Лев Понтрягин - Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим

• Название: Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим
• Автор: Лев Понтрягин
• Издательство: Прима
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998

С именем Понтрягина связана целая эпоха в развитии математики. Труды Л. С. Понтрягина оказали определяющее влияние на развитие топологии и топологической алгебры. Он заложил основы и доказал основные теоремы в оптимальном управлении и теории дифференциальных игр. Его идеи во многом предопределили развитие математики в XX веке.

Текст публикуемого ниже «Жизнеописания...» был написан, по воспоминанию вдовы Льва Семёновича — Александры Игнатьевны Понтрягиной, после тяжёлой болезни, зимой 1982–83 года, и подготовлен к изданию по рукописи, предоставленной вдовой.

Книга насквозь лична и субъективна, но в ней хорошо отражена эпоха развития науки в Советском Союзе, в частности — развитие математики. Она поражает своей правдивостью и открытостью. В этом, может быть, и есть её историческая и воспитательная ценность.

---

Я сидел рядом с Келдышем и во время выступления Зельдовича спросил Келдыша: «Действительно он это не понимает или дурака валяет?» Он ответил мне, что конечно валяет дурака. Но, боюсь, Келдыш был не прав. Дискуссия транслировалась по трансляционной сети Президиума АН СССР. Многие могли слушать её. С точки зрения некоторых кругов не важно, прав я был или нет, важно то, что я затронул их интересы. А этого уже достаточно, чтобы считать меня врагом и клеить ярлыки.

Далее я решил опубликовать содержание дискуссии Стекловского института в журнале «Математический сборник», главным редактором которого я являюсь. Другие академики, принимавшие участие в дискуссии согласились с моим предложением. Я взял у них письменные материалы, и мы с Седовым летом 76-го года, будучи на даче, занимались составлением сводки дискуссии. Была составлена большая статья. В начале статьи было приведено решение Совета института, а затем излагалось содержание дискуссии. Свою часть я написал довольно подробно. Заключение писал Л. И. Седов. Я показал статью Виноградову, поскольку речь шла об изложении дискуссии, произошедшей в его институте, и просил его подписать статью, как директора института. Но Виноградов отказался. Он сказал: «Я подпишу только ту часть, где формулируется решение совета». Я ответил: «Зачем же вам подписывать её, когда вы уже подписали эту часть как председатель совета». Мы с Седовым уговаривали Виноградова вместе, но ушли ни с чем. Посидев с Седовым вместе в моей институтской комнате, я решил всё-таки оказать нажим на Виноградова, и мы вместе вернулись к нему. Я сказал Виноградову: «Если не подпишете Вы, я обращусь к Келдышу, и мы, как члены редколлегии "Математического сборника", подпишем статью сами». Виноградову очень не понравилось, что Келдыш будет подписывать статью, а он нет, и он согласился. По-видимому, Виноградов боялся подписать резкое выступление против Зельдовича. Он был отчасти прав, так как предстояли его перевыборы как директора института на Общем собрании АН СССР. На этих перевыборах против Виноградова было подано что-то больше 70 голосов из 210 присутствовавших. Кроме того, перед голосованием против Виноградова были произведены грубые, резкие выпады. Виноградов не напрасно считал, что выступать против Зельдовича рискованно.

Очевидно, А. А. Логунов объективно доложил Президенту А. П. Александрову о состоявшейся на секции Президиума дискуссии. Во всяком случае, на одном из заседаний Президиума, когда физики подняли вопрос о выделении их в отдельную секцию из секции Седова, дабы избавиться от давления математиков, А. П. Александров сказал: «Сейчас не время это делать. Вот вы пришли на заседание секции Президиума совершенно неподготовленными, а математики подготовились, так что вы не смогли отстоять свою точку зрения».

Книга Зельдовича так и не была переиздана тогда. Правда, теперь, в 1982 году, говорят, что она переиздается издательством «Наука», но уже не по секции Седова, а по другой, кажется, по специальному распоряжению Президента А. П. Александрова.

С книгой Зельдовича у меня связано ещё одно воспоминание. На русский язык была переведена книга Липмана Берса (США) «Математический анализ» под редакцией И. М. Яглома[51]. В предисловии к русскому изданию своей книги Липман Берс выражает одобрение по адресу книги Зельдовича. С его стороны это является недобросовестным действием. Если он не знает книги Зельдовича, то незачем её одобрять, а если знает, то должен понимать, как она безграмотна, ведь Липман Берс — квалифицированный математик.

Я отвёл много места описанию случая с книжкой Зельдовича. Но этот случай является типичным. На нём я убедился в том, что даже небольшая группа добросовестных людей может противостоять злу, если возьмется за дело с упорством и настойчивостью. Кроме того, случай этот послужил тем рычажком, который подцепил меня и потащил к новому разделу моей работы — написанию популярных книг по математике. А эта работа подтолкнула меня близко к проблеме школьного преподавания математики, которая теперь меня очень волнует и мучает. Но вернёмся к работе группы.

Хотя математики очень мало воздействовали на издание книг по физике, физики всё же считали себя стеснёнными их присутствием на секции, где решался вопрос об издании книг по физике. Поэтому у них всё время возникало желание выделиться в отдельную секцию, и об этом неоднократно ставился вопрос перед руководством Академии и РИСО.

Надо сказать, что мне надоело ходить на секцию, где все решения группы почти полностью штамповались. Поэтому я внёс предложение в руководство РИСО ликвидировать секцию Седова и заменить её тремя секциями, сделав каждую секцию из уже действующей группы, мотивируя это тем, что вся работа полностью делается уже на группах, а секция лишь дублирует эту работу. Я надеялся, что физики, желавшие иметь самостоятельную секцию, решительно поддержат меня. Так вначале и было, но потом начались колебания.

Седов воспринял предложение о ликвидации его секции как личную обиду: я хотел лишить его звания председателя секции РИСО. Он мобилизовал себе в поддержку нескольких математиков и в первую очередь академика-секретаря Боголюбова, который горячо поддержал его. На мой вопрос, обращённый к Боголюбову, зачем нужна секция, он ответил мне просто: «Я не люблю обижать людей». В связи с этим осложнением было собрано специальное совещание при Президенте для рассмотрения моего предложения. Там мы горячо спорили с Седовым, но физики не проявили того рвения, на которое я надеялся. Чем кончилось это заседание, я не помню, но в конце концов решение о расформировании секции Седова было принято. Однако председатель РИСО Федосеев сказал мне, что он не будет спешить с его реализацией. Так оно и произошло: секция продолжает существовать, но я на неё уже не хожу. Решение группы докладывает на секции либо Владимиров, член группы, либо секретарь группы Благодатских, имеющий при себе протокол заседания группы.

Мне бы хотелось рассказать о публикации книги «О науке» А. Пуанкаре — знаменитого французского учёного, которая должна выйти из печати в 1983 году[52].

Ещё студентом я с увлечением прочёл четыре небольшие книжечки А. Пуанкаре: «Наука и гипотеза», «Ценность науки», «Наука и метод» и «Последние мысли». В этих книгах содержатся интересные высказывания Пуанкаре о математике, физике и научном творчестве. Несколько условно их можно назвать философскими. В последние годы эти книги стали библиографической редкостью. Мне очень захотелось переиздать их для нашей молодёжи.

Трудность заключалась в том, что некоторые высказывания Пуанкаре, сделанные в этих книгах, подверглись критике Лениным. Поэтому переиздание нужно было сопроводить надлежащими комментариями и предисловием.

В 1974 г. решение по этому изданию было принято. В самом начале 1975 года, в феврале, была достигнута договоренность с философом С. Г. Суворовым, который брался написать предисловие и комментарии к книге Пуанкаре «О науке». Однако и через шесть лет он эту работу ещё не закончил. Договор с ним пришлось расторгнуть и всё начать с начала.

Дело в том, что в работах Пуанкаре ещё задолго до Эйнштейна высказаны основные положения теории относительности. В первых двух из этих книг некоторые из них как раз сформулированы[53]. Между тем сионистские круги упорно стремятся представить Энштейна единственным создателем теории относительности. Это несправедливо.

В 1980 году договор на комментарии был заново заключён с А. Тяпкиным и А. Шибановым и мы, видимо, находимся на пути выхода интересных книг Анри Пуанкаре «О науке».

Международные отношения

Став вице-президентом Международного союза математиков, я начал использовать это своё положение для влияния на иностранный отдел Академии наук, или, как он позже стал называться, Управление внешних сношений Академии наук, для того, чтобы содействовать поездкам наших математиков за границу, стараясь расширить круг лиц, допущенных к поездкам. Я уже говорил, что ситуация здесь была аналогичная той, которая имела место в издательстве. Расскажу о нескольких запомнившихся мне случаях.

В Японии намечалась математическая конференция по специализированной теме. От оргкомитета пришло приглашение в Советский Союз ряду математиков, обычно ездящих за границу. Мы в Стекловском институте решили составить совсем другую делегацию из лиц, не входящих в список приглашённых. Мы наметили троих: ленинградец А. Н. Андрианов, москвичи — А. Г. Витушкин и В. С. Владимиров. Всех троих не допускали к поездкам. Первый имел какие-то осложнения с обкомом Ленинграда, второй не очень сознательно подписал некое криминальное письмо. В. С. Владимиров в далёком прошлом вёл сверхсекретную работу. Об этом было уже забыто, но академик Харитон специально позвонил в выездной отдел ЦК, чтобы напомнить об этой работе и помешать Владимирову в поездке в Японию.