Абрам Вольф - В чужой стране

• Название: В чужой стране
• Автор: Абрам Вольф
• Издательство: Саратовское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Эта повесть о людях и боевых делах русской партизанской бригады «За Родину», сражавшейся в годы Великой Отечественной войны на территории Бельгии, написана на основе многочисленных документов штаба, а также дневников, писем, воспоминаний партизан — героев этой бригады. В результате двухлетних поисков автору удалось найти более ста бойцов и командиров бригады, живущих ныне в разных концах страны. Большую помощь в освещении истории партизанского движения в Бельгии оказали участники Сопротивления, бывшие бойцы бельгийской партизанской армии, вместе с которой действовала бригада.

---

Шукшин и Маринов, посидев немного с партизанами, ушли в землянку. Поднялся и Марченко, тронул Зуева за плечо:

— Пора уходить. Проселочной дорогой пойдем, а с рассветом на шоссе, к каналу… Браток, возьми в землянке пару гранат!

— Есгь!

Браток встал. Луиза с тревогой посмотрела на него.

Она не поняла, о чем говорил Марченко, но сердце ей подсказало: уходят на задание! Она тоже поднялась, пошла следом за Братком по тропинке.

Мишель, вы сейчас уходите?

— Да. Но я завтра к вечеру вернусь. — Браток остановился, взял Луизу за руки, прижал к груди. — Хорошая ты моя…

— О, Мишель…

— Ну, прощай! — Он отстранил Луизу.

Марченко, Зуев и Браток ушли. Партизаны стали расходиться по землянкам. Новоженова окликнул связной:

— Петр, Шукшин вызывает.

Шукшин решил послать Новоженова и Чалова в Мазайк. Надо срочно связаться с Вилли и Трисом, выяснить обстановку, договориться о совместных действиях на случай приближения союзников. А главное — нужно узнать, какие сообщения получены Мадесто из Англии. Ведь союзники обещали сбросить оружие бельгийцам с открытием второго фронта!

— Как начнет светать, отправляйтесь, — сказал Шукшин. — Мать пошлите в Айсден, к Вилли. Триса найдете в Мазайке. Вернуться завтра к ночи!

Новоженов и Чалов вернулись только на третий день. Шли медленно по тропе, едва передвигая ноги. Чалов обхватил Новоженова за шею, он был бледен, сильно хромал.

— Что случилось? Где вы пропадали? — резким голосом спросил Шукшин. — Нашли Триса?

— Все в порядке, — ответил Чалов, опускаясь на траву. — Трис ждет Вилли, они приедут вместе. Скоро… — Чалов, снимая ботинок, застонал.

— Ранен, что ли?

Чалов осторожно распрямил сильно опухшую окровавленную ногу.

— Патрулей на дорогах — до черта. На мостах поставили пулеметы. В Мазайк новая часть пришла, морская пехота… Боятся немцы за коммуникации!

— Ладно, отдыхайте. Утром пойдете в Эллен… — Шукшин направился в землянку, с тревогой подумал: «Почему же так долго не возвращается Марченко? Как там они…»

Перед вечером приехали Трис и Вилли. Недалеко от землянки их встретил Трефилов. Трис обрадованно заулыбался.

— О, Виталий! Давно я тебя не видел… — Трис обнял друга, и они пошли вместе по тропе. Вилли, шагавший сзади, посмотрел на них и невольно усмехнулся: рядом с высоченным Трефиловым толстяк Трис казался крошечным, он не доставал ему до плеча.

В землянке ждали Шукшин и Тюрморезов. Здороваясь с ними, Вилли возбужденно проговорил:

— Ну, свершилось! Высадились все-таки союзники!

— Что передают по радио? — спросил Тюрморезов.

— Бои идут на плацдарме. Кажется, союзные войска закрепились прочно. Бельгия готовится к восстанию. Поднимутся сотни тысяч… Да, в этот решающий час с нами будет весь народ!

— Ас оружием? — Шукшин вопросительно посмотрел Вилли в лицо. — Что говорит Мадесто, какие у него сведения?

Вилли ответил не сразу. Прикурил от лампы, сел рядом с Тюрморезовым.

— Мадесто я видел, Констан, говорил с ним. Но он мне ничего не сказал. Англичане молчат.

— Мадесто думает, что союзники нам сбросят оружие, когда их войска подойдут к границам Бельгии, — добавил Трис.

— Да, руководство Секретной армии и Белой бригады считает, что надо развертывать активные действия после того, как немцев выбьют из Франции, — сказал Вилли. — Они не торопятся!..

— Я не понимаю политики союзников, — заговорил Шукшин, постукивая кулаком по колену. — Они же превосходно знают, что здесь действуют партизаны. Немцы перебрасывают на побережье войска, боеприпасы, а англичане и американцы не хотят сбросить оружие, чтобы бить по коммуникациям врага… Не понимаю!

— Кроме военных, существуют соображения политические… — заметил Тюрморезов. — Время покажет… Нам надо договориться с руководителями местных организаций Белой бригады и Секретной армии. Надо, чтобы они действовали вместе с нами.

— Правильно! И откладывать это нельзя, — поддержал Шукшин. — Мы не знаем, как развернутся военные действия во Франции. Может случиться, что союзные войска через неделю окажутся у границ Бельгии. Надо договориться о совместных действиях, наметить основные опорные пункты, дороги, мосты, где мы преградим врагу путь отступления. — Шукшин встал, прибавил огонь в лампе. — Мы с Трефиловым наметили план обороны мостов…

Все склонились над картой. Шукшин, излагая план, очерчивал карандашом мосты и населенные пункты, где партизаны должны занять оборону.

— Значит, на нашем участке главный узел — Ротэмские мосты? — спросил Трис.

— Да, я считаю, что противник устремится сюда, — ответил Шукшин.

— Все дороги мы не перекроем, у нас не хватит сил, — добавил Трефилов. — Главный узел обороны на Ротэмских мостах. — Но мы должны создать подвижные маневренные группы, которые будут бить по отходящим колоннам на всех дорогах района…

План обсудили и приняли.

Когда разговор был окончен, Тюрморезов спросил Вилли:

— Что в лагере? Сипягина видел?

— Видел. Они готовят побеги. Завтра уходит группа, пять человек. Сипягин тоже хочет уйти. Он велел сказать…

— Нет, нет! — Тюрморезов замотал головой. — Нельзя! Он должен оставаться в лагере до последнего!..

— Я ему тоже так сказал. — Вилли расстегнул пиджак, отпорол внизу подкладку и извлек свернутый листок бумаги. — Это передал Яковлев…

На листе был начерчен план лагеря, нанесено расположение всех постов, караульного помещения, казармы.

— Они ждут, — сказал Вилли, передавая план Тюрморезову. — Лагерь могут отправить из Бельгии…

— Да, могут… — Тюрморезов задумался. — Но мы не можем сейчас поднимать лагерь, ты это знаешь, Вилли. Где мы укроем безоружных людей?

— Они велели сказать, что готовы на все!

— Нет! — решительно проговорил Трефилов. — Поднимать в лагере восстание сейчас невозможно. В Мазайке три батальона, части морской пехоты. Как только поднимем восстание, гитлеровцы перебросят несколько полков с побережья. Через несколько часов они будут здесь… Нет, мы не имеем права!

— Да, нельзя! — Шукшин тяжело, сильно сутулясь, прошелся по землянке. — У нас только одна возможность освободить лагерь: когда приблизятся войска союзников. Если конечно, не добудем оружия… Так и передай товарищам, Вилли. Нам дороги их жизни…

Шукшин и Тюрморезов пошли проводить Вилли и Триса до проселочной дороги. Когда они вернулись в землянку, там были Резенков и Белинский. Трефилов показывал им на карте район, куда ушла группа Марченко.

— В Опповене зайдите к Гертруде. Она пойдет с вами.

Они могли уйти далеко за Опповен…

— Ясно, — сказал Белинский. — Можно отправляться?

— Идите!

Резенков и Белинский, проверив пистолеты, вышли. Но через полчаса они вернулись. С ними был Жеф. Шукшин взглянул на бельгийца, и сердце его дрогнуло.

Жеф, держась за стену, сполз в землянку, двумя руками поднял ведро с водой, припал к нему. Пил громкими глотками, вода текла на грудь.

Шукшин и Трефилов молча ждали. Жеф поставил ведро, снял шляпу. Лицо его, всегда такое живое, энергичное, казалось сейчас каменным. Глядя куда-то в темный угол землянки, он проговорил глухо:

— Браток и Александр… Они погибли, Констан.

Шукшин сел на нары, медленно провел рукой по лицу.

— А Марченко?

— Марченко ранен. Они увезли его…

— Где это случилось? — спросил дрогнувшим голосом Трефилов.

— В Опутре.

— В Опутре? Но зачем они зашли туда?

— Не знаю.

* * *

Через несколько дней Шукшин приехал в Опутру, чтобы узнать обстоятельства гибели группы Марченко. Однако бельгийцы много сообщить ему не могли. Они только знали, что около четырех часов ночи дом, в котором помещается кафе, был окружен большим отрядом карателей. Поднялась сильная стрельба. Жители думали, что в селе много партизан, но утром стало известно, что русских было только трое. Двоих нашли убитыми во дворе, а третьего гитлеровцы увезли.

— Я видел, как они его тащили к машине, — рассказал старик-шахтер, живший по соседству с кафе. — Я как раз из дома вышел, хотел до работы огород полить… Этот парень был весь в крови, без сознания…

Старик повел Шукшина к лесу, где бельгийцы похоронили Братка и Зуева.

Глинистая земля на могиле уже успела высохнуть, стала сизой, а высокий шестигранный столбик, увенчанный тяжелым крестом, еще пахнул сосной. И крупные красные розы, рассыпанные по краям могилы и у столбика, были тоже свежи. Должно быть, их сорвали только сегодня.

Шукшин снял шляпу, сел на траву рядом с могилой, пригладил ладонью высохшие комочки земли.

— Камерад, — тихо сказал старик, — мы потом хороший памятник поставим. Из мрамора. И ограду сделаем. Мы уж так решили. Всей деревней памятник поставим…