Владимир Томсинов - Аракчеев

• Название: Аракчеев
• Автор: Владимир Томсинов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02638-1

Документальное повествование о жизни и деятельности человека, с именем которого связана целая эпоха в истории России, — графа Алексея Андреевича Аракчеева. На основе архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, в книге дан образ крупного сановника, игравшего важнейшую роль в механизме самодержавной власти в конце XVIII — первой четверти XIX века, раскрываются тайные пружины его возвышения, подлинный смысл явления, получившего название «аракчеевщина». Колоритная личность Аракчеева изображена на фоне событий того времени, во взаимоотношениях с императорами Павлом I, Александром I и Николаем I, видными сановниками — М. М. Сперанским, Ф. В. Ростопчиным, М. Б. Барклаем-де-Толли и др.

---

Граф строго следил за нравственностью военных поселян, причем за нарушения библейских норм наказывал и женщин. Среди приказов Аракчеева по военным поселениям бывали, например, такие: «Отпустить 100 ударов розгами по собрании всех жен роты Акулине Григорьевой за то, что в доме ее ночью обнаружен подпоручик Иванов, а того подпоручика посадить на гауптвахту и оштрафовать».

Сами по себе наказания, которые граф раздавал своим подчиненным, были сравнительно мягкими. Но лились они нескончаемым потоком. На офицеров, служивших в военных поселениях, Аракчеев извергал целые потоки выговоров, замечаний, штрафов и при этом беспрестанно угрожал провинившимся еще более серьезными карами. По этой причине офицеры пребывали в постоянном напряжении и страхе. Аракчеевские наезды в военные поселения, как правило, неожиданные, воспринимались поселянами как некое стихийное бедствие, хотя граф никого не бил, не лишал жизни и должности, а только ходил по территории, по улицам, по домам и указывал на недостатки да бранил нерадивых и неумелых.

Спасения от острого графского взора и ядовитых слов не было никому и нигде. Въедливый начальник доставал офицеров и чиновников своим жалом даже в их квартирах. За малейшую обнаруженную там нечистоту хозяин, иногда и не один, а вместе с хозяйкой, получал от него выговор.

Особенно тщательно следил граф за порядком в госпиталях. Он самолично устанавливал нормы питания больных и обеспечения их лекарствами, правила внутреннего распорядка, поведения лечащихся и лекарей. Он определял даже расположение мебели в палатах и наименование предметов, которые должны были лежать на столах в больничных канцеляриях в любое время: линейка, прибор с чернильницей и песочницей, на нем карандаш, резина, перочинный нож и два пера, обязательно без опушки — таковыми писал сам граф. Плохо приходилось тому, кто нарушал установленные им порядки. Раз один из фельдшеров оставил на казенной чернильнице свое перо с опушкою, и в этот самый момент нагрянул в госпиталь Аракчеев. Увидав перо, он немедленно начал следствие, допытываясь, кто же допустил сей «ужасный беспорядок», «кому принадлежит это перо, как и зачем оно здесь, когда неоднократно подтверждалось, что перья должны быть по известному образцу». Все, сколь-нибудь причастные к данному беспорядку на канцелярском столе, получили от графа выговоры и замечания, непосредственному же виновнику назначено было пять розг.

Но худа без добра, как известно, не бывает. Тяжелой была служба под началом Аракчеева. Но те, кто проходил данное испытание, легко и весело служили при всяком другом начальнике. «Страшно вспомнить времена аракчеевские, — признавался в своих записках А. Я. Стороженко, — но если впоследствии мне казалось все легким по службе, это было по сравнению тяжких трудов и испытаний, перенесенных мною под его начальством. Как непомерная строгость, так и послабление едва ли не равно портят дело; первая, однако ж, производит деловых людей, а последняя трутней, кои бывают терпимы одним, приучившим их к лени начальником, и негодными для другого. Правила служебного воспитания видны в человеке на всяком занимаемом им месте, и если свыкшийся с строгим порядком не озлоблен несправедливостями или по свойству своего характера, или по великодушию, то он всегда останется нужным и полезным во всяком положении; служившие же при невнимательных начальниках сами не будут знать, к чему они способны, хотя бы и много лет слышали похвалы его своим способностям. Истинная вера в мнение проистекает только из порядка строгого и вместе с тем снисходительно соблюдаемого высшим начальником, умеющим избирать людей и следить за их занятиями. Такой начальник, можно сказать, дарит правительству полезных чиновников».

***

Принципы, которым Аракчеев следовал при управлении военными поселениями, применялись им и в управлении собственным имением. И здесь он решительно брал на себя роль благодетеля. В 1817 году в одном из писем к императору Александру Аракчеев подчеркивал: «В моем понятии помещик, или владелец, обязан по праву человечества наблюдать два главных правила: 1) Не мыслить о своем обогащении, а более всего заботиться о благосостоянии крестьян, вверенных Богом и правительством его попечению; 2) Доходы, с них получаемые и составляемые всегда ценою их пота и крови, обращать главнейше на улучшение их же положения». В одном же из писем к государю, датируемом 1824 годом, граф возвышенно заявлял, что Грузинская вотчина доставляет ему «несказанное удовольствие заниматься благосостоянием крестьян», вверенных его попечению.

И в самом деле, Аракчеев проявлял особую заботу о материальном обеспечении жизни крестьян. Он устроил для них немало полезного в своем имении. Так, в июне 1820 года благодаря его энергии в Грузине был открыт Мирской банк для оказания помощи крестьянам. Алексей Андреевич самолично составил его устав — «Положение о заемном банке для крестьян Грузинской вотчины» — и внес 10 тысяч рублей ассигнациями в основной его капитал. Банк этот и устав его, составленный Аракчеевым, будут долго существовать после смерти графа. «Грузинская волость и теперь с благодарностью вспоминает графа Аракчеева за открытие Мирского банка, и это доброе дело примиряет крестьян с прежним пережитым горем, которое иногда невольно пробуждается в памяти» — так напишет в 1875 году в журнале «Древняя и новая Россия» Н. Отто.

Не меньшее благодеяние для своих крестьян совершил Аракчеев в 1817 году, когда Комитет министров принял решение возвратить ему из казны 86 тысяч 589 рублей, израсходованных им на постройку большой Тихвинской дороги на 25-верстном ее протяжении по территории Грузинской вотчины. Эту денежную сумму Алексей Андреевич внес с согласия императора в государственную комиссию погашения долгов. Проценты с нее он распорядился обращать, как при его жизни, так и по смерти, на уплату следующих с грузинских крестьян государственных податей.

Кроме того, Аракчеев устроил в Грузине бесплатный лазарет для крестьян. За весьма приличное содержание он нанял доктора, которого обязал регулярно объезжать деревни вотчины и лечить больных, не взимая за это платы. «Табель о продовольствии больных в Грузинском гошпитале», составленная 13 февраля 1819 года, показывает, как было организовано питание крестьян, проходивших здесь лечение. Порции для больных делились в зависимости от степени болезни на четыре рода. Первая, ординарная, включала в себя: хлеба ржаного — два фунта, мяса — полфунта, круп овсяных — 1/15 гарнца, квасу — одну треть кружки. Третья, слабая, предполагала добавление полфунта белого хлеба. В примечании к ней говорилось: «При варении сей порции мясо прежде, нежели положится в горшок, должно несколько сбить, дабы лучше разваривалось и вываривалось». На листе, на котором начертана данная «табель», стоят написанное рукой Аракчеева слово «утверждаю» и его подпись.

В аракчеевском фонде Российского государственного военно-исторического архива сохранился документ под названием «Краткая Ведомость о числе душ, состоящих в Грузинской вотчине по 7 ревизии (1816 года)». Из этого документа видно, что в Грузинской вотчине было помимо села Грузино 29 деревень. Во всей вотчине проживало в указанном году 2266 душ. В том числе в самом Грузине было дворовых людей 23 человека, крестьян — 101 человек.

К 1820 году принадлежавшие Аракчееву крестьянские селения были в основном отстроены и приобрели довольно благообразный внешний вид. Но особое впечатление производило село Грузино. На берегу Волхова, у перевоза, где ходил паром, граф распорядился водрузить две белые четырехугольные башни. Ими открывалась шедшая в гору широкая, мощенная камнем дорога. На горе возвышался величественный собор с высокой и красивой колокольней, напротив него располагался каменный двухэтажный графский дом, построенный на месте прежнего деревянного жилища. За домом раскинут был огромный сад со множеством цветов и деревьев, прорезанный аллеями и каналами, выходившими в пруды с лебедями. Общую картину сада разнообразили и украшали многочисленные мостики, гроты, руины, монументы, лужайки и острова.

Еще в 1815 году Аракчеев предложил протоиерею Грузинского собора Федору Малиновскому написать об истории и о достопримечательностях Грузина. Тот с охотой взялся за этот необычный труд. В следующем, 1816 году он был закончен и тогда же напечатан в журнале «Сын Отечества» под названием «Историческое описание о селе Грузине», а впоследствии вышел и отдельной книжкой. Возведенные в Грузине постройки сравнивались с чудесами Древнего мира, с висячими садами Семирамиды. Генерал-майор А. Писарев, организовавший печатание данного труда, писал Аракчееву: «Таковое сочинение любопытно было бы для каждого русского и для самих чужестранцев, которые полагают, что мы в снегах рождаемся и умираем, не зря красот природы и ея изящности».