Феликс Чуев - Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы.

• Название: Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы.
• Автор: Феликс Чуев
• Издательство: Ковчег
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-87322-840-X

В книгу известного русского публициста и поэта Феликса Чуева, автора нашумевших книг «Сто сорок бесед с Молотовым», «Так говорил Каганович», вошли истории о выдающихся людях нашего Отечества – И. В. Сталине, В. М. Молотове, маршалах Г. К. Жукове, К. К. Рокоссовском, А. Е. Голованове, летчиках М. М. Громове, Г. Ф. Байдукове, А. И. Покрышкине, первом космонавте Ю. А. Гагарине, «боге моторов» академике Б. С. Стечкине, писателе М. А. Шолохове и других, многих из которых автор знал лично. В книге читатель найдет немало сенсационных, ранее замалчивавшихся фактов и документов, полученных автором «из первых рук».

---

Рясной решил избрать несколько иной путь, не в лоб, а сбоку, сзади, через агентуру в других посольствах, с которыми у немцев были неплохие отношения.

Как мы знаем, в задачу Рясного входило и «обслуживание» словацкого посольства, которое было по сути деда придатком немецкого. Когда немцы оккупировали Чехословакию, словаки создали свое отдельное государство, и сотрудники словацкого посольства стали германскими холуями.

«Мне удалось заиметь хорошего агента в словацком посольстве с помощью известного потом нашего разведчика Кузнецова Николая- вот кто действительно герой!» – говорит Рясной.

Так впервые в наших беседах вспыхнуло это имя.

В детстве я зачитывался книгами партизанского командира Дмитрия Медведева «Это было под Ровно» и «Сильные духом», не раз смотрел кинофильм «Подвиг разведчика» (каждый раз смотрю по телевидению и сейчас!). Мы, мальчишки, повторяли полюбившиеся фразы типа: «У вас продается славянский шкаф и никелированная кровать?», или: «Вы болван, Штюбинг!», или: «Тегпение, Вилли, тегпение, и ваша щетина пгев- гатится в золото!» – кажется, так или что-то в этом духе. Майор Федотов из «Подвига разведчика» был предтечей многосерийного Штирлица, но мы тогда еще не знали, что за киногероем Федотовым стояла подлинная героическая личность- Николай Кузнецов. Сейчас говорят – кто-то другой, но хочется, чтоб Кузнецов. Чего только не говорили о нем!

Появился, дескать, простой парень с Урала, прекрасно знал немецкий язык, и сам – вылитый немец, заслали его в партизанский отряд Медведева. А совсем недавно я прочитал, что это был кадровый разведчик Главного разведывательного управления – ГРУ. Оказалось, все не совсем так или совсем це так.

И вот я сижу и разговариваю с человеком, который сделал Кузнецова разведчиком.

Да, Николай жил в Свердловской области, работал в совхозе. Но рядом с этим совхозом со времен Екатерины Великой поселились на хуторе немцы-колонисты. С русскими жили дружно. Николай познакомился с немецкими девушками и женился на одной из них. Отсюда такое знание немецкого языка! Сразу вспоминается облик «истинного арийца» обер-лейтенанта Пауля Зиберта, появившегося в Ровно, занятом германскими войсками…

Свердловские чекисты взяли на заметку Кузнецова и завербовали, чтобы «освещать» в своих сводках этот хутор.

А на Лубянке в это время прошло совещание. Начальник отдела Федотов (надо же, совпадение фамилии с героем фильма! «Умный человек, очень хороший чекист,- говорит Рясной,- не то, что другие, такие, как Райхман и вся эта сволочь!»), так вот, Федотов говорит:

– У нас туго с немецким языком. Давайте напишем в наши подразделения на местах, нет ли подходящих людей, чисто знающих немещсий?

Так и сделали. Пришел ответ из Свердловска: есть такой парень. Симпатичный, смышленый, предприимчивый, активный.

– Давай вызовем его в Москву, – говорит Рясной Федотову. – Я с ним поякшаюсь, и решим, как быть дальше.

– Конечно, снять его оттуда денег стоит, да и жизнь человеку можно поломать,- ответил Федотов. – Но давай попробуем.

Октябрь 1940-го. Вызвали. Рясному позвоьшли из приемной, что прибыл гражданин из Свердловска, и спросили, где он с ним встретится.

– Давайте ко мне в кабинет, его ведь никто не знает.

Когда познакомились, Рясной пригласил своего сотрудника, знающего немецкий язык.

Выяснилось, что Кузнецов блестяще освоил не только хуторской немецкий, но и увлекается культурным языком, читает художественную литературу, занимается по учебникам.

С женой он развелся, связей со Свердловском у него не осталось, и Рясной поселил его на «КК» – конспиративной квартире. Сначала поводил за ним «наружку», понаблюдал, куда он ходит, тем более, он сказал, что у него в Москве нет знакомых. Раз, другой последил за ним по городу- все нормально. И дал согласие начальству, что берет его к себе. Раскрыл перед ним карты, в чем будет заключаться его роль. Пробовал на мелочах, серьезное задание давать не торопился.

Прошел месяц. Николай быстро освоился в Москве. Рясной рекомендует ему почаще ходить в театры, магазины… Школа, долгая школа, но она дала возможность уверовать Рясному, что Кузнецова можно использовать, и ему была присвоена кличка «Колонист».

Как-то Кузнецов обмолвился, что ему приходилось не раз летать на самолете и он, хоть и не летчик, однажды даже сидел за штурвалом.

– Ну-ка, давай я тебя сделаю пока летчиком! – зафантазировал Рясной, не зная еще, чем обернется эта фантазия,

Николай надел летную форму и стал частенько наведываться в ювелирный магазин в Столешниковом переулке.

– Трись там побольше! – приказал Рясной. И он терся. То с одним познакомится, то с другой… Много там ходило иностранцев.

И вот наш молодой «летчик» присел возле магазина – плохо ему, дескать, стало. Подошел к нему некто, по-русски говорит с акцентом, но говорит. Николай объяснил незнакомцу, что неудачно посадил самолет и сильно ушиб ногу. Подошедший помог ему доковылять до трамвая. Познакомились- человек оказался секретарем словацкого посольства по фамилии Крно (Василий Степанович долго не хотел называть эту фамилию, но потом махнул рукой- более полувека прошло!). В НКВД проверили – точно, он. Словацкое посольство состояло всего из пяти сотрудников, и никто на них не обращал серьезного внимания. Но как оно было нужно нашим разведчикам!

Кузнецов разоткровенничался с этим Крно, что у него туговато с деньгами и было б неплохо, если б его новый знакомый принес какие-нибудь заграничные вещички, чтобы их можно было продать своим сослуживцам-летчикам, у которых деньжата водятся.

Они снова встретились, и словак принес пять наручных часов- в ту пору часы были не у каждого из наших соотечественников. Смышленость подсказала Кузнецову, с чего начать – с торговли.

(«Тегпение, Вилли, тегпение!»)

Часы попали на Лубянку, и Рясной продал их по дешевке своим коллегам.

– Давай, давай! – подстегивал он Николая.

«Я вижу, дело налаживается,- говорит Василий Степанович спустя пятьдесят пять лет.- Трудная вещь – чекистская работа. У нас иногда думают, что если ты пришел работать в ЧК, надел форму, то завтра принесешь в мешке какого-нибудь шпиона. Мне не нравятся заявления начальника контрразведки Степашина – больно легко выдает векселя!»

…А в следующий раз Крно повстречался с Кузнецовым после поездки на родину, в Брно, откуда он привез большую партию часов. Короче говоря, Крно стал возить часы из Брно. Они снова оказались на Лубянке, и Рясной опять распределил их среди чекистов. Он уже полностью доверяет Кузнецову и решается на открытую вербовку словака.

Для этого он переводит Николая в свою надежную квартиру на улице Карла Маркса, недалеко от Разгул яя.

«Там сейчас висит мемориальная доска, посвященная Николаю Кузнецову, – говорит Василий Степанович.- Я, правда, не видел, но эту квартиру хорошо помню. Моей задачей было затащить туда этого словака».

А он упорно не шел на квартиру. Звонил – встречались в парках- Центральном или Измайловском либо на Курском вокзале. Несколько раз Николай пытался пригласить его к себе- тот ни в какую. А на Лубянке уже столько наручных часов, что некуда девать.

Пришлось разыграть такой вариант. Когда Крно позвонил после очередной поездки на родину, Кузнецов сказал ему, что попал на самолете в аварию, сломал обе ноги и лежит в собственной квартире. Еле-еле на костылях добирается до туалета. Очень хочет видеть его, потому что нуждается в деньгах, и быстро реализует товар. Договорились- придет словак.

«Я хозяин квартиры, собираюсь, хе-хе, – посмеивается Василий Степанович,- беру с собой трех моих подчиненных».

Тут надо заметить, что конспиративная квартира тоже выбиралась продуманно. Обязательно последний этаж. Если слежка, наверху скажется, кто куда идет. Эта квартира была на седьмом этаже.

Чекисты, все в штатском, поднялись на этаж ниже, на шестой, там старушка жила. У нее дырочка в двери, она спрашивает:

– Кто такие?

– Одна баба должна прийти, мы хотим ее замуж выдать,- говорит Рясной и сует старушке на всякий случай два торта.

Пришли пораньше, стоят и ждут, а лестница в стороне. Дождались- потопал на седьмой этаж секретарь словацкого посольства. Слышно, как позвонил, как очень нескоро открылась дверь.

Кузнецов потом докладывал:

– Я не спешил, еле-еле добирался до двери на костылях.

А через десять минут, как было условлено, Рясной открыл дверь своим ключом и вошел:

– Здравствуйте! Как здоровьице?

А сотрудников своих оставил на лестнице.

– Вот мой товарищ пришел,- говорит Кузнецов словаку.

– А это кто у вас? – спрашивает Рясной Николая.

– Это мой знакомый.

– Так, я знакомый,- говорит словак с акцентом.

– А кто вы такой? Вы что, иностранец?

– Нет, я не есть иностранец!