Владимир Томсинов - Аракчеев

• Название: Аракчеев
• Автор: Владимир Томсинов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02638-1

Документальное повествование о жизни и деятельности человека, с именем которого связана целая эпоха в истории России, — графа Алексея Андреевича Аракчеева. На основе архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, в книге дан образ крупного сановника, игравшего важнейшую роль в механизме самодержавной власти в конце XVIII — первой четверти XIX века, раскрываются тайные пружины его возвышения, подлинный смысл явления, получившего название «аракчеевщина». Колоритная личность Аракчеева изображена на фоне событий того времени, во взаимоотношениях с императорами Павлом I, Александром I и Николаем I, видными сановниками — М. М. Сперанским, Ф. В. Ростопчиным, М. Б. Барклаем-де-Толли и др.

---

Летом 1799 года Аракчеев нередко проводил свободное время в доме генерала от артиллерии, сенатора и члена Военной коллегии Алексея Ивановича Корсакова. Здесь он увидал одну молодую особу, которая приглянулась ему настолько, что Алексей Андреевич — едва ли не в первый раз — стал помышлять о женитьбе. Избранницу Аракчеева звали Авдотьей Савельевной Ваксель[101]. Она приходилась родной племянницей Корсакову, который, по всей видимости, и устроил своему молодому приятелю встречу с ней. К несчастью для Алексея, сердце девушки оказалось несвободным: Авдотья была влюблена — бывает же такое! — в другого любимца императора Павла Николая Котлубицкого и — что самое неприятное для Аракчеева — пользовалась при этом взаимностью. Об отношениях молодых людей знали многие в Петербурге — Авдотья Савельевна считалась даже невестой Николая Осиповича, — знал о них и Аракчеев. Но все-таки сделал родителям девушки предложение выдать дочь за него замуж. Тем все дело скорей всего и закончилось бы, если бы не мать Авдотьи. Женщина практичная, она сочла, что выгоднее выдать дочь за Аракчеева, нежели за Котлубицкого. Разыгралась целая история, о которой невозможно рассказать лучше, чем это сделала наиболее заинтересованная ее участница — сама Авдотья Савельевна Ваксель в письмах и записках к Николаю Котлубицкому в июле-августе 1799 года.

Утром 2 июля Авдотья писала своему жениху, в то время коменданту в Петергофе: «Пожалей лучше о своем друге, которую сегодня в угодность Аракчееву тащут, как жертву, к дядюшке Алексею Ивановичу. Проклятый граф нарочно просил дядюшку, чтоб меня непременно бы севодни на показ ему привезли. Если бы ты знал, досадно и больно, но велят ехать». В тот день показ сорвался и состоялся только назавтра. 3 июля: «Благодарю тебя, любезный мой Николашка, за фрукты и за письмо, что мне Михаил Петрович передал. Не сердись, что в субботу не отвечала, никак не можно было. Были мы у дядюшки Алексея Ивановича, и там видела я, наконец, графа, который пребольшие мне делал комплименты за время обеда и говорил, что как ты ему всегда за друга считался, то он надеется о милостивом моем и к нему расположении. Какой он гадкий и гнусный! Какая мерзкая у него рожа! Он мне очень не понравился».

4 июля: «Я ни на что больше не сержусь, как только на то, что Вы с Наумовым прислали мне записку. Как можно быть столь неосторожным!..» К данной записке прибавлено другой рукой: «Я Вас, Милостивый Государь Николай Осипович, имею честь уведомить, что Ваша Авдотья Савельевна вчера была на смотру у графа Аракчеева и заразила его своей красотой до того, что он, не могши вытерпеть, сказал, что не удивляется той страсти, которую Вы ощущаете к Милостивой Государыне Авдотье Савельевне, а впрочем желаю Вам всех благ и сладостей человеческих и остаюсь покорная к услугам Наталия Пальмина». Ниже приведенных слов — приписка Авдотьи: «Не верь ей, Государь мой жених, она все врет, я у ней и перо вырвала, а то она врала бы до завтрева».

Следующая записка без даты. Из ее содержания видно, что Авдотью еще раз «таскали» «в угодность Аракчееву» к дядюшке. «Ты хочешь знать, что со мной вчера происходило. Будь спокоен: ничего не было, чего бы тебе бояться должно. Аракчеев в 3-м часу прислал сказать, что не может быть сегодня и через письмо к дядюшке просил матушку, чтобы она его извинила, тоже и передо мною великие были извинения, но быть ему никак не можно. Очень я рада, что мерзкой его хари не видала».

Судя по всему, назойливые ухаживания графа Аракчеева за Авдотьей Савельевной встревожили Котлубицкого. 24 июля невеста его писала: «Ты меня смешишь, что все спрашиваешь, часто ли граф у нас без тебя бывает. Ни разу не был. Успокойся, я его только раз и видела. Довольны ли Вы теперь, сударь? Какой Вы ревнивый. Меня ни граф, ни кто другой теперь прельстить не могут, я так счастлива, что ты меня любишь». «Николашка» был успокоен. Да ненадолго. Через неделю — новая записка, с фактом, пусть и мелким, но способным не на шутку взволновать того, кто любит всерьез.

31 июля Авдотья писала: «Если бы ты знал, что с твоими фруктами матушка делает! Всякий раз через дядюшку Алексея Ивановича она их к графу посылает, к проклятому Аракчееву. Он ими по большей части один и пользуется! Прости, милый, будь здоров. Целую тебя в мыслях. Когда-то увижу я тебя, бедного моего горошка!» Ниже приписка Наталии Пальминой: «При сем и я Вам, Милостивый Государь Николай Осипович, свидетельствую мое почтение и уведомляю, что мы Ваши прекрасные фрукты с Авдотьей Савельевной имели честь понюхать (а поел их все г. Аракчеев)».

Вскоре история вошла в решающую стадию. Аракчеев и Корсаков вознамерились под благоприятным предлогом отослать Котлубицкого подальше от Авдотьи.

«Тебе сегодня обо мне слово дадут, но хотят непременно, чтобы ты уехал на инспекцию! Ради Бога, отговорись, — писала Авдотья жениху в записке без даты. — Если тебя выключат за это со службы, я к тебе все та же останусь! Я все понимаю, что это значит: тебя отправляют на год, быть может, на 2, а меня, бедную, меж тем выдадут за Аракчеева, который на днях хочет опять быть к нам обедать. Сжалься надо мной, не составь моего несчастья. Не езди!» Вдогонку еще один вскрик отчаяния: «Если бы ты знал, как я боюсь, что матушка моя тебя уговорит послушаться и ехать на инспекцию. Что же со мной тогда будет? Как это перенести? Я сегодня целый день плачу. Ради Бога, не езди — хоть бы выключили тебя со службы, я та же к тебе останусь. Не оставляй меня. Со слезами прошу — не езди! N. В. Бабушка пишет к матушке, чтоб как можно скорее назначить нашу свадьбу. Если же матушка тебе откажет, то она на нее сильно рассердится».

Бабушкино письмо, кажется, благотворно подействовало на матушку — тон Авдотьевых записок к Котлубицкому переменился.

«Приезжай сегодня к нам обедать. Дядюшка тоже будет. Прошу тебя для нашей пользы, не давай ему знать, что ты знаешь о предложении Аракчеева… Если ты меня любишь, то упроси дядюшку, чтоб на твое место послали другого и чтоб тебе за это худо не было».

Дабы уладить все разом, Авдотья договорилась со своим женихом вместе навестить дядюшку в его доме. Но буквально накануне визита Котлубицкий почему-то отказался пойти в гости. «Благодарю тебя за записочку, — писала к нему Авдотья. — Опять тебя сегодня не увижу. Очень много скушно, а еще досаднее, ежели Аракчеев там будет. О как несносно мне видеть этого бездельника! Ежели дядюшка станет у меня спрашивать про тебя, я скажу ему, что ты болен, и сама переговорю о твоей поездке. Буду просить со слезами, чтоб он упросил мерзкого Аракчеева послать другого».

Что сказал в тот день своей племяннице Корсаков — неизвестно. Но Н. О. Котлубицкий все же ездил в первой половине августа с инспекцией артиллерийских батальонов в Прибалтику.

А 17 августа 1799 года состоялась свадьба Николая Осиповича с Авдотьей Савельевной Ваксель.

Для Аракчеева описанная история не прошла бесследно.

Взаимоотношения его с Котлубицким решительно испортились. И вряд ли случайно, что сразу после этого стало ухудшаться и отношение к нему императора Павла.

***

10 сентября 1799 года инспектору всей артиллерии генерал-лейтенанту графу Аракчееву объявлялся высочайшим приказом выговор «за несмотрение за тем, что служители гарнизонных артиллерийских Ронгесальмских рот не были удовольствованы следующим им».

Спустя две недели, утром 24 сентября, в Санкт-Петербургском артиллерийском арсенале была обнаружена пропажа. Кто-то, сумев пролезть через оконную чугунную решетку, обрезал золотые кисти и галун с бархата, покрывавшего старинную колесницу. Аракчеев по должности своей инспектора всей артиллерии обязан был донести о случившемся императору Павлу. Но так получилось, что в ночь с 23 на 24 сентября при арсенале стоял караул от артиллерийского батальона, которым командовал его родной брат генерал-майор Андрей Аракчеев. Из сохранившихся документов неясно, то ли Алексей Андреевич сознательно направил следствие по ложному пути, желая выгородить брата, то ли офицеры, которым поручено было провести расследование происшествия, сами стали на сей путь, но фактом остается, что в результате принятых к отысканию виновных мер было установлено: кража в арсенале могла быть совершена «и не в эту ночь, а прежде». А в этом случае виновным оказывался генерал-лейтенант Вильде, от полка которого стоял тогда караул.

Получив от следователей такой рапорт, инспектор артиллерии граф Аракчеев передал его со своим донесением государю. Павел высочайшим приказом от 29 сентября отставил Вильде от службы. Чувствуя себя пострадавшим невинно, отставленный генерал обратился за помощью к Ивану Павловичу Кутайсову. Тот не упустил случая навредить высокомерному Аракчееву и немедля доложил Его Величеству о том, как все обстояло на самом деле.

Вечером 30 сентября ничего не знавший об этом граф Алексей Андреевич заявился в гатчинский дворец на бал. Император Павел лишь только его увидел, подозвал к себе Котлубицкого и велел ему подойти к Аракчееву и передать приказание ехать домой. Надо полагать, Николай Осипович исполнил просьбу императора с превеликим удовольствием.