Сергей Мавроди - Тюремные дневники, или Письма к жене

• Название: Тюремные дневники, или Письма к жене
• Автор: Сергей Мавроди
• Издательство: Тэнсил
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-88149-188-2

Письма к жене Сергея Мавроди в форме подробного тюремного дневника создают удивительно рельефную картину. Предельная искренность автора, где нет места самолюбованию, документальная правда, достоверные подробности быта ценились во все времена. Именно поэтому вот уже две тысячи лет читаются с интересом частные письма ничем не прославившегося Плиния Младшего.

---

ЧУДЕСА НЕ ПРЕКРАТЯТСЯ!! ОНИ БУДУТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ И ДАЛЬШЕ! События вокруг меня будут развиваться все быстрее и быстрее, причем, совершенно необычным и непредсказуемым образом! Самым невероятным! И чем все это закончится?.. Хотел бы я и сам это узнать! Вот запомните сейчас хорошенько все, что я сказал. Все это сбудется! Сами увидите. («Сами увидите»!.. А ведь все это не с Иванушкой-дурачком в тридевятом царстве происходит, а со мной!.. Караул!! Спасите!)

Р.S. Вечером Коля протягивает только что проснувшемуся Юре книгу. — Хватит спать! На, почитай хоть! Тот берет… читает заглавие: — Б. Акунин. «Пелагея и Красный Петух».

Красный петух… Замусоренный пидор, что ль? Что это за книга такая?

14 июня, суббота

Ну вот! Что я говорил! Опять начинается. Суббота, праздник, а мне очередную бумагу принесли! Да еще какую! Сокамерники, блядь, изнывают от скуки, одному мне скучать некогда! У моих пиздецов, похоже, ни праздников, ни выходных. Работают, блядь, 365 дней в году! Как часы. Как электровеник! (Витю вспомнил.) Тоже круглосуточно. Впрочем, по порядку. День вообще выдался какой-то пакостно-мерзостный. Дождь, прохладно, на прогулку не пойдешь…

(Промокнешь сразу весь на хуй! Дворик-то открытый.) С утра дежурный начал вдруг в дверь долбиться. «Заправьте постель! Заправьте постель!» Постучит, крикнет пару раз — и уйдет. Минут через десять — опять. Да чего ему, блядь, надо? Заебал! Заправлено же у всех все!..

На одеялах же все лежат под простыней! А под простыней ведь можно!

Оказалось, что ни хуя нельзя! Это просто предыдущие смены были такие хорошие, смотрели на все это дело сквозь пальцы. А вообще-то нельзя.

И все давным-давно уже под куртками лежат, один я под простыней.

Из-за меня-то, блядь, и стучат, всех будят. Вот черт! Однако делать нечего, вылезаю из-под простыни. Куртки у меня нет (на складе), поэтому сразу же начинаю мерзнуть. Ворочаюсь, ворочаюсь, заснуть все никак не удается. В общем, куртку надо будет длинную заказать или плащ. Пока же придется потерпеть. Ладно, разберемся. Потерпим.

Заснуть, чувствую, так и не удастся. Да и все равно завтрак уже сейчас будет. Дожидаюсь завтрака. Наконец, кормушка распахивается.

«Ребята, завтракать!» Спрыгиваю со шконки, подхожу к кормушке (остальные спят) и забираю завтрак (очередной рыбкин суп — третий день подряд). Завтракаю. Мою миску и ложусь снова (кстати, тут даже Fairy есть!). Заснуть даже не пытаюсь, все равно проверка скоро.

Лежу, дремлю и жду проверки. Но вот наконец и проверка. Теперь можно попытаться и заснуть! Не тут-то было! Примерно через час-полтора дверь снова вдруг распахивается. Сокамерники встают и совершенно спокойно и без всякого удивления идут к выходу. Это еще что? Вчера, впрочем, было то же самое, но я-то думал, что это был какой-то местный шмон? Так это был не шмон? А что тогда? Оказалось, что это так здесь простукивают киянкой (деревянным молотком) решку и шконки.

Такая здесь у них, блядь, хитрая процедура. Если в остальных тюрьмах на утренней проверке всех выводят из камеры, дежурный туда заходит и все быстренько простукивает (а зачастую и вообще не заходит), то здесь все обстоит иначе. На проверке никого из камер не выводят и ничего не простукивают, но зато потом, через час-полтора приходят еще раз, выводят всех из камеры и ведут на сборку. А сами проходят в камеру и все простукивают. Во, блядь! Сборка у них тут, конечно, чистая и уютная, да вот только находится, к сожалению, довольно далеко от нашей камеры — в другом конце коридора. Пока мы туда дошли — все уже и «простучали»! Поэтому на практике выглядит все так. Нас доводят до сборки, заводят в нее, запирают дверь, потом практически сразу же ее снова отпирают и ведут нас обратно. В общем, эдакая небольшая прогулочка под охраной по коридору в оба конца. Туда и обратно. Конечно, проще было бы оставить нас на пару минут стоять возле камеры (как, собственно, это делают во всех других тюрьмах), но, вероятно, здесь это не положено. Инструкция. Режим. Ладно, Бог с ними. Не положено, так не положено. Пусть водят. Возвращаемся в камеру. Ну, и что мне теперь делать? Спать — не спать? Или уж обеда теперь дожидаться? А потом выспаться? Тем более, что и спать-то вроде не хочется… В результате решил дожидаться. Почитаю пока! За обедом речь заходит о Саше (солдате). Начинаем прикидывать, когда же он должен из карцера вернуться? Когда именно нам его ждать? — Если десять суток, то во вторник, если пятнадцать — в субботу. Вслух считает Коля. (Хм… По-моему, в воскресенье получается?..) Потом вдруг неожиданно добавляет: — А может и вообще не вернуться! — Как это? — удивленно переспрашиваю я. — Могут сразу в другую хату бросить. Если холодильник заберут (холодильник как раз Сашин), значит перевели. Вот черт! Этого еще не хватало! А поговорить? Нет уж! Пусть уж он лучше все-таки сюда возвращается. Впрочем, я спокоен. Человечки сами разберутся, что для меня лучше. Что?

Человечки какие? Зеленые… Потом тема, к сожалению, меняется.

Начинаются неизбежные (и признаться, порядком поднадоевшие уже) разговоры об амнистии (ну, как же без этого… любимая зэковская тема), о тюремных и лагерных порядках и пр., и пр. — Сейчас сверху указание пришло за пустяки не сажать, — рассказывает Коля. — А то многие сейчас вообще ни за что сидят. За мешок картошки. За мешок комбикорма. Зарплату не платят, а семью кормить надо. Он украл мешок комбикорма, продать хотел. Его поймали, дали два года. За полтора метра медной проволоки человек три года получил. Со мной в камере сидел. А один вообще собственную шапку украл! — Что значит, собственную шапку? — удивляюсь я. — Он пришел в гости в шапке и подарил ее по пьяни хозяину. А утром все забыл — что он там кому вчера подарил. Стал уходить, увидел на холодильнике свою шапку, а зима на улице, холодно. Он, естественно, ее и одел. Ну, и ушел.

Хозяин проснулся: где шапка? Украли! Написал заявление. Этого и арестовали! — И сколько дали? — Два года строгого. — Почему строгого? — А он уже до этого сидел. — А у нас один полтора года вообще ни за что получил! — вступает в разговор и Юра («Юрасик»). — У нас там на Ставрополье акация такая местная вдоль дорог везде растет. Ее там полно, заросли целые, на хуй она никому не нужна. Но стволы у нее тонкие и прочные. И, главное, очень ровные. Удобно помидоры подвязывать. У нас есть такие сорта помидоров, кусты высокие, поэтому палки длинные нужны, чтобы их подвязывать. Ну, мужик один и решил этой акации нарубить. Срубил он себе палок семь или восемь и стал увязывать, чтобы нести. А по дороге агроном местный в это время ехал — увидел. Приехал, написал заявление, что эта акация, мол, чуть ли не в «Красную книгу» занесена! Ну, мужика сразу арестовали. Полтора года дали. Наслушавшись всех этих разговоров, иду наконец спать. Но поспать мне сегодня, увы, так и не пришлось. Кормушка открывается. «На букву М!» (Здесь, судя по всему, всегда только так подзывают. Фамилии полностью не называют.

Конспираторы, блядь, хуевы!) Подхожу. Протягивают какие-то бумаги.

«Распишитесь в получении!» Читаю: «Постановление…» Так, так…

А-а!.. Это, похоже, что-то связанное с моим новым уголовным делом.

По поддельному, блядь, паспорту. — Где расписываться? Здесь? — Вот здесь. Расписываюсь. Потом залезаю на шконку и начинаю более внимательно читать, что же тут мне принесли. Так-так! «Постановление о полном отказе в удовлетворении ходатайства». Так… Так…

Ясненько. Адвокат, короче, указывал, что разделение уголовного дела на два отдельных в данном случае незаконно и требовал объединить их в одно. А ему в этом отказывают. Понятно. Почему? Читаю: «поскольку решение о соединении уголовных дел в одном производстве отнесено к исключительной компетенции прокуратуры». Неописуемо. Нет, это просто неописуемо! Ну, как вам это понравится?! Им — про Фому, они — про Ерему! Управление машиной тоже, кажется, относится «к исключительной компетенции» водителя, но это же не дает ему права нарушать правила дорожного движения?! Водителя спрашивают: «Почему вы повернули налево? Вот же знак! Поворот запрещен!» — А он в ответ заявляет: «Я имею право управлять автомобилем. Это в моей исключительной компетенции. Вот мои права и доверенность». — «Да вас же не об этом вовсе спрашивают! Да, права и доверенность у вас в порядке, но налево-то вы все-таки почему повернули? Вон же знак висит! Запрещающий». Есть же такие-то и такие-то статьи УПК! Адвокат же их вам все в ходатайстве ясно указал! С ними-то как быть? Они что, не для прокуратуры писаны?! Об этом в постановлении ни слова. (А зачем?

«Наверху же все согласовано».) Н-да… Похоже, события все-таки будут развиваться по самому наихудшему сценарию. С законом в моем случае решили, судя по всему, совсем не церемониться. А просто-напросто на него наплевать. А потом растереть и забыть. Правильно! А чего с ним церемониться-то! Раз «наверху все согласовано»! Когда я высказываю все эти свои соображения сокамерникам (слаб, повторяю, человек), те начинают меня утешать и успокаивать. «Да нет!.. Да ты что!..» Я некоторое время молча слушаю, злясь на самого себя (и на хуй я начал тут им жаловаться?), а потом спрашиваю Колю: — Слушай, ты вот, вроде, в этой области специалист. Все эти статьи по поддельным документам прекрасно знаешь. Если у меня найден фальшивый паспорт, которым я вообще никогда и нигде не пользовался, то что мне за это грозит? — Максимум полгода. Хотя у тебя отказ от преступления. Тебе вообще ничего не должны дать! — И тем не менее мне дадут. Причем по максимуму. А именно два года. Вот попомни мои слова! А в утешениях я не нуждаюсь. Коля некоторое время молча на меня смотрит, потом встает и идет заваривать чай. — Ладно, Пантелеич, давай чайку попьем! Тебе как, покрепче?