Николай Жевахов - Воспоминания. Том 2. Март 1917 – Январь 1920

• Название: Воспоминания. Том 2. Март 1917 – Январь 1920
• Автор: Николай Жевахов
• Издательство: Родник
• Жанр: Религия
• Год: 1993
• ISBN: 5-86231-48-3

“Прежде всего я считаю нужным сказать, что я не "сочинял" своих "Воспоминаний", а писал лишь о том, что сохранилось в моей памяти и, следовательно, опускал все то, что в ней не сохранилось. Отсюда излишняя подробность с одной стороны, сжатость и краткость изложения – с другой. Но "искренность" я выдерживал до конца, не позволяя себе ни уклоняться от правды, ни допускать тенденциозного освещения фактов...”

Князь Н.Д. Жевахов

---

Не поняли русские люди и даже ослушались Гласа Свыше, явленного двукратно устами св. Иоасафа Белгородского и задолго до войны 1914 года, с целью предупредить ее, и в 1915 году с целью прекратить ее.

Вспомним хотя бы теперь об этом Гласе, используем хотя бы теперь указанные Самим Богом пути ко спасению России! Бог – не идея, а Милосердный Отец Небесный, любящий Свои создания и пекущийся о них, то изливая Свои безмерные милости, то предупреждая и предостерегая от бед, то наказывая гордого человека за ослушание Его святой и всеблагой воле.

Будем иметь такую веру, и по этой вере дано будет нам увидеть нашу Родину, великую Россию, омытую и очищенную страданиями и слезами. Но будем страшиться не внять сему Гласу даже теперь, спустя 15 лет после того, как он впервые раздался.

В 1754 году святитель Иоасаф, обозревая свою епархию, прибыл в город Изюм. Встреченный духовенством в предместьи города и войдя в притвор Вознесенской церкви, святитель с изумлением остановился и начал всматриваться в большую икону Богоматери, стоявшую в углу притвора и служившую как бы перегородкой, за которой ссыпали уголь для кадила. Долго с умилением смотрел он на святую икону, потом, осенив себя крестным знамением, опустился пред нею на колени и громко произнес: "Царица Небесная, прости небрежность Твоих служителей, не ведят бо, что творят!" Затем, обратившись к сопровождавшему его благочинному, сказал: "Почему этот образ не поставлен в лучшем месте? В сем образе преизобилует особенная благодать Божия, в нем Пресвятая Владычица являет особое знамение Своего заступничества для сей веси и целой страны!"

Войдя в церковь и обратив внимание на большой киот сзади левого клироса, уставленный небольшими иконами старого иконостаса, которые было можно с удобством разместить по другим местам, святитель сказал: "Вот самое приличное место для иконы Божией Матери. Поставить ее на место этих уже обветшавших икон, чтобы она всегда стояла на этом месте". Святитель Иоасаф пробыл в городе более трех дней, и утром и вечером приходил он в Вознесенскую церковь и усердно молился пред сим образом Богоматери, тогда же поставленным на указанном святителем месте. Весть об этом событии распространилась между жителями; многие стали притекать к образу, с верою и молитвою ко Владычице мира, и по мере веры своей получали исцеление. И теперь от иконы истекают великие чудеса и знамения благодати Божьей. По установлению иконы Богоматери на месте, святитель Иоасаф рассказывал близким, что перед выездом из Белгорода он видел следующий сон. При входе в одну из осматриваемых церквей в притворе он увидел в куче сора икону Богоматери, с светлым сиянием, исходившим от нее, причем слышен был голос, говоривший: "Смотри, что сделали с Ликом Моим служители сего храма. Образ Мой назначен для страны сей источником благодати, а они повергли его в сор". Сильно смущенный этим сновидением, глубоко запечатлевшимся в его душе, святитель при обозрении церквей подробно осматривал их как снаружи, так и внутри с целью узнать, нет ли в самом деле чего подобного, что ему снилось. Посещая Вознесенскую изюмскую церковь, он был поражен внешностью ее, сходной с представлявшейся церковью во сне, а потому, увидев Свыше указанный ему образ Богоматери в притворе в таком небрежении, понял, что сон его был благодатный и относился к этой церкви и этому образу Богоматери. Это откровение Свыше, эта милость Божией Матери, избравшей св. Иоасафа Своим орудием для прославления образа, были наградой ему за попечение о святых храмах и св. иконах. Во все время своего служения святитель Христов Иоасаф строго наблюдал за благоговейным почитанием святых икон и за правильностью их изображения, о чем неоднократно писал увещания и делал распоряжения.

Вот этот именно Песчанский Образ Богоматери, являвшийся по свидетельству Самой Царицы Небесной источником благодати для всей России, и пришел на помощь нашей Родине в один из самых тяжких моментов ее жизни, в самый разгар войны 1914 года и был... отвергнут. Горделивый человек отвергнул небесную помощь, не поверил Гласу Свыше и отсюда все те бедствия, какие не замедлили обрушиться на Россию и доныне тяготеют над ней. Случилось это таким образом.

4 сентября 1915 года, в годовщину прославления св. Иоасафа, чудотворца Белгородского, в Вознесенском храме Петрограда состоялось обычное архиерейское богослужение, а вечером того же дня – общее собрание членов братства Святителя Иоасафа. Председателем братства после генерал-адъютанта адмирала Д.С. Арсеньева был избран генерал от инфантерии Л.К. Артамонов, а товарищами председателя были протоиерей Маляревский и я. Не помню, что помешало мне быть на общем собрании, которому суждено было не только оставить глубочайший след в моей жизни, но и сделаться поворотным пунктом одного из этапов этой жизни. Вечером 5 сентября явился ко мне протоиерей А.И. Маляревский и, выражая сожаление о моем отсутствии на вчерашнем торжестве, рассказал подробно обо всем, что случилось.

"Кончилась обедня, – начал о. Александр, – отслужили мы молебен с акафистом угоднику Божию и разошлись по домам, с тем чтобы собраться вечером в церковном доме на общее собрание. Генерала не было, Вас тоже; открывать собрание пришлось мне. Прочитал я отчет за истекший год, а далее должны были следовать выборы новых членов, речи и доклады, и все, что обычно полагается в этих случаях. Вышло же нечто совсем необычное... Не успел я сойти с кафедры, как заметил, что ко мне пробирается через толпу какой-то военный, бесцеремонно расталкивающий публику и держа в высоко поднятой руке какую-то бумагу... Он очень нервничал и, вплотную подойдя ко мне, спросил меня:

– Вы председатель братства Святителя Иоасафа?

– Нет, – ответил я, – я товарищ председателя!

– Кто же председатель, кто сегодня председательствует? – нетерпеливо и крайне взволнованно спрашивал меня военный.

– Председательствую я, – ответил я.

– В таком случае разрешите мне сделать доклад братству, – сказал военный. Я пробовал отклонить это намерение, ибо имя этого военного не значилось в числе докладчиков, я видел его в первый раз, доклада его не читал, а его внешность, возбужденное состояние духа не располагали меня к доверию, и я опасался каких-либо неожиданностей...

Однако военный, видя мое замешательство, мягко успокоил меня, заявив:

– Доклад мой важности чрезвычайной, и малейшее промедление будет грозить небывалыми потрясениями для всей России...

Он выговорил эти слова так уверенно, с таким убеждением и настойчивостью, что, застигнутый врасплох, я только и мог сказать в ответ:

– Читайте!

– Я до сих пор не могу очнуться от впечатления, рожденного его докладом, – говорил протоиерей А. Маляревский.

– Кто же этот военный, о чем он говорил? – спросил я.

Это полковник О., отставной военный доктор на фронте. Я отметил наиболее существенные места доклада и могу воспроизвести их почти стенографически. Вот что сказал полковник.

"Милостивые государи, я не буду заранее радоваться, ибо не знаю, кого вижу в вашем лице... Но то что вы составляете братство имени величайшего угодника Божия Иоасафа, дает мне надежду возбудить в вас веру в мои слова. До сих пор меня только гнали и преследовали столько же злые, сколько и темные люди; уволили со службы, заперли в доме умалишенных, откуда я только недавно выпущен, и все только потому, что я имел дерзновение исповедывать свою веру в Бога и Его святителя Иоасафа... Верить же – значит делать и других звать на дело. Я и зову, и умоляю... Не удивляйтесь тому, что услышите, не обвините заранее в гордости или "прелести". Дух Божий дышит, идеже хощет, и не нужно быть праведником, чтобы снискать милость Божию. Там, где скрывают эту милость, там больше гордости, чем там, где громко славословят Бога. В положении военного, и притом доктора, принято ни во что не верить. Я это знаю и мне трудно вызвать доверие к себе, и если бы вопрос касался только меня одного, то я бы и не делал этих попыток, ибо не все ли равно мне, за кого меня считают другие люди... Но вопрос идет о всей России и, может быть, даже о судьбе всего мира, и я не могу молчать как по этой причине, так и потому, что получил от угодника Иоасафа прямое повеление объявить людям волю Бога. Разве я могу поэтому останавливаться перед препятствиями, разве меня может запугать перспектива быть снова схваченным и посаженным в сумасшедший дом, разве есть что-либо, что удержало бы самого великого грешника от выполнения воли Божией, если он знает, что действительно Бог открыл ему Свою волю?

Вот и я прошу вас, обсудите мой доклад, рассмотрите его со всех сторон, а потом и решайте, точно ли мне было откровение Свыше или только померещилось мне; в здравом ли уме я излагаю свой доклад или точно я душевно больной человек и делюсь с вами своими галлюцинациями?