из-за участия киевского князя Владимира Мономаха в 1116 году в попытке его зятя «царевича» Леона захватить несколько дунайских городов. Дочь Мономаха Мария была замужем за этим Леоном, выдававшим себя за сына византийского императора Романа Диогена, который попал в плен к туркам и лишился престола. Престол перешел к династии Комнинов. Правда, византийские источники ничего не знают о Леоне Диогеновиче. Есть только упоминание о Константине Диогеновиче, убитом в сражении с турками, и о появлении потом самозванца того же имени, который бежал к половцам, воевал с их силами против империи, был захвачен византийцами в плен и ослеплен. Однако произошло все это в 1095 году. За кого же выдал свою дочь Мономах и кого он поддерживал в 1116 году, неизвестно. Скорее всего, этот Леон также был самозванцем, которому удалось-таки обмануть русского князя. Леон попытался, с помощью тестя, начать войну с императором Алексеем Комнином с целью добыть себе какую-нибудь область. Несколько дунайских городов (которые и при Святославе были взяты русами) ему удалось занять. Но император Алексей подослал к нему двух наемных убийц, которые и убили его в Доростоле. Владимир Мономах попытался удержать за собой захваченные зятем города, посадил в них своих людей, но, в конце концов, не преуспел в этом своем предприятии. Летописцам же было важно доказать, что эти земли некогда принадлежали русам, были завоеваны киевским князем Святославом (отсюда и стремление летописцев сделать его таковым чуть ли не с рождения) еще в X веке.

Византийский историк Лев Диакон, современник балканских войн Святослава, излагает события более полно и отлично от нашей летописи. Причиной столкновений на Балканах он считает конфликт между Болгарией и Византией. Болгарские послы, явившись к византийскому императору Никифору Фоке, потребовали уплаты обычной дани, которую греки выплачивали болгарам со времени заключения мирного договора 927 года. Никифор Фока не только отказался платить дань, но и оскорбил послов. Собрав армию, император выступил в поход на Болгарию, но, подойдя к границам этой страны, побоялся пересечь горы, где греки до этого часто терпели поражения, и повернул обратно{259}. Вернувшись в Византию, Фока возвел в достоинство патрикия (почетный титул высокого ранга) «Калокира, мужа пылкого нрава и во всех отношениях горячего, и отправил его к тавроскифам, которых в просторечии обычно называют росами, с приказанием распределить между ними врученное ему золото, количеством около пятнадцати кентинариев, и привести их в Мисию (Болгарию. — А.К.) с тем, чтобы они захватили эту страну»{260}. Калокир прибыл к Святославу, завязал с ним дружбу, «совратил его дарами и очаровал льстивыми речами», а затем уговорил выступить против болгар{261}.

В хрониках Иоанна Скилицы (конец XI века), Георгия Кедрина (конец XI или начало XII века) и Иоанна Зонары (первая половина XII в.) история зарождения болгаро-византийского конфликта изложена несколько отлично от «Истории» Льва Диакона. Скилица и Кедрин сообщают, что Никифор Фока направил письмо болгарскому царю Петру с просьбой, «чтобы тот воспрепятствовал туркам (венграм. — А.К.) переправляться через Истр (Дунай. — А.К.) и опустошать владения ромеев». Но Петр не исполнил просьбы императора и отказал ему, предоставив разные на то объяснения. Тогда-то Никифор и пожаловал Калокира, сына херсонского протевона (градоначальника. — А.К.), званием патрикия и послал к Святославу. Далее изложение событий у Скилицы и Кедрина совпадают с изложением Льва Диакона{262}. Скилица и Кедрин сообщают, что Святослав выступил в поход против болгар «в августе месяце 11 индикта», то есть в августе 968 года.