Сергей Чилая - Донор

• Название: Донор
• Автор: Сергей Чилая
• Жанр: Современная проза

---

- Я в-врач из Тбилиси, - начал я. - Б-борис Коневский, п-профессор К-коневский из института х-хирургии. Может быть, к-кто-то из вас с-слышал или ч-читал в г-газетах...

Грузины с укоризной разглядывали меня и молчали.

"Трое здоровых мужиков. Она, конечно, не умрет, если они станут насиловать ее, но может остаться инвалидом... и еще психологический стресс.". Я пересчитывал варианты, чтобы знать, что нас ждет и как далеко я могу зайти в переговорах. Я понимал: захоти они изнасиловать чужестранку, мне не остановить их.

- Я здесь отдыхаю с женой и детьми. - Я прислушался к себе и, решив, что пока не сделал ошибок, продолжал. - П-пока мы п-плавали, украли нашу одежду, мои очки, сумки с документами и деньгами. Очень расчитываю на ваше понимание и помощь, джентельмены, - я замолчал, ожидая реакции.

- А где жена, доктор? - Глухой голос, без привычного грузинского акцента, навел на меня тоску.

"Кто этот сукин сын, что так хорошо говорит по-русски? - подумал я, близоруко вглядываясь в лица людей за столом. - Тусклый, глухой и невыразительный голос человека, который не остановится ни перед чем..."

- Садитесь, батоно доктор, - сказал толстый, горбоносый парень с длинными светлыми волосами, падающими на глаза, и уступил стул.

- Спасибо! Моя жена там за дверью...

- Я приведу ее, - сказал тот со светлыми волосами, что уступил место.

- Н-н-нет! Я с-сам! - И бросился к двери, но тут же вернулся обратно: Она н-н-не может! Она голая! П-почти с-совсем! - я с трудом выкрикивал слова, размахивая рукми и вглядываясь в их лица.

- Омари! - глухой тусклый голос был совершенно спокоен. -Приведи ее!

Из-за стола встал тот, кого звали Омаром: тощий, as lean as a rake, и высокий, не смотря на сутулую спину, с рыжими, как у Сталина, усами под носом и темными волосами.

- Я сам, - сказал я и вышел за дверь.

- Я здээс, Боорыс! - раздирающий душу акцент родил во мне отчаянно щемящюю жалость к этой прекрасной молодой женщине, которая не подозревает, что может с ней приключиться сейчас... и со мной.

- Хоолодно. Мэнье скоро надо домой. Заамэрзаю совсэм.

- Пойдем. Стой за спиной и молчи... А что делать с грудками?

Она прикрыла груди ладонями, совершенно расплющив их.

- Нет! Так еще хуже. Опусти руки, Даррел. Выпрями спину, пусть торчат. Покажи, что не трусишь... - Я перестал заикаться от страха.

Молодые мужики, видимо, таращились на чужеземку. Я не видел их лиц без очков, только слышал, как сделалось прерывистым и шумным их дыхание. Похоть клубилась и густела пропионатом тестостерона, заполнявшим на глазах дощатую комнатку. Чужестранка тоже почувствовала опасность, но гораздо острее и сильнее, потому что лицо ее окаменело, побелело, присыпанное мукой, и она, забыв обо всем, вышла из-за спины и, странно бледная, с зажатым в пальцах обрывком майки, вытянулась, замерев в странно вызывающей позе...

- Тоже мне, Зоя Космодемьянская! - сквозь жуткий страх сумел улыбнуться я, не понимая, что она в ступоре...

Грузины заговорили разом, размахивая руками. Парень с бородой подошел к ней, положил руку на голую грудку, и я почувствовал, что воздух желаний можно резать ножом...

- Не хватало, чтобы и она начала возбуждаться, - мелькнуло в голове, и мне отчаянно захотел обнять ее и, идя напролом, защитить, но я понимал, что сейчас этого лучше не делать.

- Поцелуй меня, девушка! - тот же густой хриплый голос без акцента. Парень с бородой неотрывно смотрел ей в лицо.

Чужестранка не двинулась с места, продолжая глядеть мимо парня.

- Господи! - сказал вслух я. - Да она в ступоре! В шоке! Она просто не понимает и не видит, что здесь происходит...

Я почувствовал, как парни с интересом уставились на меня, на миг позабыв о латышке...

- Вы не станете насиловать ее! - сказал я. - Вам тогда придется нас убить... Обоих... Вам этого не простят... Вас найдут...

- Заткнись профессорхуев! - сказал тот, что с бородой, хорошо говоривший по-русски и ударил кулаком в лицо.

Я отлетел к стене, чувствуя как распухает нос, занимая все лицо. Во рту стало солено и горячо от крови, но боли и страха уже не было... Я сел на пол и, вытянув руку, попытался нащупать опору, чтобы встать. В это время новый удар, большой, тяжелый, черный и горячий, как редкие валуны в жаркий полдень на потинском пляже, вновь опрокинул меня и погнал по вымощенной необтесанным булыжником дороге... Дорога круто уходила вниз, под гору, мне с трудом удавалось удерживать набиравшую скорость машину, которая неуклюже подпрыгивала, раскачиваясь и странно дребезжа...

Потом я увидел глухую стену, сложенную из такого же булыжника, перегородившую дорогу, но слишком поздно... и врезался в нее на всем ходу... Вокруг гудело, будто я сидел слишком близко к настраиваемому органу. Гул вытеснил дорогу, по которой я только что ехал в чужой машине, море и даже небо. Он обволакивал меня, качая, защищая и вознося... Я понял, что могу положиться на него и мне уже не причинят вреда и боли.

Было хорошо и удобно, лишь немного тревожно, словно сидишь глубокой ночью за письменным столом над очередной статьей, в которой есть странно волнующие, необычные данные, не согласующиеся с представлениями традиционной хирургии, и их надо поглубже запрятать в текст, чтоб статью опубликовали... Гул затихал...

Потом я увидел устройство для консервации органов. Тусклый металл, неожиданно превращающийся в участки жидкокристаллического дисплея с крупными яркими цифрами в самых неожиданных местах; непривычно острые грани, прорезающие эллиптические поверхности, бесшумные насосы, почти знакомые емкости с газами и масса сенсорных клавиш с загадочной символикой, а в центре - гелеобразная полость-колыбель с платформой для консервируемого органа, окруженная манипуляторами...

Я не помнил, как выбирался из разбитой машины и сколько пролежал на мокром песке. Голова, набитая камнями, больно стучащими изнутри при движении, казалась огромным маракасом, которым слишком долго трясли...

Лицо, когда я прикоснулся к нему рукой, было надуто сильным отеком. Я нащупал разбитые губы с болтавшимися кусочками ткани... Позже мне удалось открыть один глаз, растянув веки пальцами... Была ночь. Шел дождь, холодный и сильный. Я несколько раз пытался собраться с мыслями, но ничего не получалось. Анализ не шел дальше разбитого лица, жуткой головной боли, маракасов и холодной ночи... Потом я увидел поблизости небольшой досчатый дом с лестницей и, с трудом вскарабкавшись по ней, постучал - никто не открывал... Потянув за скобу я вполз в комнату, освещенную маленькой лампочкой без абажура на длинном шнуре, раскачивающейся от ветра.

Единственным глазом я увидел длинный деревянный стол. На столе на спине неподвижно лежала голая женщина, неудобно свесив ноги. У противоположного края стола виднелась голова человека, который, видимо, спал, сидя верхом на стуле. На топчане валетом лежали еще двое...

Я встал с колен и приблизился к столу... Прямо передо мной, притягивая взгляд, вызывающе бесстыдно располагалась женская промежность с ярко белым треугольником незагорелой кожи... Я близоруко наклонился, стараясь рассмотреть тускло отсвечивающее мокрое розовое пятно, которое растеклось над лобком, покрывая гениталии и даже бедра... И увидел тоненькую струйку крови, вытекающую из влагалища и множество синяков ссадин на коже...

Мозг "под шубой" из синяков и опухолей зашевелился и совсем другая женщина, пьяная, сильно побитая простушка, лежала передо мной в гинекологическом кресле приемного покоя в одном из родильных домов Свердловска с разведенными ногами и огромным животом, готовым к родам, и большой, темно-зеленого стекла бутылкой из-под "Шампанского", торчащей из ее влагалища... Гениталии плотно обхватывали бутылку и извлечь ее простым потягом не удавалось, но тоненькая струйка крови находила дорогу, просачиваясь наружу...

Я прикоснулся пальцем к студенистому пятну на лобке женщины, что лежала на столе в домике спасателей в Поти, и поднес палец к глазу... Характерный запах спермы ударил в нос. Заторможенный мозг рывками стал выстраивать одну за другой мучительно знакомые и страшные события, пока вдруг разом я не вспомнил все, что приключилось с нами, и не узнал в этой женщине, бесстыдно, грубо и страшно распятой на столе, Даррел... Я закричал. Мне показалось, что крик раздерет легкие. Человек, за столом, с трудом поднял голову и удивленно уставился на меня...

Продолжая кричать, я блуждал глазом по комнате, пока не наткнулся на пустую пятилитровую бутыль из-под вина. Схватив ее двумя руками, я двинулся к сидящему за столом и со всей силы опустил бутыль на голову... Мужчина помолчал удивленно и ткнулся лицом в стол... Повернувшись к тем двоим, спавшим валетом, я вновь поднял двумя руками над головой еще целую бутыль, успев удивиться ее прочности, и вдруг почувствовал, что зверею и жажда убийства завладела мной. Я обрушил бутыль на голову ближнего к себе человека на топчане. Тот протяжно всхлипнул. Бутыль, наконец, со звоном разлетелась на куски, которые еще долго позванивали, скользя по полу... Я повернулся к третьему, который в ужасе глядя на страшное, с длинными острыми краями горло бутыли в моей руке, пытался встать и защитить лицо...