Анатолий Ким - Поселок кентавров

• Название: Поселок кентавров
• Автор: Анатолий Ким
• Издательство: Ковчег
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-87639-002-X

"Поселок кентавров" — эротико-философский гротеск. В этом произведении жестокая ярость мира и ужас бытия встречены гомерическим хохотом человека, который знает свою подлинную счастливую судьбу и самым дерзким образом кажет здоровенный елдорай (международный мужской символ) тем силам тьмы, злобы, подлости, что губят сотворенное Богом человечество.

---

Поселок кентавров

1

Шум был изрядный, когда звероловы Гнэс и Мата привели амазонку в поселок, держа ее с двух сторон за волосы. Она моталась меж ними, визжа от ярости и боли, охотники же поддавали ей передними копытами под зад, дивясь и радуясь тому, как же мягка в этом месте их пленница. Прискакали, дробя галопом по твердым дорожкам, со всех сторон кентавроны и кентаврицы, взрослые и детвора, стали шумной оравой ловить оседланную лошадь, которая прибежала вслед за пленной хозяйкой от самого леса.

Там, выломясь из кустов с двух сторон, Гнэс с Матою и сдернули с кучи хвороста отдыхавшую амазонку, не дав ей опомниться и схватиться за меч. А визжавшую от испуга гнедую кобылу, которая попыталась вступиться за хозяйку, кентавры изрядно покусали и, повернувшись к ней лохматыми задами, измолотили копытами. И та, обливаясь кровью, отбежала в сторону, но, преданная хозяйке, ее не оставила. А теперь, захлестнутая арканом, покрытая пеной, летевшей белыми клочьями с ее боков, кобыла шаталась, приседая, но вновь с отчаянным усилием вскидывалась на дыбы, хрипела, крутила хвостом, роняя из-под него дымящиеся яблоки. Самки кентаврские рычали на нее, а розовые кентаврята, высоко подскакивая, хлестали ее по голове колючими ветками. На что лошадь, выкатив кровавые глаза и прижимая уши, злобно храпела и скалила зубы.

За свободный конец аркана держались трое лохматых кентавронов, гоготали и дергали веревку, стараясь повалить кобылу. Та уже изнемогала, едва держась на ногах, когда сквозь толпу кентаврят к ней пробился лохматый, как медведь, седой кентавр Пассий с громадным облысевшим брюхом. Изображая крайнюю степень благородной страсти, чего у старого ветродуя и быть не могло, шутник навалился пузом на кобылу, беспрерывно при этом поддавая пахом, где бесполезно мотался вялый, хотя и внушительный на вид темно-багровый елдорай[1].

Подобрался к нему сзади совсем еще розовый кентавренок, белокурый, с глубокой ложбинкою на отроческой спине, схватил обеими руками старика за хвост и, оседая назад, с силою потянул на себя. Пассий, не успев оторваться от вздрагивавшей в ужасе кобылы, крякнул от боли и попытался достать мальца копытом задней ноги, но тот отскочил на всю длину унижаемого хвоста, который старикан никогда не подрезал, не заплетал, а неряшливо волочил за собою, собирая на него пыль дорог, колючки и репьи. Неуклюже соскочив с кобыльего зада и при этом получив-напоследок копытом по скуле, Пассий со свирепым рычанием кинулся на тонкошеего гибкого кентавренка. А тот, приподняв грибком свой кудрявый хвостик, со смехом понесся по дороге, далеко обгоняя пыльное облачко, поднятое его копытами и несомое вслед за ним попутным ветром.

Пока часть толпы забавлялась с пойманной кобылою, Гнэс и Мата, окруженные другими галдящими и радостно перхающими кентаврами, подтащили амазонку к площади, откуда лучами расходились по сторонам соломенные улицы поселка кентавров. Коренастый вороной Мата потянул пленницу в свой проулок, однако Гнэс, заранее ждавший этого, молча воспротивился: выпустил человеческую самку, прыгнул вперед, схватил Мату за косматые волосы, пригнул его голову и хряпнул носом о свое приподнятое конское колено. Тот фыркнул мгновенно хлынувшей кровью, однако добычи из рук не выпустил, облапил обмякшую амазонку, прижал к груди и тяжелым галопом понесся в сторону своей хижины.

От рева и криков смеющейся толпы и от неотвязных кулаков Гнэса вороной кентаврон ежился, человеческую спину свою выгибал горбом, но не бросал своей ноши и на бегу лишь крепче прижимал к себе нежное тело двуногой самки. А его здоровенный елдорай, вынырнув из-под плащ-попоны, выразительно застучал по муругому брюху охотника. Гнэс наконец, видя безуспешность своего кулачного боя, захватил и стянул попону вместе с завязками со спины противника на его круп, чем и сковал, словно путами, задние ноги убегающего Маты. Тот грянул оземь, кувыркнувшись со всего маху, и едва не раздавил своим грузным телом амазонку, которая откатилась по пыльной дороге к обочине.

Когда Мата, кряхтя и чихая кровью, подымался с земли и натягивал, словно штаны, сползшую попону, Гнэс обхватил его под мышками, передними конскими ногами обвил человеческую талию противника и попытался, свистя носом от натуги, повергнуть его на землю. Но могучий вороной, кое-как справившись с плащом, с силою тряхнул холкой, затем взвился на дыбы и легко сбросил с себя Гнэса, повисшего на нем. Зарычав, как лев, он обернулся и пошел на противника грузной иноходью, растопырив толстые руки по бокам своего широкого человеческого торса. Гнэс не осмелился на прямую схватку — взвизгнул по-жеребячьи и, лягая воздух задними ногами, отбежал в сторону. Но когда Мата повернулся и заковылял к лежащей в пыли человеческой самке, Гнэс вновь разъярился и под гогот всего племени выхватил из ножен бронзовый меч, занес над головою и пошел в атаку.

Он давно дружил с ловцом пушных зверей и истребителем львов Матой, вместе они рыскали. по лесам и горам, спали рядом на разостланных попонах у костров, поровну делили добычу. Но теперь, видя, как здоровяк Мата утаскивает голоногую человечиху, чтобы одному текусме ее в своем вонючем углу, гнедой Гнэс был готов снести голову своему товарищу… И эта косматая голова с разинутым от испуга ртом была уже рядом, но увернулась от разящего меча, который со свистом пронесся, мимо уха Маты, лишь отсек прядь волос и снова взвился вверх!

Неизвестно, чем кончился бы ревнивый бой двух охотников, может, гибелью кого-нибудь из них, не раздайся тут истошный визг скачущих во весь опор через луг молодых кентавриц.

На мгновение толпа замерла, как единое звериное тело, и занесенный над годовою меч застыл, нетерпеливо вздрагивая острием. А мчавшиеся к поселку кентаврички, подхватив руками свои груди, оглядывались на всем скаку и пронзительно верещали с подвизгиваниями:

— Итанопо! Томсло! — Что означало — там люди на лошадях.

И не успели молодые кентаврицы, с мокрыми волосами, с каплями воды на своих кобыльих боках, преодолеть летучим галопом луг между рекою и поселком, как раздался беспорядочный грохот сотен копыт, забарабанивших по глиняным тропам. Поднялась над поселком пыль, кентавроны рассеялись во все стороны, спеша к своим хижинам, чтобы вооружиться по военной тревоге. А через минуту громадный мухортый битюг Пуду крутился посреди широкой площади, вскидывался на дыбы и, потрясая тяжелой кизиловой дубиной, хрипло ревел:

— Кентаврион! Стройся!..Убью!

И послушные столь грозной команде кентаврские воины галопом выскакивали из проулков, от усердия роняя яблоки дымных раккапи на дорогу. Поспешно облачаясь на бегу в доспехи, оки выстраивались в длинную шеренгу. А позади них в неистовстве командирского рвения носился взад-вперед тяжело скачущий Пуду, свирепо крутя подвязанным в узел хвостом, и колотил дубиной по крупам кентавронов, выравнивая их с тыла. Последними прибежали охотники Гнэс и Мата, задержавшиеся потому, что вместе относили свою пленницу в земляную тюрьму и заключили ее туда до следующего спорного поединка. Увертываясь от гневных тычков командирской палицы, они проскакали к дальнему концу строя, влились в него — и сразу же раздалась новая хриплая команда Пуду:

— Кентаврион! С левой передней и правой задней!.. Вперед марш!

Мимо привязанной к дереву кобылы-пленницы с грохотом копыт проследовал ровно выстроенный кентаврион — к выходу из деревни далее через пойменный луг, занимавший берег реки. За рекою была просторная степь, откуда время от времени набегали враги кентавров — двуногие люди и дикие лошади.

Позади же деревни стеною отвесных скал вздымались к небу горы, и на далеких вершинных утесах изредка появлялись одни лишь круторогие муфлоны да спускались оттуда по неведомым ночным тропам снежные барсы, чтобы наделать переполоху в поселке и утащить какого-нибудь зазевавшегося кентавренка.

Выходом в неведомый мир был, таким образом, ровный луговой берег реки, на котором кентавры проводили военные учения, а иногда и давали настоящие сражения пришлому воинству степных жеребцов, амазонок и лапифов… Выбравшись широким проходом за глиняные стены поселка, кентаврион по команде начальника Пуду разомкнул строй и вытянулся по лугу вдвое длиннее. Однако верные многолетней выучке воины безупречно держали равнение, печатали строевой шаг и, ревниво косясь друг на Друга, старались даже хвостами крутить одновременно.

ОТСТУПЛЕНИЕ 1

Одновременное вращение хвостом в строю никак не получалось, несмотря на взаимное рвение командира и воинов, и поэтому во всем безукоризненный с фронта кентаврион с тыла являл беспорядочный хаос машущих хвостов, что портило красоту и ладность строя. Один из самых великих кентавров, военачальник Пуду, попытался устранить этот недостаток с помощью подвешенных к хвостам длинных жердей, кои отягощали непослушные махалки и должны были их дисциплинировать. Но это нововведение, оказалось, мешает выполнению ряда команд, таких, как повороты фаланги в сторону и «кругом марш», и тем самым значительно ухудшает маневренность кентавриона — пришлось отказаться от жердей. Пуду, ожесточенный неудачей, сгоряча приказал всем кентавронам воинского возраста обрезать хвосты по самую репицу, чтобы вообще исключить хвостомахание в строю, но тут воспротивились и солдаты и кентаврицы, находившиеся с ними в содружестве независимого брака. Первые оттого, что им-де не подыхать же от мух, комаров, слепней и оводов во время лесного кормления и при заготовке дров на зиму, а кентаврицы забунтовали потому, что им, мол, тошно будет постоянно видеть перед собою раккапи текус (навозные дырки) своих мужей, для чего, то есть чтобы не видеть этого, им пришлось бы шить сожителям плащ-попоны, закрытые сзади, что при обычной неряшливости кентавронов привело бы к неслыханной пачкотне одежды. Итак, хвосты остались необрезанными и махали как попало.